Глава тридцать шестая. БОЛЬШЕВИКИ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ

Глава тридцать шестая. БОЛЬШЕВИКИ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ

ВЧК через год после ее создания чуть было не упразднили! Конечно, до этого бы не дошло, но так одно время казалось.

Методы работы Всероссийской чрезвычайной комиссии нравились далеко не всем в большевистском руководстве.

Михаил Ольминский в статьях от 8 и 26 октября в «Правде» (автор — член редколлегии газеты) обвинил ВЧК в «недосягаемости», стремлении стать выше других органов власти. После разговора с Лениным Ольминский снизил планку критики, стал писать о злоупотреблениях террором на местах. 18 декабря в «Известиях ВЦИК» Лариса Рейснер поделилась своими негативными впечатлениями от посещения Петроградской чрезвычайки.

Недовольство закрытостью ВЧК высказывали Каменев, Бухарин и даже Сталин. Последний (и не только он) предлагал ввести чрезвычайные комиссии в состав НКВД РСФСР.

В первых числах января 1919-го (Дзержинский со Сталиным — в Перми, расследуют причины сдачи города и потери огромного количества военного имущества и боеприпасов) два подряд залпа по ВЧК со страниц «Правды» дал Николай Бухарин, руководивший тогда печатью и пропагандой. Бухарин писал, что если не реформировать ВЧК, не подчинить ее ряду «общих норм», то чрезвычайки «будут «выдумывать» для себя работу, т. е. вырождаться».

Но наиболее решительно с прерогативами ВЧК боролся в то время один из руководителей Наркомюста — Крыленко.

Николая Васильевича Крыленко позднее назовут «идеологом советского правосудия». Он станет обвинителем на многих сфальсифицированных политических процессах. По справедливости — одним из антигероев «Архипелага ГУЛАГа» Александра Солженицына. С 1931 года Крыленко — нарком юстиции СССР. В 1938 году расстрелян. Жертва созданной при его же участии системы «правосудия». Но это будет много позже.

Пока идет 1918 год. Не удержавшись в должности главковерха, Николай Васильевич нашел занятие по душе: начал выступать обвинителем на заседаниях революционного трибунала. Быстро выдвинулся в число руководителей этой системы, вошел в коллегию Наркомюста. У него примечательные увлечения: охота и шахматы. Отчасти и на этой почве он сблизился с Лениным. Биографы Николая Васильевича подсчитали, что Ленин и Крыленко в 1918—1921 годах выезжали на совместную охоту не менее двадцати раз. Нередко вдвоем, без охраны (любили ездить на родину Крыленко, под Смоленск). Был и такой случай: летом 1922 года глава Совнаркома, оправившись после первого инсульта, затеял переплывать Пахру наперегонки с Крыленко. Ленин очень радовался, что приплыл первым.

Руководитель революционного трибунала ведет дело бывшего министра юстиции Российской империи Ивана Щегловитова. Следствие завершено, обвинительное заключение опубликовано в «Известиях». Это будет, по ожиданиям Крыленко, процесс века! В зале суда сойдутся первый трибун революции и первый юрист царской России. Но тут грянул красный террор, и самый известный из расстрелянных 5 сентября — Щегловитов. Крыленко вновь возмущается произволом ВЧК (хотя, конечно, вопрос о Щегловитове решался не на этом уровне).

Однако из песни слова не выкинешь. Именно Крыленко на протяжении ряда лет наиболее последовательно и подчас эффективно боролся за то, чтобы лишить ВЧК прав на внесудебные расправы. Серьезный противник: партийный тяжеловес, может выступать в «Правде», опираться на резолюции органов юстиции.

Впервые Николай Васильевич напал на ведомство Дзержинского еще 7 июня на страницах «Известий». Похвалив порядок рассмотрения дел в ревтрибуналах, он отметил, что бывают случаи (все поняли, о чем он), когда судебные приговоры выносятся втайне от публики. Этой практике нужно объявить решительный бой, заключил автор.

В феврале 1919-го между двумя «мечами революции» произойдет открытое столкновение. К тому моменту Крыленко нанесет ВЧК множество увесистых ударов. Он проследит ее деятельность с начала возникновения...

