13. Лас — Вегас и Курган
13. Лас — Вегас и Курган
Громадные неоновые буквы над павильоном возвещали: ILIZAROV TECHNIQUE — ИЛИЗАРОВСКИЙ МЕТОД. Так фирма «Ричардс» рекламировала продажу аппаратов Илизарова. Павильон стоял в центре выставочного зала во Дворце Конгрессов в городе Лас — Вегасе. Там проходил конгресс ортопедических хирургов. На выставке представляли свою продукцию все крупные фирмы медицинской промышленности. Привлекающей всеобщее внимание новинкой были илизаровские аппараты: так широко их демонстрировали впервые. «Ричардс» хотел заинтересовать хирургов аппаратами своего производства, они сверкали отполированным металлом на демонстрационных столах.
Фирма пригласила Лилю показывать работу аппаратов на муляжах, щедро ей за это заплатив.
Лиля поражалась размаху и богатству конгресса и жалела, что на нем не было Илизарова.
— Почему на конгресс не пригласили самого Илизарова? — спросила она Френкеля.
— Политика. «Ричардс» не подписал с ним договор. Если бы подписал, то должен был бы заплатить миллионы.
— А почему не подписал?
— Фирма считает, что патент Илизарова не покрывает его в Америке. Хитрые итальянцы поспешили купить у Илизарова лицензию, заплатив ему довольно мало. Теперь более богатый «Ричардс» просто перекупил ее у них, а Илизарову ничего не досталось.
Лиля не разбиралась в патентных делах, но ей эта манипуляция казалась нечестной.
— И Илизаров ничего не может сделать?
— Ничего. Виновата юридическая некомпетентность ваших. У русских нет опыта в патентных вопросах и в западных правилах лицензирования. Илизарову нужен хороший юрист, чтобы через суд вернуть свое право.
Десять тысяч участников конгресса жили в шикарных номерах роскошных гостиниц. Лиля никогда не жила в такой богатой обстановке.
Каждый день с восьми утра стенд Лили плотно обступали десятки американских и иностранных врачей, и она показывала им принцип действия аппарата. Одновременно шли фильмы — показы операций. Потом она бродила по выставке, останавливалась у других стендов и восхищалась невиданным в России размахом и качеством медицинской промышленности.
Лас — Вегас стоит в жаркой пустыне западного штата Невада, вдали от всего на свете. Полвека назад группа предпринимателей создала его на голом месте, это единственный разрешенный игорный центр страны. Америка тогда быстро богатела, и Лас — Вегас развивался с единственной целью — выкачать побольше денег из людей, падких на игры и развлечения. Он высасывал деньги из миллионов посетителей, как пылесос высасывает пыль.
Во всех отелях на первых этажах шпалерами стояли сотни ярких игральных машин — «однорукие бандиты». Бросив жетон в щель машины, надо дернуть ручку и ждать — начнут сыпаться монеты или нет. Большинство проигрывало, но случались и выигрыши.
Игорные дома заполняли искатели приключений всех возрастов и состояний. Много было пенсионеров из среднего класса, они лениво дергали ручку, посасывали свой кофе, проигрывали и иногда там же засыпали. А проснутся — продолжают играть. Каждый раз, проходя по громадному мраморному холлу своего отеля, Лиля поражалась благополучию и пустоте жизни этих людей.
* * *
По вечерам Лилю развлекали сотрудники «Ричардса», возили по городу, водили в рестораны и на разные представления. Лас — Вегас считается самым освещенным городом мира, отличить ночной свет от дневного в нем нельзя: светятся улицы, громады отелей, реклама. Тут можно играть в кредит, можно жениться и разводиться — и всё в кредит!..
— Сейчас покажем вам нашу индустрию мгновенной женитьбы в кредит.
