Глава одиннадцатая Ван Нистелрой

Глава одиннадцатая

Ван Нистелрой

В тот снежный январский вечер 2010 года я был дома, когда мой телефон издал звук, возвещающий о приходе нового сообщения. «Не знаю, помните ли вы меня, – говорилось в нем, – но мне нужно поговорить с вами». Это был Руд ван Нистелрой. «Господи, откуда он вдруг взялся? – сказал я Кэти. – Он же покинул “Юнайтед” четыре года назад». Моя жена ответила: «Чего он хочет? Может быть, вернуться обратно в клуб?»

– Не говори ерунды, – сказал я.

Я понятия не имел, чего он хочет, но написал ему в ответ: «Хорошо». И он позвонил. Вначале был обычный легкий треп: «Было несколько травм, но сейчас в форме, правда, не играю, бла-бла-бла». А затем он сказал, зачем звонит: «Хочу извиниться за свое поведение в последний сезон в клубе».

Мне нравятся люди, которые могут извиниться, я таких уважаю. Современный человек эгоцентричен и забывает о таком слове, как «прости». А футболисты просто окружены приятелями, агентами, прессой, тренерами или работниками клуба, которые только и делают, что возносят их до небес. Поэтому ты радуешься встрече с человеком, который может спустя много лет поднять трубку и сказать: «Я был неправ, извини меня».

Руд не пояснил, чем вызван его звонок, а я же упустил возможность сказать ему: «Как же так все получилось?»

Весь вечер я думал о звонке Руда. Знал, что несколько клубов Премьер-лиги интересуются им, но стоило ли ради этого говорить со мной? Не думаю. Не очень хорошие отношения с «Манчестером» никоим образом не помешали бы ему выступать за другой английский клуб. Впрочем, к этому времени Руд, без сомнения, был более зрелым человеком, чем в момент ухода из клуба, так что, возможно, он просто считал себя виноватым передо мной. Это чувство могло преследовать его несколько лет, вот он и захотел наконец выговориться.

Наши отношения с ним стали портиться, когда Руд начал регулярно пререкаться с Карлушем Кейрушем по поводу Криштиану Роналду; у них было несколько стычек, но мы все легко уладили. Затем он переключился на Гари Невилла, но тот сумел дать ему отпор. Также от Руда досталось еще и Давиду Белльону. В общем, в последний год ван Нистелроя в «Манчестере» у него было много стычек с партнерами по команде, но преимущественно это были ссоры между Рудом и Криштиану.

В конце предыдущего сезона 2004/05 мы вышли в финал Кубка Англии, где нас ждал «Арсенал», и ван Нистелрой в той встрече сыграл просто ужасно. За несколько дней до этого, в среду, его агент Роджер Линсе попросил Дэвида Гилла о трансфере, заявив, что Руд хочет уйти.

Дэвид ответил, что у нас на носу финал Кубка, и поэтому сейчас не самое лучшее время для такой просьбы, исходящей от нашего основного форварда. Он также спросил, почему Руд хочет уйти, и Роджер ответил, что, по мнению ван Нистелроя, команда заржавела и не может уже выиграть Лигу чемпионов. Руд считал, что с такими молодыми игроками, как Руни или Роналду, у нас нет на это никаких шансов.

После финала Дэвид позвонил Роджеру и пригласил его и Руда на встречу со мной. Наша позиция была сильна: мы понимали, что мадридский «Реал» не собирается выкладывать за ван Нистелроя 35 миллионов фунтов. Думаю, именно поэтому он и попросил о трансфере: если бы «Реал» был готов расстаться с такой суммой ради приобретения голландца, ему ничего не пришлось бы делать, мы бы сами все сделали. Он надеялся надавить на нас, заставить согласиться на меньшую сумму трансфера. Глупая идея.

Мы встретились, и Руд заявил, что не готов ждать, пока Руни и Роналду полностью раскроют свой потенциал. «Но они выдающиеся таланты, – сказал я ему. – Ты должен вести их за собой, помогать им». Но Руд все равно не хотел больше ждать.

– Послушай, мы не любим проигрывать в финалах, мы не любим занимать третье место в чемпионате. Поэтому, чтобы вернуться на свой уровень, мы подпишем этим летом несколько хороших игроков. Когда ты строишь команду, необходимо проявить терпение, и это касается не только меня, но и футболистов. Поверь мне, у нас будет отличная команда, – сказал я. В итоге он согласился со мной и решил остаться еще на год.

