ШАЛИКОВ (ШАЛИКАШВИЛИ) ПЕТР ИВАНОВИЧ

ШАЛИКОВ (ШАЛИКАШВИЛИ) ПЕТР ИВАНОВИЧ

(род. в 1768 г. – ум. в 1852 г.)

Князь, поэт, переводчик и журналист, предмет пародий и насмешек, которому современники дали прозвище «Вздыхалов». Одновременно с этим, Шаликов являлся человеком, истинно (хотя и по-своему) преданным литературе. В течение многих лет он занимал должность издателя журналов «Аглая», «Московский зритель» и «Дамского журнала». Пушкин, перед которым Петр Иванович благоговел, назвал его «поэтом прекрасного пола». Потомкам князь оставил два сборника стихотворений – «Плод свободных чувствований» (1798–1801) и «Цветы граций» (1802), а также несколько прозаических работ. В них отразилась странноватая фигура автора-чудака – в чем-то трогательная, невзирая на комичность.

Грузин по происхождению, Петр Иванович Шаликашвили, который вошел в историю литературы под псевдонимом Шаликов, в начале своего жизненного пути о писательской карьере и не помышлял. Нет, читать он, конечно же, любил, но не более того. Да и о каком сочинительстве могла идти речь, если князь с малолетства был приписан к одному из полков? Родители ничтоже сумняшеся с самого рождения наметили для сына стандартную для аристократов военную карьеру. Естественно, и сам Петр ни о чем ином не думал.

Служил он недолго, однако репутацию обеспечил себе хорошую. Несмотря на некоторую чудаковатость и манерность, Шаликова считали воякой храбрым, способным быстро принимать важные решения, человеком компанейским, с чувством юмора. Правда, знакомые отмечали также повышенную вспыльчивость Петра и то, что, войдя в раж, он долго не мог остановиться. Не слишком приятной стороной характера молодого человека были присущая ему некоторая злопамятность. Тем не менее Шаликов неплохо проявил себя под Очаковым и в Польше. Затем в 1797 году он усмирял крестьянский бунт, вспыхнувший в Тульской губернии. Постоянная напряженность воинской жизни постепенно стала надоедать Шаликову, который считал себя особой утонченной и чувствительной. Так что при первой же возможности Петр Иванович подал в отставку.

После ухода из армии князь поселился в Москве и решил заняться литературой. Как страстный поклонник карамзинского сентиментализма, Петр Иванович начал создавать поэтические произведения именно в этом, милом его сердцу, ключе. Отдавал должное Шаликов также прозе. Свои работы он обычно публиковал в «Приятном и полезном препровождении времени», «Аонидах», «Иппокрене», «Московском Меркурии», «Патриоте», «Вестнике Европы», «Сыне Отечества», «Благонамеренном», «Трудах Общества любителей российской словесности при Московском университете», «Современнике» и «Московитянине».

Чудаковатый князь, который стал героем многочисленных анекдотов, имел весьма комичную внешность. Это был маленький, щупленький мужчина, который всегда объяснялся с подчеркнутым жеманством, постоянно покачивая головой из стороны в сторону. Он почему-то пребывал в уверенности, что его слова неизменно и в обязательном порядке пленяют собеседников и убеждают их в правоте говорящего. Петр Иванович, стараясь «усовершенствовать» собственный облик, часами не отходил от зеркала. Знавший об этой страсти литератора князь Вяземский, который вполне заслуженно пользовался репутацией остроумной язвы, как-то назвал особо невменяемого знакомого «бесом перед зарею или Шаликовым перед зеркалом».

К литературному творчеству бывший вояка относился трепетно, любил его всем сердцем и считал, что ему лично принадлежит особое место среди обитателей литературного Олимпа. В 25-летнем возрасте Петр Иванович стал редактором «Московских ведомостей», а позднее, в 1806–1812 годах, издавал журналы «Московский зритель» и «Аглая». В них князь объявил, что «одним из главных предметов внимания» новых изданий будут «хороший вкус и чистота слога, тонкая разборчивость авторов и нежное чувство женщины». Последней работой князя на данном поприще стал выпуск знаменитого «Дамского журнала» (1823–1835), главной темой которого, естественно, стала «нежная чувствительность, сопряженная с моралью». Наряду с произведениями признанных поэтов и писателей, Петр Иванович начал постепенно издавать и собственные работы. О них можно судить по-разному, однако, несмотря на ряд недостатков (например, доведение «чувствительности» до полного абсурда), творчество чудака-аристократа имело одно бесспорное достоинство: Шаликов владел легким, правильным и красивым слогом. Благодаря этому, он способствовал выработке русской литературной речи и освобождению ее от устаревших старославянских выражений. Видимо, поэтому, давая оценку произведениям Петра Ивановича, критики говорили, что он мало в чем уступает Карамзину.