Они проехали по улице мимо пятидесяти часовен всех вероисповеданий, над которыми горели рекламы: «Нигде в мире, только у нас — бракосочетание за десять минут! Все в кредит! Работаем круглосуточно!» Машина с желающими жениться въезжала под навес, под ним сидел регистратор браков, имеющий лицензию. Не выходя из машины, брачующиеся протягивали в окно кредитную карточку и документы — и через десять минут они уже официальные муж и жена! Стоило это от 50 до 250 долларов, в зависимости от уровня торжественности события. Когда новобрачные отъезжали от окошка, чтобы уступить место следующей машине, их останавливал благословляющим жестом священник. Тут им приходилось вылезти из машины, чтобы получить благословение. Заодно священник делал «Поляроидом» мгновенное свадебное фото. За это надо заплатить еще 20 долларов или больше, наличными.
Лиле объяснили:
— Каждый день в Лас — Вегасе совершается около 450 таких бракосочетаний.
— Поразительная скорость! — засмеялась она. — А как насчет разводов?
— Это на другой улице, параллельной. Там все еще быстрей, но намного дороже.
Многие доктора приехали на конгресс с семьями. Пока мужья сидели днем на заседаниях, жены (и любовницы) мотались по шикарным магазинам, плавали в бассейнах, загорали, ходили на массаж и играли в казино. По вечерам все сидели в ресторанах или на многочисленных шоу — роскошных, с полуобнаженными девочками. А если кому-то хотелось развлечься с совсем обнаженными — то таких заведений тоже было полным — полно.
— Доктор Лиля, вы любите танцевать? — пригласили ее молодые люди из «Ричардса».
— В молодости любила.
— Пойдемте в диско, развлечемся, подвигаемся, попрыгаем.
Ей стало любопытно, и она пошла. На дискотеке стоял дикий шум, густая толпа двигалась, скакала, дергалась в бешеном ритме. Ребята, как вошли, подхватили ее и тоже включились этот ритм. Пришлось Лиле повторять за ними быстрые движения, но скоро она выдохлась и встала у стены, наблюдая за другими.
К концу конгресса Лиля устала от работы и как будто пресытилась развлечениями. В конечном счете Лас — Вегас не понравился ей — пустотой и напыщенностью. Для фирмы «Ричардс» конгресс оказался очень удачным — раскупили много аппаратов. В последний день президент фирмы пригласил Френкеля и Лилю на ланч в дорогой ресторан французской кухни. Президент был миллионером, с Френкелем они были приятелями, а Лиля впервые видела человека такого типа. Когда подали меню, она увидела цены и поразилась их размерам. Президент пришел ей на помощь:
— Позвольте вам рекомендовать на закуску эскарго — улиток, запеченных в оливковом масле, и любимое блюдо французов — обжаренные лягушачьи лапки. Их только что доставили.
После обеда подали набор сыров по французскому обычаю и принесли бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом.
Президент сказал:
— Многие ортопеды просили нас о том, нельзя ли организовать поездку в Россию к профессору Илизарову, увидеть его метод в руках автора, так сказать, и поучиться у него. Мы в этом заинтересованы, хотим организовать группу, человек двадцать, и послать в Курган.
Френкель тут же заметил:
— Я в Кургане был. Там нашим докторам многое будет непонятно, им надо будет все объяснять. Сделайте доктора Лилю лидером группы.
— Вы согласны? — спросил президент. — Этим вы нам очень поможете.
Ехать в Курган?.. Конечно, ей хотелось поехать. Путь туда лежит через Москву, она опять увидит родителей. Лиля спросила:
— Вы меня извините, но что такое «лидер группы»?
— Лидер организует группу. Вам придется вести переговоры от их имени, все объяснять. Если будут какие-то накладки, вам надо их утрясать.
Неужели ей предлагают везти группу американцев? Вернувшись в Нью — Йорк, она первым делом сказала об этом Алеше. Он обрадовался:
— Если ты поедешь в Курган, я выбью визу и полечу с тобой в Москву.
* * *
Через четыре месяца Френкель пришел в кабинет Лили в приподнятом настроении:
— «Ричардс» прислал список группы для поездки на двухнедельные курсы в Курган. Едут девятнадцать докторов и три сотрудника фирмы, несколько профессоров. Они заплатили Курганскому институту по три тысячи долларов. За вас заплатил «Ричардс», как за лидера группы. Желаю вам удачной поездки. Привезите из Кургана новые зарисовки операций.