В новом сезоне в январское трансферное окно мы подписали Видича и Эвра, и косвенно это привело к самой сильной вспышке недовольства ван Нистелроя за все его время в клубе. В матчах Кубка лиги я постоянно ставил на игру Луи Саа вместо Руда, и когда мы дошли до финала, я сказал голландцу: «Послушай, я знаю, ты любишь играть в таких матчах, однако если выпущу на поле тебя вместо Саа, это будет несправедливо по отношению к нему. Тем не менее надеюсь, я смогу дать тебе поучаствовать в этой игре». Поверьте, именно так я и сказал.

Финальный матч с «Уиганом» сложился для нас очень удачно, и у меня появилась идеальная возможность дать Видичу и Эвра почувствовать вкус победы; я решил выпустить их на поле в самом конце встрече, они были двумя моими последними заменами. Я повернулся к ван Нистелрою и сказал: «Хочу выпустить этих двух парней, они смогут непосредственно почувствовать, что значит побеждать вместе с “Манчестером”». А Руд мне в ответ грязно выругался: «Ах ты…» Никогда этого не забуду; я просто не поверил своим ушам! Карлуш Кейруш начал отчитывать Руда, другие игроки стали выговаривать ему в стиле «держи себя в руках» и тому подобное, в общем, напряжение на скамейке запасных резко повысилось.

Но это был конец. Я понял, что никогда больше не смогу увидеть в команде прежнего ван Нистелроя. Своим поступком он сжег за собой все мосты и с того момента стал вести себя все хуже и хуже.

В последней игре чемпионата против «Чарльтона» нам нужна была только победа. Саа был травмирован, и поэтому мы практически ходили на цыпочках перед Рудом, не желая его задеть или расстроить. Однако я не чувствовал, что могу доверять ему, что могу поставить его на игру.

И Карлуш сказал Руду, зайдя к нему в комнату: «То, как ты вел себя всю эту неделю, просто отвратительно. Возвращайся домой, мы не станем выпускать тебя на поле».

За несколько месяцев до этого у Криштиану умер отец. На тренировке за пару дней до матча Руд в гневе ударил по мячу, сознательно целясь в Роналду, после чего сказал, не особо задумываясь над своими словами: «Ну, и что ты теперь будешь делать? Побежишь плакаться к папочке?» – имея в виду Карлуша, а не отца Криштиану. Естественно, Роналду сильно расстроился и захотел поквитаться с ним. Карлуш тоже был вне себя от обиды, он ведь присматривал за Криштиану, а как иначе? Он был португальцем, как и Роналду, недавно потерявший отца, и у кого тот мог найти сочувствие и поддержку, как не у Карлуша?

В общем, грустная была история. Не знаю, почему Руд так сильно изменился. Может быть, таким поведением он хотел заставить нас поскорее продать его? В любом случае, это не прибавило ему уважения со стороны других игроков и вообще не принесло ничего хорошего.

Обидно, ведь как нападающий он был просто шикарен и стал одним из лучших бомбардиров в истории клуба. Ростки будущих проблем с ним появились после его второго сезона в клубе, когда он запросил новый контракт, на что имел право по первоначальному соглашению. Руд захотел добавить условие, которое позволило бы ему перейти в мадридский «Реал», если бы они предложили нам за него определенную сумму денег. Условие его выкупа. Я долго обдумывал это требование, и в конце концов пришел к выводу, что без этой уступки голландец не поставит свою подпись под новым контрактом. Но с другой стороны, согласившись на такое, мы бы оказывались в невыгодном положении, рискуя потерять ван Нистелроя в следующем сезоне.

Поэтому мы установили сумму выкупа в размере 35 миллионов фунтов, что, по нашему мнению, должно было отпугнуть всех потенциальных покупателей, в том числе и мадридский «Реал». Руд и его агент согласились. Я сказал тогда Дэвиду Гиллу: «Если в следующем году к нам придут и предложат 35 миллионов, то тогда мы получим за него практически в два раза больше денег, чем заплатили. Если же никто не захочет покупать его за такую сумму, он отыграет за нас по контракту еще два года. Тем самым он проведет у нас в общей сложности четыре года, к тому моменту ему исполнится 29 лет, и мы сможем его продать». Впрочем, так все гладко выглядело только на бумаге. Руд изменился, как только подписал новый контракт, просто кардинально изменился. В его последнем сезоне с ним было особенно тяжело, и не думаю, что он пользовался у кого-либо особой популярностью.

