УКРАИНСКИЙ ВОЕННЫЙ ОКРУГ

УКРАИНСКИЙ ВОЕННЫЙ ОКРУГ

Блюхер уезжал в Харьков[48] без энтузиазма. Идти в помощники к Якиру ему, человеку самолюбивому, не хотелось. Да и Галина, хотя по рождению была харьковчанкой, ехать на Украину отказывалась. Она основательно встраивалась в московскую жизнь, поступила слушательницей на военный факультет Академии связи и параллельно преподавала китайский язык. К тому же Василию, за несколько дней до отъезда к новому месту службы, выделили квартиру на Чистых прудах. Галина была рада этому — у нее теперь есть настоящее жилье в столице! На семейном совете решили: она пока останется с маленьким сыном Василием в Москве.

Иона Эммануилович Якир с первых дней вступления Блюхера в должность помощника командующего войсками У ВО проявил к нему достойное уважение. Между ними установились искренне-доверительные отношения не только как между товарищами-единомышленниками по службе, но и просто как между добрыми друзьями. Василий Константинович часто бывал желанным гостем семьи Якиров. Для Сарры Лазаревны, жены Ионы Эммануиловича, и шестилетнего сына Якира Пети он вскоре стал своим человеком.

Однако дружба дружбой, а служебные дела требовали соблюдения субординации и проявления принципиальности. По характеру Якир и Блюхер были людьми разными: Иона — дипломатичный, мягкий, Василий — прямолинейный, жесткий.

Блюхер нередко ездил в соединения и части вместе с Якиром. У командующего округом была своеобразная манера изучать положение дел в войсках. Например, приедет в дивизию, сначала обойдет казармы, поговорит с людьми, а уж потом приходит в кабинет комдива. Поздоровается, побеседует о работе, о питании красноармейцев, не забудет расспросить про семью и вдруг предлагает, как это было в 23-й дивизии:

— Вот что, товарищ Лукин (командир 23-й дивизии. — Н. В.), прикажите-ка доставить сюда пулемет.

И вот пулемет на столе комдива.

— А теперь, товарищ Лукин, пригласите сюда начальника штаба, что-то я забывать стал устройство «максима». Помогите-ка мне, пожалуйста, как вдвоем можно быстро разобрать и собрать пулемет, да расскажите, какие могут быть неисправности при стрельбе и как их устранять.

Командир и начальник штаба начинают объяснять, а Якир своими многочисленными вопросами прямо-таки вгоняет их в пот, а под конец благодарит:

— Спасибо вам. Теперь мне все ясно. Странное дело, до сих пор я не мог понять, почему у такого опытного командира дивизии неважнецки стреляют пулеметчики. — Минутная неловкая пауза заканчивается вопросом: — Как вы думаете, товарищ Лукин, ваши пулеметчики научатся лучше стрелять или нужна помощь штаба округа?

— Научатся, товарищ командующий. Обязательно научатся. Зачем беспокоить штаб округа, сами справимся.

— Вот и чудесно. Я тоже думаю, что сами справитесь. Через месяц заеду опять и побываем с вами на стрельбище. До свидания!

После такого урока командир дивизии и начальник штаба всю неделю трудятся, изучая «максим». Подготовившись, едут в полки и по примеру командующего проверяют, как знают пулемет и другое оружие командиры полков, батальонов, рот. И к следующему визиту Якира весь командный и политический состав дивизии уже знает оружие отлично.

Блюхер иногда тактично подшучивал над Якиром:

— Ну вы — Суворов… Прямо настоящий генералиссимус Александр Васильевич Суворов. Это ведь его стиль подхода к подчиненным…

Как-то в конце весны 1929 года Якир приболел и был вынужден поехать для лечения за границу. Обязанности командующего войсками округа принял на себя Блюхер.

В это время по плану штаба округа в войсках проводились инспекторские стрельбы. В ходе их инспектирующий комкор И. К. Грязнов вскрыл в 44-й стрелковой дивизии факт очковтирательства. Об этом немедленно доложили Блюхеру. Василий Константинович прибыл на стрельбище и был страшно возмущен происшедшим. Он издал приказ по войскам КВО, в котором осудил 44-ю дивизию за очковтирательство. Дивизией командовал герой Гражданской войны Казимир Францевич Квятек. Блюхер отстранил его от должности, дав тем самым понять, что обман никому не может быть прощен.