— Виктор, я все еще чувствую себя как-то неуверенно: мне, русской эмигрантке, возглавить группу американских докторов? — вздохнула Лиля.
— Без вас они совсем не поймут, что происходит вокруг, будут как неопытные щенки.
Но расстроило ее и то, что Алеше опять отказали в визе.
Никого из группы ехавших Лиля не знала. На входе в здание аэропорта она подняла транспарант с надписью ILIZAROV. Начали подходить люди:
— Это вы доктор Берг?
Знакомилась она с ними все двенадцать часов полета в Москву. Американцы люди не чопорные, у нее быстро установились с ними дружеские отношения. Настроение было приподнятое, все шутили и забрасывали ее вопросами.
В Москве остановились на один день. Первый вопрос был:
— Почему русские таможенники такие хмурые? Во всем мире таможенники улыбаются иностранным туристам, а здесь ни один не улыбнулся.
Ну как им объяснить?
— Русские просто не привыкли к туристам. Тут же еще и традиционная настороженность к иностранцам. Вам придется наблюдать это много раз.
В гостинице Лиля помогла всем обменять деньги. Доллар стоил 50 рублей, у людей получились внушительные пачки купюр. Потом Лиля расселила всех по комнатам, назначила через час встречу в холле и наконец позвонила родителям:
— Дорогие, я здесь с группой американских врачей. Приеду к вам попозже вечером.
Собрались внизу, все хотели увидеть Кремль и Красную площадь.
Лиля сказала:
— Поедем на метро, здесь всего несколько остановок. Следите за мной, не расходитесь, а то быстро потеряетесь.
Красивые и просторные станции метро поразили американцев, они выходили на каждой, задирали головы, говорили:
— Какое великолепие!.. Вот это да!.. Никогда бы не подумал!..
— Лиля, а почему такие роскошные станции? Метро же дешевое, а станции дорогие.
— Это размах диктатора Сталина. Люди жили в тесных коммунальных квартирах, а он хотел этими станциями продемонстрировать величие страны.
На Красной площади остановились перед мавзолеем Ленина. Длинная очередь медленно и понуро вползала под его мрачные своды. Американцы смотрели с удивлением, спрашивали:
— Их заставили прийти или они сами пришли?
— Неужели все они так любят мертвого Ленина?
— Вы тоже ходили в мавзолей и стояли в очереди?
— А живого Ленина вы видели?
Услышав последний вопрос, она громко рассмеялась, так что милиционер на входе глянул на нее укоризненно. Американцы вообще задавали много наивных вопросов, мало знали о России и совсем не знали ее историю.
Потом они пошли на площадь Дзержинского (нынешняя Лубянка), она показала им здание КГБ. Про него слышали все, и теперь смотрели на дом настороженно.
— Это здесь мучили и убивали людей?
— А теперь, при Горбачеве, здесь тоже мучают политических заключенных?
Лиля отвечала, объясняла, разбавляла рассказы анекдотами, чтобы разрядить мрачность впечатлений. На улице Горького они зашли в большой гастроном — купить несколько бутылок минеральной воды. Прилавки были почти совсем пустыми, не было даже воды. Это произвело на гостей сильное впечатление.
— Что, все продукты раскупили?
— Где же покупают продукты люди, возвращаясь с работы?
— Может быть, это забастовка водителей грузовиков?
Усадив всех в ресторане гостиницы, усталая и измученная Лиля помчалась к родителям, было уже девять вечера, а на раннее утро назначен отлет в Курган. Павел с Августой опять плакали от радости, опять жалели, что не приехал Алеша. Узнав, что Лиля возглавляет группу американских докторов, Августа от удивления и радости всплеснула руками, а Павел все повторял: «Вот какая у нас дочка!»
Лиле так хотелось побыть с ними подольше, но не было никакой возможности.