Вспомним, говорит Николай Васильевич: в 1917 году комиссия создавалась как оперативноразыскной орган, обязанный виновных передавать в ревтрибуналы. Среди мер наказания, которые могла применять сама ВЧК: конфискация, выдворение за пределы РСФСР, лишение продовольственных карточек.

21 февраля 1918 года СНК РСФСР принимает постановление «Социалистическое отечество в опасности!». Введен расстрел на месте для германских шпионов, неприятельских агентов, спекулянтов, громил, хулиганов, контрреволюционных агитаторов, а также членов буржуазного класса, отказывающихся рыть окопы. Но в документе не указан орган, который вправе применять такие санкции. Это право присвоила себе ВЧК. Более того, на следующий день в публикации в «Известиях» руководство комиссии расширило перечень лиц, заслуживающих немедленного расстрела, добавив к нему «организаторов и участников восстаний», «всех бегающих на Дон для поступления в контрреволюционные войска». Дополнило декрет Совнаркома!

С заключением 3 марта Брестского мира декрет вообще утрачивает свое значение. Однако ВЧК не расстается с правом на расстрелы. В марте руководители комиссии направляют в местные Советы предписание создать ЧК для борьбы с контрреволюцией и саботажем. Что-либо предписывать Советам может только ВЦИК. К августу созданы десятки уездных и губернских чрезвычаек. Они не сидели сложа руки, применяли репрессии, в том числе расстрелы на месте. После декрета 5 сентября внесудебные расправы стали массовыми. По данным Наркомюста, всего органами ВЧК в 1918 году расстреляно 6185 человек, еще 14 829 человек заключены в тюрьмы, 6407 — отправлены в концентрационные лагеря, 4068 — взяты заложниками. Итого за год чекисты республики вынесли приговоры той или иной степени тяжести в отношении 31 389 человек.

Крыленко заверяет, что контрреволюционерам легче не станет: «Трибунал должен быть не менее страшным в смысле осуществления системы устрашения, террора и угрозы, чем были ЧК». Просто во всем нужен порядок. Органы розыска и следствия должны работать в рамках, определенных судами и трибуналами. В реальности же чекисты сами решают, какие дела им направлять в трибуналы и суды, а какие «завершать» самостоятельно.

Крыленко не может не понимать, что ВЧК превышала полномочия с полного одобрения Ленина и Свердлова. Но с ними он не может бороться, поэтому делает вид, что виной всему самодеятельность Дзержинского.

А что Ленин? Выступая 7 ноября перед сотрудниками ВЧК на их митинге-концерте, он заявил, что чрезвычайные комиссии критикует «обывательская интеллигенция», выхватывающая отдельные ошибки...

Николай Васильевич не дрогнул. В конце ноября он собирает в Москве съезд председателей революционных трибуналов республики. «Обыватели» критикуют деятельность ВЧК — внесудебный порядок осуществления расстрелов, отказы выполнять решения трибуналов, некачественное расследование дел... Отчет о работе съезда публикует «Правда». Получив такую поддержку, Крыленко продолжает публично отстаивать точку зрения: «Советское законодательство не знает декрета, которым бы право вынесения судебных решений когда-либо было предоставлено ЧК».

В декабре еще один член коллегии Наркомюста, Мечислав Козловский, посылает Ленину восемь дел из ВЧК в качестве доказательства того, «с каким легким багажом отправляют там в “лучший мир”». Юрист приводит, в частности, такой пример: гражданка Сергеева расстреляна за принадлежность к организации Савинкова. Данных о ее участии в деле нет, а следователя, который вел дело, сами же чекисты позже расстреляли как провокатора. Среди других жертв внесудебных расправ — «жена белогвардейца», «активный монархист»... Письмо Козловского чекисты обсуждают на своей коллегии 17 декабря. Их постановление: считать его действия «совершенно недопустимыми и вносящими полную дезорганизацию в деятельность ВЧК». Дзержинский, несомненно, кипит от возмущения. Задета честь его, честь ВЧК, а в этом случае он теряет объективность.

