Глава вторая. СЧАСТЛИВЫЙ?

Глава вторая. СЧАСТЛИВЫЙ?

Дзержинские — все — умели хранить семейные тайны. Одна из них связана с судьбой любимой сестры маленького Феликса, Ванды. Известно, что девочка погибла. Обстоятельства этого происшествия родственники постарались вычеркнуть из памяти. Даже намека на случившееся нет в их переписке. Этот факт впоследствии вызовет разные толкования.

...Родовое поместье Дзержинских расположено на территории нынешней Белоруссии возле городского поселка Ивенец, примерно в 50 километрах к западу от Минска, на землях, входивших до начала XX века в состав Виленской губернии Российской империи.

В историю Феликс Дзержинский вошел деятелем русской революции польского происхождения. Он считал себя поляком. Оспаривать тут нечего.

Но всё же отметим особенность тех мест, где жили поколения Дзержинских. Это своеобразный «перекресток» трех государств: Польши, Белоруссии и Литвы. Коренных жителей не всегда относят к этническим полякам. Часто это вопрос самоопределения и того, какой народ в данный исторический момент готов признать их «своими». Уникальный случай имел место в советское время. Под Вильно родились братья Ивановские. Все они стали известными революционерами, но в разных странах. В Белоруссии почитали «белоруса» Ивановского, в Польше — «поляка» с той же фамилией, а в Литве — «литовца» Иванаускаса.

Происходили Дзержинские из литвинских шляхтичей. Их далекий предок Николай Дзержинский в 1554—1561 годах в рядах польского войска участвовал в войне с русскими. За ратные заслуги он получил чин ротмистра и возможность в 1563 году приобрести имение с десятью крестьянскими дворами — будущее Дзержиново. К моменту рождения Феликса его семья владела земельным наделом площадью около 100 гектаров, в основном не пригодным для земледелия. Лишь десятая его часть могла быть отдана под пашню и приносить скромный доход.

Мужчины в роду Дзержинских часто становились педагогами, учеными (среди потомков Феликса Эдмундовича также немало людей науки).

В России начиная с середины XIX века работало много выходцев из Польши. В центральных городах империи они не испытывали притеснений — были бы лояльны. Образованные русские относились к ним, как правило, очень сочувственно, считая их жертвами самодержавия. Однако патриотами России поляки не становились — они продолжали мечтать о свободной Польше и воспитывали в том же духе своих детей.

Дед Феликса по матери, Игнатий Янушевский, долгое время был профессором Петербургского института инженеров путей сообщения. (Мог ли профессор Янушевский предполагать, что его внук станет со временем «министром» путей сообщения, правда, уже иной страны?!)

Эдмунд Иосифович и Елена Игнатьевна Дзержинские также долго жили в России. Отец Феликса (при крещении он получил имя Эдмунд Руфин) окончил Санкт-Петербургский университет. В 1865 году он перебрался вместе с семьей в Таганрог, где преподавал математику и физику в мужской и женской гимназиях. Среди его учеников был Антон Чехов! Вот, пожалуй, и все, что можно узнать об обстоятельствах жизни Дзержинских на юге России.

В 1875 году глава семьи заболевает туберкулезом. Дзержинские возвращаются в родное имение. Отныне они живут трудно, фактически на пенсию пана Эдмунда. Сущие крохи приносит им сдача в аренду земли. А семья все растет: восьмого ребенка, мальчика, пани Хелена родила за год и три месяца до смерти своего мужа. Они ютятся в маленьком домике на берегу реки Усы. В 1880 году Эдмунд Дзержинский сумел построить более просторный дом. Именно это сооружение видно на сохранившихся фотографиях того времени. По снимкам оно и восстанавливалось и теперь служит музеем — имение выгорело дотла в 1944 году.

Пан Эдмунд снискал среди земляков репутацию человека справедливого и бескорыстного. Его дочь Ядвига вспоминала: «Отец, подготавливая нас в гимназию, вместе с нами бесплатно учил детей арендатора и детей из соседней деревни». Однако местным крестьянам запрещалось собирать грибы в дворянских угодьях. Дзержинский позднее с осуждением отмечал этот факт.

Феликс Дзержинский родился 11 сентября (по новому стилю) 1877 года. Отметим удивительное совпадение, которому при желании можно придать мистический смысл. Через много лет эта дата, 11 сентября, станет символом катастрофы могущественной империалистической державы. День рождения Дзержинского, одного из наиболее известных в России и мире «могильщиков капитализма» — тоже 11 сентября.

До потрясений в Российской империи пока далеко.

Феликс — шестой ребенок в семье. Его появлению на свет предшествовал несчастный случай: беременная пани Хелена упала в открытый погреб. Тем же вечером у нее начались родовые схватки. Мальчик родился здоровым. При крещении, согласно католической традиции, ему дали два имени: Феликс Щасны, оба означают «счастливый» соответственно по-латински и по-польски.

Феликс растет резвым ребенком. В возрасте лет семи, желая не отставать от старших братьев, гоняет верхом на неоседланных лошадях, стараясь не попасть на глаза матери. Дети гурьбой ходят в лес за грибами и ягодами. Летом мальчик подолгу пропадает у реки. Он возвращается оттуда с большим уловом раков. К ужину вареных раков подают на стол. Феликс сияет от гордости. Альдона Эдмундовна отметит в своих воспоминаниях, что ее младший брат никогда не совершал жестоких или грубых поступков.