— На обратном пути я задержусь в Москве на два дня. А пока вот, я привезла вам русскую рукопись первых двух частей Алешиного романа «Еврейская сага».
Оба склонились над листами, Августа поцеловала их и тайком вытерла слезы.
* * *
Ранним утром вылетали в Курган из Быковского аэропорта на небольшом самолете. Американцы приготовились к сибирским холодам, надели теплые пальто. В самолете они заметили, что с ними летят несколько инвалидов на костылях и с гипсовыми повязками, заинтересовались:
— Почему в России так много инвалидов?
Лиля поговорила с этими людьми и выяснила — все летели на лечение к Илизарову. Она вспомнила: двадцать лет назад, когда она летела в Курган учиться, было то же самое, и объяснила это своим спутникам.
— Как? Летят в Сибирь из Москвы? Их не могли вылечить в Москве?
— В Москве до сих пор не освоили метода Илизарова. А они верят только в него самого, он очень популярен по всей России, его называют «кудесник из Кургана».
Самолет выруливал по широкой бетонной полосе к небольшому двухэтажному зданию аэропорта. Погода в Кургане оказалась солнечная, теплая для сентября. Все удивлялись: говорят, Сибирь — холодный край, а тут так тепло. У трапа самолета их встречал улыбающийся Илизаров с небольшой свитой помощников. На пиджаке у него красовалась звезда Героя социалистического труда и значок депутата Верховного Совета. Такая встреча была для гостей неожиданной.
Они с интересом смотрели, как он по традиции трижды расцеловался с Лилей. Потом она представляла ему членов группы, многие тут же с ним фотографировались.
На небольшом автобусе их повезли в ресторан на ланч. Обильный ланч был сервирован только для американцев, местных в ресторан не пускали.
Лиля помнила, что в Кургане есть приличная гостиница, но их повезли в общежитие местного техникума. Власти города считали: лучше, чтобы американцы не смешивались с русскими. У входа в трехэтажное общежитие выстроилась группа женщин разных возрастов. Комендант объяснила:
— Они будут вас кормить три раза в день и ухаживать за вами.
Американцы пожимали всем руки, говорили приветливые слова, женщины смущенно улыбались, не понимая английского. Два молодых инженера из «Ричардса» уставились на молоденьких официанток и попытались заговорить с ними, но девушки только хихикали, не понимая языка.
Каждому предоставили небольшую, бедно обставленную комнату, рассчитанную на молодых неприхотливых студентов, но не на солидных американских докторов: узкая железная койка, маленький платяной шкаф, два стула и небольшой стол. При каждой комнате имелась маленькая темная душевая с тусклой лампочкой и туалет старого типа, с проржавелым бачком под потолком и цепочкой. В душевой стояло два оцинкованных ведра. Лиля, как вошла в свою комнату, подумала: «Вряд ли моим подопечным понравится такое после гостиниц Лас — Вегаса, к которым они привыкли». Она шла по коридору и спрашивала через полуоткрытые двери, как все устроились.
— О’кей. А для чего нам ведра? — раздавались растерянные голоса.
Лиля спросила коменданта, та смущенно объяснила:
— Горячей воды, извините, временно нет. Но все могут каждое утро спускаться с одним ведром вниз на кухню — там вам будут наливать кипяток с печи. А другое ведро для смешивания с холодной водой. Так и мойтесь. Вы уж нас извините.
— А когда пустят горячую воду?
— Говорят, через неделю, а там кто его знает, — и она развела руками.
Для американцев утренний душ как молитва, без этого они не могут. Лиля собрала всех и долго объясняла сложную технологию утреннего купания. Удивлению не было предела.
Заодно она предупредила:
— Ни в коем случае не пейте водопроводную воду из-под крана и не чистите ею зубы. Вам дадут минеральную воду в бутылках.
После обустройства их повезли в больницу — Курганский научно — исследовательский институт экспериментальной травматологии и ортопедии (КНИИТО). Дорога была ухабистая, все подпрыгивали на сиденьях автобуса, но с любопытством смотрели по сторонам. Рядом с пятиэтажными стандартными «хрущобами» стояли старые бревенчатые домишки. Перед внушительным семиэтажным зданием серого цвета они увидели большую бронзовую фигуру Ленина с поднятой указующей рукой.