В следующем письме Ленину Козловский сообщает, что им опротестованы как незаконные 16 расстрелов, осуществленных ВЧК. Это не булавочные уколы. Мечислав Юльевич очень влиятелен в партии. Он представлял интересы большевиков в суде еще в мае 1917-го, когда их пытались выселить из особняка Кшесинской в Петрограде. В конце 1890-х поляк Козловский боролся с царизмом рука об руку с Дзержинским. Теперь они противники.

В январе 1919 года Крыленко находит новых влиятельных союзников. Партийные руководители столицы также заявляют: судебной функции ВЧК следует лишить.

* * *

Параллельно в ревтрибуналах проходят процессы над чекистами. Несколько человек осуждены за взятки, хищение изъятого имущества, злоупотребление служебным положением, неосторожное убийство при допросе и другие преступления. Самым громким стало дело заместителя председателя контрольно-ревизионной коллегии при ВЧК Федора Косырева. Достаточно сказать, что показания на процессе давали Дзержинский и Петерс. Обвинителем выступал сам Крыленко.

Суть дела вкратце в следующем. С апреля 1918-го в ВЧК находился под арестом промышленник Алексей Мещерский. К его жене Елене Гревс в особняк пришел чекист Годелюк с предложением за взятку освободить Мещерского. Якобы в противном случае арестованного ожидает расстрел. Не зная, как поступить, Елена обратилась за помощью к известному адвокату Якулову. А тот в свою очередь к своему знакомому — председателю следственной комиссии Московского ревтрибунала Цив-цивадзе. В доме у Гревс устроили засаду (за ширмой прятался Цивцивадзе с маузером и стенографисткой). Годелюк пришел за авансом и в разговоре с Еленой выболтал, что освобождением ее мужа займется Косырев. На следующий день оба чекиста оказались под арестом. Разбирательство показало, что Косырев жил на очень широкую ногу. Но это еще цветочки. До революции он был матерым уголовником, несколько раз осужденным, в том числе за двойное убийство с целью ограбления. Освобожденный с каторги революцией, выдал себя за «политического». И такой человек следил за «чистотой рук» в ведомстве Дзержинского!

Феликс Эдмундович продолжает сопротивляться, но уже слабее: «Дело Косырева возникло в связи с вопросами о деятельности чрезвычайных комиссий, поднятыми в последнее время». Эх, раскопал бы он сам подноготную этого подлеца... Видимо, осознав происшедшее, 14 марта в «Известиях» председатель ВЧК опубликовал обращение. Его смысл:

«Различные темные личности под видом следователей, комиссаров и ответственных должностных лиц ВЧК занимаются всякого рода вымогательствами, вводя в заблуждение родственников и знакомых заключенных под стражей. Обо всех случаях шантажа и вымогательства предлагаем сообщать в ВЧК на имя председателя комиссии. Все лица, подавшие такое заявление, найдут полную защиту от шантажистов».

Трибунал признал Косырева опасным для революции и постановил расстрелять по истечении 48 часов.

Освобожденный из-под ареста Мещерский с супругой поспешили перебраться за границу.

Гнул свою линию Николай Васильевич, гнул и довел детище Дзержинского фактически до кризиса. Руководители Москвы и Наркомюста предложили вообще ВЧК упразднить. Основные ее функции — передать ревтрибуналам. Свои радикальные предложения председатель Моссовета Каменев направил Ленину (письмо приводится с восполнением сокращений, характерных для переписки вождей республики):

«Дорогой Владимир Ильич, посылаю Вам резолюцию о ЧК. Она чуть-чуть радикальная. Я сам до недавнего времени думал, что можно ограничиться изъятием от ЧК права приговоров и определением срока предварительного следствия (1—2—3 месяца). Но ежедневно прибывающие факты из провинции и рассказы Яковлевой о Питере убеждают меня, что разложение ЧК идет все дальше и глубже, и реформой тут не поможешь. По сути дела с этим должен согласиться и Дзержинский, все внимание которого уже с месяц сосредоточено не на контрреволюции, а на должностных преступлениях, волоките и пр. Его и надо поставить во главе “Особого отдела ВЦИК” (см. резолюцию), а борьбу с преступлениями по должности сосредоточить в реорганизованном Контроле, рабочей инспекции и т. д. Я присутствовал на одном собрании Московской организации, где Крыленко выступил против ЧК. Я не рассмотрел у него тогда каких-либо склочных или личных мотивов: просто он по должности больше других видел и слышал. “Лично” — в хорошем смысле — относится к этому только Дзержинский. Ему просто “больно”, и он ставит весь вопрос как вопрос своей чести. Поэтому и выхода нет, как, напротив, поставить вопрос открыто и принципиально. Конечно, и компромисс — изъятие права приговоров — будет громадный шаг вперед, но, боюсь, не остановит спекуляций, обысков и насилий над женщинами и пр.».

