НА ДАЧЕ ВОРОШИЛОВА

НА ДАЧЕ ВОРОШИЛОВА

На сочинском побережье осень еще не наступила, хотя по календарю подходил к концу ее первый месяц. Безоблачное небо. Ярко светит солнце. Теплынь. Настоящий бархатный сезон.

В последний сентябрьский день 1938 года на Адлерский вокзал из Москвы прибыл поезд, в составе которого находился служебный салон-вагон маршала Блюхера. У перрона в ожидании поезда стояли правительственные легковые ЗИСы. За несколько минут машины вместили в себя маршала с его семейством, прислугой, охраной и стремительно направились по серпантину живописной курортной дороги к чудному местечку, где находился пансионат «Бочаров Ручей».

Пансионат располагался на берегу моря, за сочинским парком «Ривьера». Довольно обширная его территория была обнесена высоким забором. В центре — большой, старой постройки дом, рядом еще один — новый, двухэтажный, четырехквартирный. Большой дом был дачей наркома Ворошилова, квартиры в новом предназначались для остальных четырех маршалов, но никто из них там никогда не жил.

Как вспоминает Глафира Лукинична Безверхова-Блюхер, они разместились на первом этаже, где было много комнат, а также гостиная, столовая, холл с бильярдом, служебные помещения. Взрослые дети — Всеволод и племянница Нина — заняли по отдельной небольшой комнате, Ваире и Василину с няней Настеной выделили самую большую спальню, в остальных комнатах поселились повара, уборщики, охрана.

Подавленное настроение Блюхера с приездом в Сочи улучшилось. Уже с первых часов пребывания в «Бочаровом Ручье» семья маршала активно включилась в курортную жизнь. Едва распаковав вещи, Глафира объявила, не допуская возражений: «Будем знакомиться с территорией». Дети бурно выражали свою радость. Несколько ободрился и Василий Константинович.

Послеобеденное время до самых сумерек было полностью отдано изучению окрестностей пансионата и прогулкам у моря. Вечером, уставшие, возбужденные от массы необыкновенных впечатлений, все члены семьи Блюхера увлеченно обсуждали план отдыха на завтра, 1 октября, и на последующие ближайшие дни. Пылкая 22-летняя Глафира, желая объять необъятное, загибала пальцы: «Поедем на озеро Рица, в Гагры, в горы…» Василий Константинович убеждал, что для лучшей акклиматизации целесообразнее начать с поездки по Черноморскому побережью.

Солнечным утром они отправились на машине в Абхазию. Это было незабываемое путешествие. Затем — экскурсии по гагринским достопримечательностям, обед в кафе. На обратном пути Блюхер заехал в дом отдыха СНК СССР, где не раз гостил в прошлые годы.

Через день — в горы. Для сочинских отдыхающих восхождение на гору Ахун считалось непременным ритуалом. Чета Блюхеров с удовольствием исполнила этот ритуал (не без опеки, конечно, проводников и охраны).

Потом были поездки на озеро Рица, посещение других знаменитых мест главного курортного края страны.

Блюхера ничто не отвлекало от отдыха. Никаких телеграмм, звонков, только однажды пришло письмо от заведующего гаражом Перепелицина о том, что он ждет маршала и машину его поставил на капитальный ремонт…

По сложившейся привычке Блюхер читал газеты. «Враги народа, гамарниковско-берлинские шпионы, прилагали все старания к тому, чтобы разрушить железный костяк Красной Армии…» Это — в «Правде». В «Известиях» и «Красной Звезде» печатался Указ о награждении героев боев на озере Хасан. Знакомые фамилии бывших подчиненных… Имя командующего фронтом ни разу не упомянуто. Значит, под запретом. Больно было это сознавать.

Погода стояла чудесная: солнечная, теплая, сухая. Дети были счастливы — много купались в море, играли на открытом воздухе. Всеволод и Нина ходили на индивидуальные занятия к местному частному учителю (в школу их не определили из-за полной неясности будущего местожительства), но это нисколько не мешало им радоваться жизни.

Как-то Блюхера навестил Павел Сергеевич Аллилуев, брат Надежды Сергеевны Аллилуевой, который отдыхал в это время в Сочи. Василий Константинович и Павел Сергеевич долго беседовали наедине в гостиной. Проводив гостя, Блюхер многозначительно сказал жене: «Это наверняка разведка». Но Аллилуев приезжал к Василию Константиновичу с добрыми намерениями и, когда вернется в Москву, замолвит слово перед Хозяином о снятии опалы с прославленного маршала. Только Сталин оставит просьбу Павла Сергеевича без внимания…

В санатории Блюхер проходил предписанные врачами лечебные курсы, строго соблюдал режим по лечению фотодерматита, которым сильно страдал в последнее время, принимал мацестовские ванны, другие оздоровительные процедуры.

В середине октября в «Бочаров Ручей» приехал его брат Павел. Он недавно получил перевод в Пермь, и перед отъездом на новое место ему дали месячный отпуск. 2 октября Павел приехал из Хабаровска в Москву, две недели провел вместе с женой Лидией и дочерью Валей. Оставалось десять дней до выхода на службу, и Павел решил по пути в Пермь заехать в Сочи, чтобы повидаться с братом. Павел рассказал: после отъезда в Москву Глафиры с детьми хабаровскую квартиру маршала по ночам посещали какие-то люди, вероятно из НКВД, что-то искали там; в Хабаровске распространяются слухи, что Блюхер оказался японским шпионом и что якобы он, Павел, успел своевременно уведомить органы безопасности о вылете маршала-шпиона в Токио…

После рассказа брата Василий Константинович, по словам Глафиры Лукиничны, долго ходил по гостиной в глубоком раздумье, потом остановился у бильярдного стола, развел руки в стороны, как бы охватывая весь дом и все в нем происходящее, и произнес: «Ведь это же изощреннейшее издевательство…» Выражение лица его при этом было горькое, глаза холодные, сине-стальные.

По истечении некоторого времени он несколько успокоился, но, надо полагать, о полном спокойствии не могло быть и речи.

Тревожиться было отчего. Он не мог не испытывать мрачных опасений после того, что случилось с ним самим, а тут еще Крысько пропал. Иустин Максимович должен был ехать с Блюхером в Сочи, но к поезду не пришел. Возможно, захлопотался и опоздал на поезд? Во всяком случае, в Сочи он не появился и в течение нескольких дней вестей от него не было. Глафира Лукинична послала телеграмму в Москву с просьбой сообщить, где он и что с ним. Пришел ответ: «Крысько арестован»…

Как ни старался Василий Константинович скрывать свои думы и чувства, они все же прорывались наружу. Время от времени он говорил жене: «Абсолютно смелых людей не существует, начнут выламывать руки и ноги, никто не выдержит — подпишет…» Или: «Если со мною что-нибудь случится — меня оправдает история». Или: «Со мною что-нибудь случится — тебя не тронут…»

В последнем он ошибся. Когда его арестовали, «тронули» и Глафиру, и детей, и брата Павла…