Мой брат Мартин видел игру Руда за «Херенвен» и горячо высказался за его покупку: «Мне очень нравится этот парень, он отлично нам подойдет». Медлить не стоило, поэтому мы снова отправились в Голландию на просмотр, как вдруг узнали, что Руда уже купил «ПСВ» месяцем ранее. Это меня сильно озадачило, но сделка была подтверждена, и ничего поделать было уже нельзя. Тем не менее мы продолжили приглядывать за ним и в 2000 году решили попробовать приобрести его снова.

Будучи в небольшом отпуске в Испании во время перерыва между матчами из-за игр национальных сборных, я получил от нашего доктора дурные известия: Руд не смог пройти медицинские тесты. Мы были уверены, что обнаружили у него повреждение крестообразных связок, однако «ПСВ» стал настаивать, что их исследования показывали лишь небольшой разрыв в связках, который не мог помешать ему пройти нашу проверку. Однако наш доктор Майк Стоун отказался визировать его трансфер. Поэтому мы отправили его обратно в «ПСВ», и на тренировке у голландцев его колено окончательно вышло из строя. Причем все это было даже заснято на видео, которое затем каким-то образом попало на телевидение. В том сюжете можно было увидеть Руда, кричащего от боли прямо в камеру: «Что нам теперь делать?»

Я сказал тогда Мартину Эдвардсу: «В наше время ты можешь успешно вылечить такую травму всего за несколько месяцев, если, конечно, за тобой присматривают правильные врачи».

Ван Нистелрой последовал проторенным путем в Колорадо к доктору Ричарду Стедмену и отсутствовал почти год. Он вернулся практически в самом конце сезона, и мы подписали его в 2001 году, после того как я лично посмотрел его игру против «Аякса». Он был, как и прежде, мобилен, а его скорость ничуть не пострадала. Руд не был самым быстрым форвардом на свете, но он обладал острым умом и был стремителен в штрафной площади соперника.

Я также побывал у него дома, где он выздоравливал после травмы, и уверил его, что, несмотря ни на что, мы все равно заберем его к себе. Для него такие слова значили очень много, ибо в тот момент его явно нельзя было назвать самым уверенным человеком на свете; он все еще оставался таким достаточно простым и провинциальным парнем.

Руд был типичным центрфорвардом старой итальянской школы. Бегать туда-сюда, на фланги и обратно, пытаться перехватить мяч у соперника? Нет, это не про него. Он напоминал мне известного нападающего «Ювентуса» 60-х годов, Пьетро Анастази, который долгое время оставался незаметен на поле, пока внезапно не забивал победный мяч.

Такие нападающие и доминировали на поле в то время: ты оставлял их в штрафной, и они делали свою работу. Руд ван Нистелрой как раз и был игроком такого рода: ему требовалось создавать условия, голевые ситуации. Но он безупречно завершал комбинации и забил немало голов из штрафной площади.

По сути, он был одним из самых эгоистичных нападающих, каких я только знал. Его манеру игры определял его личный голевой счет, и благодаря такой целеустремленности он был выдающимся форвардом. Его абсолютно не интересовала позиционная игра, ему не было никакого дела до того, сколько километров он пробежал за матч, сколько сделал ускорений. Единственное, что его волновало, – сколько голов забил Руд ван Нистелрой. Ему не было равных в опережении противника; он легко ускользал от защитников и наносил быстрый и точный удар по воротам.

Если сравнить всех моих лучших бомбардиров: Энди Коула, Эрика Кантона, ван Нистелроя, Руни, то Руд был самым плодовитым из них. Хотя, конечно, самым лучшим был Сульшер. Ван Нистелрой забил много изумительных мячей, но большая часть его голов красотой не отличались. Энди Коул тоже не раз радовал зрителей изящными голами, но очень многие были забиты им с ближней дистанции, в цепкой борьбе, еле-еле пропихнуты в сетку. Почти же все голы Сульшера были просто великолепны. У него был аналитический ум, и в основе его игры лежал тщательный расчет. Оказавшись в голевой позиции, он моментально просчитывал ситуацию; в любой момент времени у него в голове было готово мысленное представление о ней. Однако он был не слишком агрессивен и потому играл не так часто. Кроме того, в молодые годы он был субтильным игроком, и ему не хватало физических данных, чтобы пробить себе путь к воротам; хотя потом он поработал над этим компонентом.

Он постоянно вел какие-то записи: на тренировках, во время игр, сидя на скамейке запасных. И к тому моменту, как я выпускал его на замену, у него уже был готов полный анализ всех соперников и их позиций на поле, у него уже было все рассчитано и прикинуто. Игра развертывалась перед ним в виде схемы, и он знал, куда и в какой момент времени ему надо бежать.