К письму прилагался лроект резолюции ВЦИКа, в котором предлагалось приступить немедленно к ликвидации ВЧК и всех местных ЧК.

* * *

Неужели действительно в начале 1919-го суще­ствовала вероятность, что «рожденная революци­ей» прекратит свое существование?!

По-видимому, нет. Паники в руководстве ко­миссии не наблюдалось. Чекисты вели свою про­паганду в прессе. С большими статьями, расска­зывающими о заслугах ВЧК перед революцией, выступали Петерс, Лацис и другие. Правда, тон их выступлений постепенно менялся. Если еще летом 1918-го критика извне отвергалась с порога, то осенью Дзержинский и его коллеги уже признавали, что в органы ЧК проникает немало преступных и случайных элементов, с которыми там решительно борются.

Первая дискуссия о ВЧК в партии завершилась так. В начале февраля 1919 года ЦК РКП (б) в своей резолюции определил, что комиссия должна стать органом розыска и пресечения, передав право вынесения приговоров ревтрибуналам. Как будто Крыленко мог торжествовать победу. Но не совсем...

По старой традиции проект реформы поручили подготовить самому реформируемому ведомству. 17 февраля на заседании ВЦИКа Дзержинский докладывал проект нового положения о правах ЧК и революционных трибуналов. В принятом постановлении «О Всероссийской чрезвычайной комиссии» ревтрибуналам передавались такие права, как вынесение приговоров по всем делам, возникающим в чрезвычайных комиссиях, надзор за следствием, посещение мест заключения, проверка законности содержания под стражей. При этом трибуналам ставилось условие: все дела рассматривать не позднее чем через 48 часов после вынесения обвинения. Срок совершенно нереальный, чтобы разобраться со всеми обстоятельствами сложного дела.

И... лазейка, как обычно: ЧК сохранили право вынесения приговоров при пресечении вооруженных восстаний, а также иных преступлений в местностях, объявленных на военном положении. Таких местностей в Гражданскую — больше половины страны, в том числе — Москва.

Уже и не до реформ. Опять резко обострилась ситуация на фронтах. Когда пушки говорят, законы молчат. Состоялся обмен мнениями.

* * *

30 марта Дзержинского назначили народным комиссаром внутренних дел, взамен Петровского, уехавшего работать на Украину. Причины этого решения Лацис в своих воспоминаниях объясняет так:

«Руководители Наркомвнудел считали с первых дней существования комиссариата, что борьба с контрреволюцией это дело Наркомвнудел. На первых порах ВЧК мыслилась в тесной связи с комиссариатом, и даже первые деньги были отпущены из сумм НКВД. К тому же Дзержинский числился членом коллегии НКВД, а М. Я. Лацис, работавший постоянно в НКВД, членом коллегии ВЧК. Исходя из этого взгляда, НКВД посылал первоначально по губисполкомам директивы по борьбе с контрреволюцией и тут встретился с директивами ВЧК. Возник спор: должны ли чрезвычайные комиссии подчиняться НКВД или нет? Формально спор был бесплоден, так как ВЧК была организована при Совнаркоме, согласно официальному постановлению. По существу же чрезвычайные комиссии должны были быть частью аппаратов губисполкомов, работая на правах отделов, а не над ними. Выход был найден в том, что председатель ВЧК должен одновременно быть и народным комиссаром внутренних дел, что и было сделано после того, как Г. И. Петровский занял пост председателя Украинского ЦИК».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.