Дзержинские — бедная дворянская семья. Они живут на отшибе, в лесу. До ближайшего села — четыре километра, до железнодорожной станции — 50 километров. Сотни подобных бедных усадеб прячутся в лесах. Образ жизни накладывает отпечаток на характеры их обитателей. К их национальным чертам относят мужество, гордость, терпение, умение за себя постоять, но и — упрямство, пресловутый «гонор», беспощадность по отношению к врагам. Первые в жизни сведения они получают из преданий, передаваемых из поколения в поколение. Что есть зло? Несправедливость? Незаживающие раны поляков связаны с событиями начала 1860-х годов, преследованиями униатов, жестокостями усмирителя восстаний графа Муравьева (в самой России прозванного «вешателем»).

В 1922 году Дзержинский бросит фразу, которую его недоброжелатели хорошо запомнят: «Еще мальчиком я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей». Ага! Вот какое чувство вело его по жизни: месть! Но не стоит из случайных замечаний делать широкие обобщения. Думается, «москали» тогда для мальчика были кем-то вроде инопланетян. «Антимоскальство» Феликс в себе, по-видимому, быстро изжил. Он станет интернационалистом и даже противником отделения Польши от России. Но в таких домашних разговорах крепло в нем желание бороться с несправедливостью.

На сохранившихся семейных фотографиях Дзержинские серьезны, озабочены, напряжены. Люди целеустремленные, гордые, дружные. Наверное, в их доме редко раздавался беззаботный смех. Дворянство покоренной страны. А Феликс еще и нервный, задиристый, лезет на рожон. Его братья и сестры остались далеки от революции, их свободолюбие, способности проявились в другом.

Казимир Эдмундович (1875—1943) выучился на инженера в Германии, откуда вернулся с женой Люцией; в 1930-х они поселились в Дзержинове. Во время гитлеровской оккупации Люция работала в немецкой комендатуре переводчицей, сотрудничала с польскими партизанами. Ее разоблачили и вместе с Казимиром расстреляли.

Владислав (1881—1942) окончил МГУ, стал известным неврологом, профессором. Война застала его в Лодзи. Арестован немцами в качестве заложника (по некоторым данным, после того, как отказался с ними сотрудничать), расстрелян.

Станислав (1872—1917) убит бандитами в Дзержинове.

Альдона (1870—1966), любимая сестра Феликса и главный адресат его исповедальных писем, жила в Литве, затем в Польше.

Относительно безмятежно сложилась судьба Игнатия (1879—1956): окончив физико-математический факультет МГУ в 1903 году, он преподавал географию в Варшаве, затем перебрался в польскую провинцию, что спасло его от гитлеровцев.

Из всех братьев и сестер Феликса Дзержинского только Ядвига (1871—1949) находилась рядом с ним в Москве; она работала в Наркомате путей сообщения, похоронена на Новодевичьем кладбище.

* * *

В 1882 году в возрасте 42 лет от туберкулеза умирает Эдмунд Иосифович. У Елены Игнатьевны восемь детей на руках, от 12 лет и младше. Она со своим семейством вынуждена перебраться в Иоды — родовое имение Янушевских под Вильно, к матери. Многие сохранившиеся фотографии Дзержинских сделаны именно в Йодах. Мать с тремя сыновь-ями-гимназистами на крыльце. Также на крыльце — все большое семейство Дзержинских. Летние месяцы пани Хелена с детьми проводила в родовом гнезде. С ним у Феликса связано представление о безмятежном счастье. Он так утверждал.

Не во всем можно ему верить.

Дзержинский напишет сестре Альдоне из заключения: «Во сне я часто вижу дом наш, и сосны наши, и горки белого песку, и канавы, и все, все, до мельчайших подробностей...» Ему слышались кваканье лягушек и клекот аистов, «прекрасная музыка природы по вечерам».

Замурованный в застенке, физически страдающий, тяжелобольной человек... Воспоминания уносят его в счастливую пору детства. Он уверяет, что мечтает побывать в Дзержинове. Но, освобождаясь из мест заключения, вовсе сюда не стремится! После 1892 года Феликс не появлялся в имении вплоть до июля 1917-го. Словно что-то мешало ему туда возвращаться.

* * *

У пана Эдмунда и пани Хелены было восемь детей. Больше или меньше известно о судьбах семи из них. И почти ничего — о любимой сестре маленького Феликса, Ванде, 1876 года рождения. Брат и сестра были неразлучны. Девочка ходила за Феликсом хвостом и во всем его слушалась, пишет Альдо-на. И вдруг... Любые упоминания о Ванде в переписке родственников пропадают. И фотографий ее не сохранилось.

Девочка, скорее всего, трагически погибла. В каком году — неизвестно. Едва ли позже 1892-го.

Экзотическую версию смерти Ванды излагает белогвардейский контрразведчик Владимир Орлов в мемуарах, изданных впервые в Лондоне в 1932 году. К сожалению, источник не очень достоверный. Орлов в книге допустил немало очевидных ошибок. В данном случае он сообщает о Дзержинском: «Когда ему исполнилось восемнадцать лет, он так страстно влюбился в свою сестру, что застрелил ее после ужасной сцены ревности».

Так — точно не было. Хотя Орлов до революции работал следователем контрразведки в Польше и что-то подобное мог слышать в своем кругу. В некоторых источниках можно прочитать, что невольным убийцей Ванды стал кто-то из ее братьев, вероятнее всего Станислав (но и с Феликса подозрение не снято). Юноши якобы стреляли из дробовика по мишени, а девочка случайно оказалась на линии огня. Но — ни единого указания, откуда взяты эти сведения. Следствия по случаю смерти Ванды не проводилось. Истина едва ли когда-нибудь вскроется.

Гибель любимой сестры не могла не потрясти юного Феликса, в то время ревностного католика. Погибло невинное любимое существо. Как мог Бог, если он существует, допустить такую несправедливость? Подобные рассуждения в духе Ивана Карамазова зачастую приводят людей с сильным религиозным чувством к разочарованию в Боге небесном и поиску более справедливых земных богов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.