Звонок Попова

Звонок Попова

Усовершенствование, внесенное Лоджем, сразу оценил Попов. Наконец-то резонатор обрел ту чувствительность, при которой можно вступить в борьбу за дальность приема электромагнитных колебаний.

Попов и Рыбкин деятельно взялись за работу. На длинном столе, в физическом кабинете, они установили вибратор. Приемник с металлическими опилками в трубке — кохерер, как назвал его Лодж (в переводе значит — склеивающий), находился поодаль.

Все шло хорошо. Стрелка гальванометра делала резкий скачок даже тогда, когда вибратор отстоял от резонатора—кохерера на расстоянии двенадцати метров. Но Попова не удовлетворяла эта установка. Так хлопотливо и утомительно встряхивать каждый раз трубку с опилками. Это должно совершаться само собой, автоматически; не стоять же безотлучно у аппарата и постукивать по нему!

Опять начались поиски. Позже Попов вспоминал: «Прежде всего я пожелал сделать такую форму прибора с опилками, чтобы иметь возможное постоянство чувствительности. Надо было испытать такое расположение частей цепи, содержащей опилки, чтобы увеличить шансы образования нитей металла по линиям тока...»

Испытывая разные материалы, Попов как-то заменил металлические опилки в кохерере медной цепочкой. Цепочка оказалась еще более чувствительным резонатором. Тут Александр Степанович вспомнил свое детское изобретение - электрический будильник и его странные капризы во время грозы. Вот когда он смог, наконец, объяснить причину непонятных сигналов грозы. Металлическая цепочка ходиков была тем же резонатором, а принимала она электромагнитные волны, исходившие от мощного природного вибратора — электрических грозовых разрядов. Вот почему невпопад звонил тогда звонок!

Звонок! А что если приключить звонок и к резонатору? Пусть он зазвонит, ударяя молоточком по резонатору, в тот миг, когда электромагнитные волны коснутся приемника. Звонок может заменить стрелку гальванометра. Не надо будет постоянно наблюдать за приемником, ведь звонок всегда оповестит человека, даже если он будет находиться в другой комнате.

Попов набросал схему и тут же внес еще одно важное усовершенствование. Звонку, вернее его молоточку, можно поручить и другую работу: встряхивание трубки-резонатора. Сначала молоточек ударит в металлическую чашечку — получится звук — звонок. А возвращаясь в исходное положение, молоточек ударит по стеклянной трубке и встряхнет ее.

Попов показал схему Рыбкину. Тот не сдержал своего удивления: какое простое разрешение головоломной задачи!

Не без волнения собирали (в который раз!) новую установку. От цепочки отказались; правда, она была очень чувствительной, но не обладала необходимым постоянством. Она годилась для демонстрации опытов на лекциях, но вводить ее в постоянно действующий прибор было рискованно.

Наконец, прибор готов: включены батарея, трубка с опилками и звонок. Оставалось привести в действие вибратор. Включая индукционную катушку вибратора, Рыбкин не без опасения взглянул на Попова. Откликнется ли звонок? А вдруг подведет? Но звонок, с появлением в вибраторе первой же искры, зазвонил. Прерывистой трелью он известил, что приемника достигли электромагнитные волны.

Попов добился своего: аппарат был точен и нагляден, действовал автоматически.

Приемник одинаково годился и для научных исследований и для практической передачи сигналов на расстоянии. Об этой новой задаче, которой даже не ставил Герц, и не смог решить никто из его многочисленных последователей, — Попов не забывал ни на минуту. Теперь он был убежден, что лабораторный опыт вскоре станет техническим изобретением — беспроволочным телеграфом.