Глава пятидесятая

Глава пятидесятая

1

Заводу был выделен самолет — «штабной самолет связи», как его называли.

Лихачев быстро освоил и этот маленький самолет, и комбинезон на гагачьем пуху — «этакая роскошная вещь», — и новые темпы, и трассу, где «дислоцировались его части».

Самолет Лихачева садился даже там, где не было никакого аэродрома, невдалеке от завода. Здесь не было пи полосатого конуса, определяющего направление ветра, ни посадочного Т. Чаще всего приземлялись на узкой полоске земли, с которой ветер угодливо сметал снег, выполняя работу сотен людей.

Вылезая из заледеневшего самолета, Лихачев каждый раз тихонько чертыхался. У него болела нога. Он тер нос и подбородок, тоже замерзшие до боли. Но мысли его не задерживались на этом. Они бежали торопливо от одной «грани» к другой. Было о чем подумать директору в его «восьми направлениях».

В Челябинске жила семья.

В первый раз Лихачев прилетел в Челябинск с большим опозданием против обещанного. Все, кто знал Лихачева, подчеркивают одну черту его характера: придавать особую цену слову и, не подумав предварительно, не взвесив всех возможностей, не обещать. Поэтому слову Лихачева всегда верили. Лихачев сказал — и не надо было больше никаких бумажек, никаких письменных гарантий. При этом он всегда старался сделать больше, чем обещал. По отношению к семье он держался того же правила. Но на этот раз изменил себе.

Дома, в поселке ЧТЗ, у своих, он появился лишь в конце ноября 41-го года, да и то утром следующего дня Должен был улететь обратно.

— Человек предполагает и надеждами живет, ну а бог располагает, вот и все наоборот, — оправдывался он перед женой в свойственной ему смешливой манере.

— Какой там бог? — возражала жена. — Нехристь ты… Какой бог?

— Бог войны, — соглашался он.

— Бог войны — это артиллерия, — вздыхала жена.

— И откуда ты все знаешь?

— Ничего я не знаю. Ты сам мне говорил.

— Я и теперь говорю: артиллерия — бог войны. Этот бог и как раз всему виной. Если бы не он, я давно приехал бы.

Что стояло за этими словами?

Накануне отъезда из Москвы в Челябинск Лихачеву позвонил секретарь Пролетарского райкома Данилин.

— Нехорошо как-то у тебя получается, Иван Алексеевич, — сказал он. — В октябре не выполнил план по производству минометов. В ноябре по минометам выполнил, по 1ШШ не выполнил. Как же быть?

— Может, ты знаешь, как быть? — спросил Лихачев. — Тогда милости прошу.

— Я-то не знаю, — сердито сказал Данилин, — но вот соберу актив — спрошу. Буду знать!..

— Это конечно… Актив тебе скажет, — усмехнулся Лихачев.

— А почему же нет?

— А потому, — рассердился наконец и Лихачев. — Во имя чего ты созываешь актив? Ну кто из актива знает все это лучше меня. А для меня актив не нужен. Для чего собирать актив?

— Для того, чтобы совместно… определить причины, — и он добавил что-то не совсем ясное Лихачеву. — Нельзя думать, что один человек способен противостоять огромному коллективу и добиваться, чтобы коллектив делал то, чего не хочет. Только совместно с главной силой течения…

— Кто не хочет? Чего не хочет? — удивился Лихачев.

— А если все хотят, то почему же план не выполняете?

Это был хотя и не логичный, но вполне справедливый упрек. Лихачев ясно представлял себе причины невыполнения плана. Сейчас требовались не объяснения, не оправдания, а лишь конкретные мероприятия, способные обеспечить устойчивый выпуск минометов и ППШ.

Спасти положение могло только срочное введение массово-поточного производства. Лихачев знал это и уже давно думал об этом.

После первой реконструкции завода и установки конвейера вместо 4 тысяч машин в год стали выпускать более 20 тысяч машин. Такой рывок требовался и теперь. Не это ли имел в виду Данилин, говоря о главной силе течения?..