Вот только ориентировался в веяниях времени Шаликов слабо. Вся его проблема как поэта заключалась в том, что князь слишком долго оставался ярым сторонником сентиментализма – даже после того, как ложность этого литературного направления была признана всеми. Видимо, по этой причине деятельность известного издателя обычно характеризуют как вырождение сентиментализма… Собственно, критика безоговорочно признала ценность только одного труда поэта, носившего название «Историческое известие о пребывании в Москве французов 1812 года». Кроме того, Шаликов был неплохим переводчиком Жанлиса и Шатобриана. Что же касается прозаических произведений Петра Ивановича, то и «Путешествие в Малороссию» (1803–1804), и «Путешествие в Кронштадт» (1805) особым успехом не пользовались, поскольку явно писались в подражание «Письмам русского путешественника» и не имели при этом ни одной местной черты. По сути, эти работы были составлены исключительно из «впечатлений».

Восточное происхождение неугомонного чудака постоянно давало о себе знать. Сказалась «горячая кровь» и в эмоциональной наполненности произведений Шаликова. Он, будучи ярым эпигоном Карамзина, с упоением развивал характерную особенность сентиментализма – чувствительность. Причем в работах князя чувствительность и чувственность были сплавлены воедино. И при этом в реальной жизни, несмотря на все старания изображать утонченную личность, Петр Иванович отнюдь не мог претендовать на причисление себя, любимого, к разряду ангелов… Современники часто говорили о Шаликове как о человеке необузданном, буйном, «без правил и нравственности», злом и крайне раздражительном. В итоге, в то время не было ни одного литератора, чья деятельность вызывала бы такую же лавину насмешек. Из эпиграмм, написанных на Шаликова, можно было бы составить целое собрание сочинений! Имя Петра Ивановича со временем превратилось в нарицательное обозначение приторной, слащавой чувствительности.

Каждый, кто считал себя остроумным, норовил оттачивать язык своего искусства на князе. Шаликов постепенно обзавелся целой связкой обидных прозвищ, среди которых были и такие, как «кондитер литературы», «Вздыхалов», «князь вралей». Все тот же Вяземский, рисуя словесный портрет Петра Ивановича, написал: «С собачкой, с посохом, с лорнеткой, и миртовой от мошек веткой, на шее с розовым платком, в кармане с парой мадригалов…» И дался же ему этот злосчастный платок! Хотя, по правде говоря, сия деталь гардероба Шаликова изрядно намозолила всем глаза. Он никогда не появлялся на людях без этого украшения – причем непременно голубого, розового или «беранжевого» цвета. Чудака нимало не смущал тот факт, что присутствие столь яркого пятна в одежде элегантным считает только он сам…

В 1827 году агент III отделения фон Фок донес Дибичу информацию, касающуюся слухов о возможном назначении Шаликова цензором: «Редактор “Московских ведомостей”… с давнего времени служит предметом насмешек для всех занимающихся литературой. В 50 лет он молодится, пишет любовные стихи и принимает эпиграммы за похвалы. Этот Шаликов не имеет никаких сведений для издания политической газеты и даже лишен природой сметливости».

Работодатель Петра Ивановича, граф Строганов, также посмеивался над ним и откровенно не любил жеманного самовлюбленного мужчину. Однажды, в приступе раздражения, Строганов решил избавить себя от обязанности периодически общаться с Шаликовым и лишил беднягу места. В итоге, старость неудавшегося литератора оказалась печальной: накопления быстро истаяли, и князь едва сводил концы с концами. В результате очередного ухудшения дел он вынужден был удалиться из города и осесть в маленькой деревушке. Отношения князь продолжал поддерживать всего с парой знакомых. При этом общался с ними Петр Иванович лишь в письмах. Да и бывшие приятели Шаликова не горели желанием особенно часто связываться со стариком, который все чаще просил денег взаймы…

Петр Иванович на самом деле был личностью неординарной. В его характере непостижимым образом уживались странные противоположности: авторское самолюбие и чрезмерное простодушие, сатирическая колкость и тяга к лиризму, осознание собственной физической непривлекательности и претензии в отношении прекрасного пола.

Чудачества князя возникали чаще всего внезапно, под действием момента. Например, он в течение ряда лет практически ежедневно переписывался с Василием Львовичем Пушкиным, но почему-то обязательно в стихотворной форме. Однажды Шаликов вдруг решил, что эти его письма могут представлять интерес для широкой публики, и напечатал их отдельной книгой. Еще одной идеей-фикс Петра Ивановича было убеждение в том, что он в совершенстве владеет французским языком. Переубедить в данном вопросе князя не смог никто. Так что поэт-неудачник, уже прекратив работать и испытывая подчас настоящую нужду, продолжал писать знакомым и издателям в основном на языке Вольтера.

Интересно, что супруга Петра Ивановича, Александра Федоровна фон Лейснау, и его дочери, Наталья и Софья, искренне любили главу своего семейства, относились серьезно ко всем выходкам князя и научились не обращать внимания ни на сложности его характера, ни на анекдоты, героем которых он становился.

Ушел из жизни князь Шаликов 16 (28) февраля 1852 года в маленькой деревушке в Серпуховском уезде. «Поэт прекрасных дам» сумел дожить до глубокой старости – до 85 лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.