Случай из ряда вон выходящий. Вернувшемуся с лечения Якиру сразу же доложили об этом. Иона Эммануилович похвалил Блюхера и работников штаба округа за проявленную непримиримость, но Василию Константиновичу все же указал, что реагировать нужно было несколько иначе:

— Вы обвинили в нечестности целое соединение. Правильно ли это? Не совсем. Виноваты ведь отдельные люди, а вы наложили пятно на всю дивизию, имеющую славное боевое прошлое. Правого и виноватого различать нужно. Уверены ли вы, что к этому позорному случаю причастны товарищ Квятек, комиссар дивизии, партийная организация, комсомольцы?

С одной стороны, Якиру не хотелось ущемлять самолюбие своего заместителя, с другой — надо было исправить ошибку. Как поступить?

Командующий объявил результаты стрельб недействительными, вызвал из Винницы опытнейшего командира дивизии Даненберга и приказал ему со всей строгостью, без всяких скидок, но объективно произвести проверку 44-й дивизии по той же программе. Вскоре Даненберг доложил, что части дивизии всю программу выполнили хорошо.

Якир вернул Квятека на должность и восстановил доброе имя дивизии, выразив надежду, что ее личный состав впредь не потерпит в своих рядах тех, кто нечестно относится к службе.

Блюхер чувствовал себя неловко, но спокойно проглотил пилюлю. Несколько работников штаба округа, в их числе начальник политического управления Лаврентьев и комкор Грязнов, остались недовольны разрешением Якиром этого вопроса, посчитав, что командующий допустил либерализм. Они разделяли позицию Блюхера.

На стороне Якира были член Военного совета Кучмин, начальник оперативного отдела Ивановский и другие. Особенно горячую поддержку командующему оказал начальник штаба Лебедев. Он выступил на совещании окружного комсостава с яркой речью в защиту Ионы Эммануиловича, который восстановил справедливость в отношении 44-й дивизии. Павел Павлович Лебедев, генерал-майор старой русской армии, перешедший на сторону советской власти, не так давно служил под началом Якира, но относился к нему с глубоким уважением и всячески поддерживал его авторитет.

Пока Блюхер находился на Украине, Галина с сыном безвыездно жила в Москве. Ее опекали, о ней заботились сослуживцы Василия Константиновича, коллеги по академии, а также ее подруги — Зоя Дубасова, сблизившаяся с Галиной во время работы в Китае, Лидия Багуцкая, Екатерина Бакулина и другие.

В УВО Блюхер проработал до августа 1929 года, затем ему было предложено возглавить организовывавшуюся на Дальнем Востоке Особую Дальневосточную армию.

Из-за загруженности по службе Блюхер редко приезжал из Харькова в Москву, а теперь, с переводом его на Дальний Восток, встречи с семьей стали еще реже.

Долгая разлука не могла не сказаться на семейных отношениях Василия и Галины. В 1931-м и в начале 1932 года Галина периодически приезжала в Хабаровск к мужу, но со временем поняла: их чувства охладели.

Кольчугина была жизнерадостной, общительной женщиной, поэтому в ее квартире на Чистых прудах частыми гостями были писатели, поэты, дипломаты, сотрудники Коминтерна, военные. Хотя между Галиной и Блюхером супружеские отношения были разорваны, Василий продолжал навещать бывшую жену. В его квартире на Чистых прудах, приезжая в Москву, всегда останавливались сослуживцы — Фельдман, Гулин, Слинкин, Крутов и младший брат Блюхера Павел со своей женой Лидией Багуцкой. Багуцкая была ближайшей подругой Галины — в свое время именно она познакомила ее с Павлом.

Блюхера тянуло на Чистые пруды. Тянуло потому, что там жил его сын. И кроме этого, общаться с Галиной ему по-прежнему было интересно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.