Москвичи наступают

Москвичи наступают

Начали искать новый лейбл. Помог случай. По имени Елена Карпова. Группа уже сталкивалась с Леной, когда та была главным редактором программы «Живая коллекция», производимой в продюсерском центре Александра Толмацкого «МедиаСтар» и выходящей на канале РТР. Тогда Лена заинтересовалась «Королем и Шутом» и сняла группу в «Живой коллекции».

К тому времени, когда «Король и Шут» записали «Акустический альбом», Карпова работала на лейбле «ОРТ-Рекордс». В тот момент его возглавлял Иосиф Пригожин. А кто был в списке релизов лейбла? «На-На», Вика Цыганова, Александр Буйнов, «Дюна»… Карпову пригласили, чтобы усилить рок-позиции лейбла.

ЕЛЕНА КАРПОВА: Мы с Гошей Панюшкиным начали вести разговоры с Пригожиным о том, что хорошо было бы издать альбом группы, которая только что собрала Дворец спорта «Юбилейный» в Питере. В Москву был вызван Шумный как директор коллектива, с ним приехали Яша Цвиркунов, Князь и Балу. Было достигнуто соглашение и подписан договор, по которому авторский гонорар составлял 30 тысяч долларов.

ИОСИФ ПРИГОЖИН: Мы искали хорошие проекты. Тут появился менеджер группы и сказал: «Я работаю с „Королем и Шутом ". Мне понравилась группа, и я почувствовал, что они перспективные, профессиональные». Качество не зависит от жанра. Либо это сделано хорошо, либо это сделано плохо. «Король и Шут» в своем формате потрясающе серьезные, сильные и толковые ребята. Я с огромным удовольствием работал с ними. Я бы и по сей день с радостью сотрудничал с ними — но закрылась компания «ОРТ-Рекордс».

Феноменальная, казалось бы, вещь — панк-группу подписывают на попсовый лейбл! Впрочем, и Дэвид Боуи, и Offspring, и Боб Дилан, и Дженис Джоплин в разное время издавались-переиздавались на гигантских мэйджор-лейблах вроде «Sony».

МИХАИЛ КОЗЫРЕВ: Пригожин заволок меня к себе в Останкино. Когда Иосиф Пригожин рассказывал о том, насколько перспективным релизом для него является подписание контракта с группой «Король и Шут», это производило примерно такое же впечатление, как если бы Святослав Белза сделал масштабную рекламную кампанию, стараясь обратить внимание на группу «Пурген», — примерно такое же органичное сочетание.

Пластинка вышла, и, поскольку это был первый серьезный опыт работы группы с серьезной компанией, впервые столкнулись и с понятием ротации на радиостанции.

ИОСИФ ПРИГОЖИН: Мы пробивали ротацию на «Нашем радио». У нас была непростая беседа с господином Козыревым — он категорически не хотел ставить группу на радио. Мы пытались ему доказать, что у группы «Король и Шут» есть перспективы, что они действительно талантливые и продвинутые, что они займут в хит-параде первое место.

МИХАИЛ КОЗЫРЕВ: Факт того, что я не ставил группу в эфир, вовсе не означало, что она мне не нравится. Это значит, что я не мог найти песню, которую можно поставить в эфир. Как только я ее нашел — сразу и поставил. Кто-то мне очень рекомендовал «Ели мясо мужики». И мне приходилось детально разъяснять, что ни горячо ни холодно группе от этого не станет, а радиостанцию мы убьем достаточно быстро и эффективно. Потом появилась песня «Прыгну со скалы», абсолютный хит. С этого началось наше с ними общение и постановка песен в эфир.

«Акустический альбом» надо было представлять публике. Для презентации в Питере был выбрал ДК имени Ленсовета. Видя на афишах слово «акустический», неудивительно, что на концерты пришел немного другой контингент людей, чем ходит обычно. Тех, кто привык слушать «Короля и «Шута» и пришел фанатеть, было не так много. Впрочем, было понятно — на концерте ждет что-то необычное. Причем это одинаково необычно и для группы, и для поклонников. Горшок и Князь сидели на стульях и пели. Горшок, разумеется, все время со своего стульчика сваливался. Те немногие фэны, что все же были на концерте, в основном кучковались в первых рядах и то и дело выкрикивали: «Вставайте со стульев!», «Давайте, рубите!» и т. д.

«Акустический концерт» на стульях — палка о двух концах. С одной стороны, идея активно привлекла внимание новых людей — казалось бы, на первый взгляд нереферентную группу. С другой — музыкантам хотелось свободы передвижений на сцене. Хотелось панк-рока. У молодых, неопытных участников группы существовал стереотип, что «акустика» — значит «сидеть на стульях», «электричество» — значит колбаситься. Разбив концерт на две части, так и поступили. Два дня подряд концерты проходили на ура.

