В какой-то момент мне показалось, что я недооценил Путина

В какой-то момент мне показалось, что я недооценил Путина

Мое ретроспективное восприятие Путина сейчас искажено многолетним противостоянием. Тем не менее попробую сохранить объективность.

В 1999 году я, не слишком активно, возражал против назначения Путина. Причина была даже не в его кагэбэшном прошлом, а в очевидном отсутствии управленческих навыков. Я был уверен, что на этапе построения институтов государства такой человек не годится.

Я знал, что Ельцин уйдет, знал, что Путина назначат. Однако решение Ельцина мной не оспаривалось. Я полагал — ему виднее. Ему действительно было уже тяжело. После отставки я был у Ельцина в гостях, поскольку относился к нему и к его жене Наине Ельциной «лично» — и очень хорошо. Как они ко мне — не знаю.

Впервые я встретился с Путиным уже после его назначения премьер-министром. До назначения мы не пересекались вовсе. По-моему, до этого с ним общался Невзлин, и, говорят, взаимное общение не очень сложилось…

Первое впечатление о Путине мне сложно теперь отделить от последующих событий, но ничего особенного ни тогда, ни сейчас я в нем не вижу. Обычный, нормальный человек, на которого наложило серьезный отпечаток воспитание — и дворовое, и по месту службы: никому не верит, кроме «своих». «Своим», впрочем, думаю, тоже не очень, но больше, чем всем остальным. Приверженец «теории заговора», умеет слушать и подстраиваться под собеседника, легко учится, но, в отличие от Ельцина, втискивает чужую точку зрения в свою внутреннюю модель. Не согласующееся с его моделью — отсекает. Иногда у него появляется недоумение от слишком очевидных разногласий его модели с реальной действительностью. Он это видит, но подавляет в себе сомнения, встраивая в конце концов то, что встраивается, и забывая прочее. Птолемей так достраивал геоцентрическую модель солнечной системы, вместо того чтобы перейти к гелиоцентрической.

Я честно пытался помочь Путину в работе по выстраиванию системы регулирования промышленности на законодательном и аппаратном уровнях. Более того, в какой-то момент мне показалось, что я недооценил Путина как человека демократических убеждений, когда в одном узком, но крайне влиятельном кругу общественно-государственных деятелей весьма консервативного толка он заявил, что страна — гораздо больше, чем государство, и работать надо именно в интересах страны.

Я, несомненно, видел, чем заняты приближенные его круга, но ошибочно полагал, что подобные издержки неизбежны в переходный период.