Уле был милым парнем и никогда со мной не конфликтовал. Невозможно было представить Сульшера, врывающегося в мой офис с требованием места в стартовом составе. Он был доволен своей ролью в команде, и мы об этом знали. У нас было три основных форварда: Йорк, Коул и Шерингем, но только двух можно было сразу выпустить на поле, так что третий оставался в запасе. И то, что четвертый наш нападающий был согласен играть свою роль, здорово нам помогало, так как нам приходилось иметь дело только с тремя вечно сердитыми форвардами.

Поначалу я полагал, что возможности Руда гораздо шире, чем потом оказалось. Я ожидал, что он, как это и требуется от игрока «Манчестер Юнайтед», сможет выполнять на поле и черновую работу. Нет, временами он так и делал, но у него не было склонности к такой игре. Ему никогда не хватало выносливости, а его тесты на «физику» никогда не впечатляли. Но мы знали, что если кормить его мячами, он будет забивать голы один за другим.

В предыдущие годы мы потеряли Кантона, ушел Тедди Шерингем, у Уле были проблемы с коленом, Йорки немного растерял концентрацию, и только Энди по-прежнему был в хорошей форме. На Энди всегда можно было рассчитывать, но, покупая ван Нистелроя, я понимал, что с Коулом обязательно возникнуть проблемы, ведь он считал себя лучшим нападающим в мире. Нет, для игрока такое представление о себе – полезная черта, но как только я стал выпускать его на поле вместе с Рудом, Энди начал злиться.

Энди был недоволен и игрой вместе с Кантона. Единственным партнером, с которым он смог найти общий язык, был Йорки. Они выдали вместе просто божественный сезон 1998/99, их дружба, их взаимодействие на поле были просто феноменальны. Они не были знакомы до прихода Йорки в клуб, но сразу же стали вести себя так, словно знают друг друга тысячу лет. На тренировках они вместе бегали, отрабатывали дриблинг, пасы, действовали, словно единое целое. Я посчитал, что в том сезоне они забили на двоих 53 мяча.

У Энди не пошла игра в паре с ван Нистелроем, и вскоре я продал его в «Блэкберн». В тот момент ему было тридцать лет, и мы посчитали, что лучшие свои годы нашему клубу он уже отдал. Мы подписали Энди в 1995 году, и после семи хороших сезонов продали его в «Блэкберн» за 6,5 миллиона фунтов. Из «Ньюкасла» мы его взяли за 7 миллионов, отдав 6 миллионов чистыми плюс Кита Гиллеспи, который стоил около одного миллиона. То есть через семь лет выступлений мы практически полностью вернули вложенные в Энди деньги. Неплохо, не правда ли?

Проблемы в паре с Рудом возникли и у другого отличного игрока, Диего Форлана. Руд хотел быть первым бомбардиром, это было у него в крови. Он просто не замечал Форлана, так что когда они были вдвоем на поле, взаимопонимания между ними было ровно ноль. А у Диего игра шла гораздо лучше с кем-то в паре, чем в одиночку. Но он сумел забить несколько бесценных для нас мячей: два на «Энфилде» против «Ливерпуля», гол на последней минуте игры с «Челси». Форлан был отличным игроком и необыкновенным профессионалом.

Еще одной проблемой Форлана была его больная сестра, жившая на Майорке, за которой ему приходилось ухаживать. Но ему у нас нравилось, он постоянно улыбался. Говорил на пяти языках. Он был глотком свежего воздуха для команды. Мы продали его за 2 миллиона фунтов, что, на мой взгляд, было крайне дешево, но никто не хотел давать больше, учитывая его высокую зарплату. А в следующий раз за него взяли уже 15 миллионов. Он просто летал по полю. Роста он был небольшого, но крепкого телосложения, да и сам по себе был игроком жестким и цепким. Из него вышел бы отличный теннисист, так хорошо он играл на корте. Ему даже пришлось выбирать в свое время между футболом и теннисом. Я знал об этом, когда он пришел к нам. Во время предсезонного теннисного турнира я попытался сделать на него ставку и спросил Гари Невилла, принимавшего ставки, какой коэффициент на Диего.

– Что, что? – встревожился Гари. – Он что, играет?

– А я откуда знаю? Почему бы тебе не спросить его самого? – ответил я.

Но Гари меня раскусил и на Диего ставку не принял, а Форлан всех их разделал под орех.

– За дурачков нас тут держите, да? – спросил Невилл.

– Ну, попытка не пытка. Надеялся, ты скажешь «десять к одному»! – ответил я.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.