Уже к моменту записи «Акустического альбома» группу перестала устраивать директорская работа Шумного. В последнее время с ним стало все сложнее и сложнее работать, поскольку его пьянство стало отражаться на качестве работы. А потом произошел и вовсе вопиющий случай — весьма нормальный для просто панка или музыканта, но невозможный для административного лица. Отыграв концерт в московском клубе «Рога и Копыта», музыканты разъехались кто куда — «на вписку». И вдруг, уже в гостях, поняли, что с ними нет Маши. Это было то время, когда никаких мобильных телефонов нет. Юная девушка одна, в Москве, и непонятно, где ее искать. Спросили у Шумного, где Маша. Тот лишь пожал плечами. На следующий день вернулись за Машей в клуб — оказалось, накануне ее приютила уборщица клуба.

К тому же требования группы к директорству все росли и росли, а он стоял на месте. Конечно, такая работа долго продолжаться не могла. И когда поняли, что от административной работы Балу и Яши пользы больше, чем от Шумного, с ним расстались.

Видно, Шумный и правда трудный человек — поскольку от всякого общения при написании книги отказался, сославшись на нереальную занятость и нежелание говорить.

Оставшись одни, без директорского ока, Балу и Яша решили взять все хлопоты на себя. Но хватило их ненадолго. То есть они-то, может, и дальше бы занимались всем этим, если бы Горшок с Князем в один момент не разозлились — им показалось, что музыканты стали зазнаваться. Балу с Яшей тоже понять можно — деловые, все связи и контакты добывают сами. «Не бывать вам директорами, будете музыкантами», — не сдержались солисты.

Стали искать нового директора. Вспомнили старого знакомого Игоря Гудкова — профессионального и ответственного человека.

ИГОРЬ ГУДКОВ: Я давным-давно заказал себе общаться с людьми, у которых есть проблемы. На тот момент у Горшка были серьезные проблемы. Я знал о них, но бороться с ними был не в состоянии. Я просто все взвесил, подумал и понял, что не справлюсь. А на этих проблемах я бы поссорился с ними со страшной силой. Я бы не мог ничего изменить и злился от этого. Хотя, думаю, если бы тогда стал их директором, возможно, не были бы совершены те ошибки, которые были совершены в тот момент. Тогда они мне напоминали камень, который стоит на горе и который надо пальчиком толкнуть — он покатится. Так и было. Просто не те люди были рядом, просто стали зарабатывать деньги на группе. Хотя они всегда были против того, чтобы на них зарабатывали, — но не было в тот момент человека, который проследил бы и не позволил этого сделать. А они, поскольку люди творческие, легко поддаются. Ими пользовались, при этом не любили. Я не хочу называть фамилии людей, которые ими занимались и в глаза мне говорили: «Я не люблю эту музыку». А я спрашивал: «А зачем тогда этим занимаешься?» Когда человек, который ими занимается, говорит: «Я не люблю эту музыку, я люблю другую» — иди, занимайся другой музыкой. И уже только за одно это я не стал бы работать с этим человеком. А они работали.

Лена Карпова порекомендовала своего приятеля из Харькова — Сашу Гордеева. После бурного бракоразводного процесса, завершившегося ранением Гордея, общие друзья отправили его в Москву, к Карповой. Но чем ему заниматься — было неясно. Лена, знавшая о том, что группа рассталась с директором, с которым добилась выхода пластинки на крупном московском лейбле, принесла Гордееву «Акустический альбом»: «Понимаю, что эта не та музыка, которую ты слушаешь, но эти ребята ищут директора, может быть, найдешь что-то интересное для себя?» — сказала тогда Карпова. Гордеев моментально согласился на встречу.

Знакомство в Москве состоялось абсолютно по-панковски. Главные герои с синяками под глазами валялись на белоснежных простынях гостиничного номера в ботинках, повсеместно были разбросаны окурки, грязные носки и опустошенные бутылки. В какой-то момент в дверном проеме обнаружился мужчина с зачесанными назад длинными волосами. Впечатления — обоюдно сногсшибательные. Для полного кайфа оставалось только заговорить. Гордей рассказывал, как в свое время из-за границы пытался привести винил AC/DC и блюз. На таможне на его глазах это ломали. Разумеется, говорили о несправедливости далеких советских времен, когда в страну было невозможно привезти никакую музыку. Сногсшибательность сменилась очарованием. «Поработаем» — таков был вердикт.

АЛЕКСАНДР ГОРДЕЕВ: Главная фраза, с которой я пришел в группу: «Для меня быть губным гармонистом группы „Разные люди" гораздо большая честь, чем директором „Короля и Шута", „Чижа и К⁰" или Захара Мая… Это все ерунда по сравнению с тем, чтобы стоять с Сашей Чернецким на одной сцене».

Гордеев работал «по понятиям»: если организаторы пытались кинуть группу — вступал в драки. Потому что не мог позволить, чтобы его репутация оказалась под угрозой. Практически сразу он стал делать акцент на гастрольной деятельности. С Сашей группа впервые отправилась в огромный гастрольный тур по всей стране. Но поскольку не всегда за концерт можно было получить гонорар, порой он договаривался с организаторами играть концерт «за кайфы» — предположим, за концерт в Иркутске промоутеры «проставлялись» экскурсией по Байкалу.

Наступало время, которое многие поклонники «Короля и Шута» характеризуют как золотую пору группы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.