— Почему здесь Ленин? Он тоже жил в Кургане?
— Нет, это областной комитет Коммунистической партии, местная власть. Они без статуй Ленина жить не могут.
В двух кварталах от Ленина увидели густую толпу толкающихся шумящих людей, которые сгрудились перед какой-то дверью.
— Почему они такие возбужденные? Это демонстрация?
— Нет, это очередь в винный магазин, за водкой. Алкаши.
— Разве они не работают, эти алкаши?
— Быть алкоголиком в России — это уже профессия, — сострила Лиля.
— Но на это же нельзя жить, надо же зарабатывать.
— Они где-нибудь подрабатывают, а потом все сразу пропивают, а то и воруют — на работе воруют, у своих же семей воруют. Многие погибают еще молодыми. К сожалению, пьянство в России считается нормой.
— А те, кто спят на улице, это бездомные?
— Нет, это те же люди, они прямо тут же у магазина выпили и свалились.
Подъехали к институту Илизарова. Он вырос перед ними как волшебный дворец в пустыне. Посреди большого парка, огороженного красивой чугунной решеткой, стояло громадное шестиэтажное здание в форме звезды с расходящимися крыльями. Отдельно стояли здание вивария для научных экспериментов и небольшой завод по производству аппаратов.
Грандиозность и красота института поразили всех, и Лилю тоже. Американцы восклицали:
— В Сибири — и такой госпиталь! Поразительно! Это его собственный госпиталь?
— В России все государственное, но его построили специально для Илизарова. Это самый большой в мире ортопедический госпиталь — на восемьсот больных.
Через высокий мраморный вестибюль их повели в аудиторию. Лиля шла и вспоминала, в какой бедной маленькой больнице работал Илизаров, когда она приехала у него учиться. Поистине, чтобы создать такое чудо в небольшом провинциальном городке, надо быть кудесником. Правильно люди его назвали[108].
Илизаров повел американцев в обход по этажам, показал некоторых больных. Но после двух дней перелета всем нужен был отдых.
В первый вечер для гостей устроили в столовой общежития пышный ужин. В большой столовой их ожидал накрытый простынями и густо заставленный закусками стол. В центре красовались красная и черная икра, а вокруг — копченая рыба, колбасы, сыры, салаты, отварная картошка, пирожки с мясом и капустой, селедка, соленья и моченые яблоки. И конечно, множество бутылок коньяка, водки и шампанского.
— Лиля, это всегда в России такое обильное угощение?
— Русские очень хлебосольны, любят принимать гостей, выставляют на стол много еды, нужно, чтобы «стол ломился».
— Но мы же своими глазами видели в гастрономе в Москве пустые полки и слышали, что в России тяжелое экономическое положение! Откуда здесь столько деликатесов?
Лиля тихо спросила комендантшу, та так же тихо ответила:
— Это все из Москвы, за доллары. У нас самих давно ничего этого нет.
Две хорошенькие официантки в мини — юбках, с белыми фартучками, обносили горячими блюдами — котлетами и традиционными сибирскими пельменями. Время от времени в дверях появлялись поварихи из кухни, они с любопытством рассматривали невиданное зрелище — американцев. Гости махали им руками, кричали по — русски «спасибо», коверкая произношение. Вечер прошел шумно и весело. Некоторые захмелели от обильной выпивки, и не все поднялись в свои комнаты: молодым инженерам удалось каким-то образом договориться с официантками, и после ужина они исчезли вместе.
* * *
Проснувшись рано, Лиля взяла ведро и пошла на кухню — принести для себя горячей воды. Поварихи уже возились у громадной чугунной плиты. На ней стояли чаны с горячей водой. Смущаясь и улыбаясь, они пытались выхватить у Лили из рук ведро: мы, мол, вам нальем, госпожа иностранка.
— С добрым утром, — сказала Лиля по — русски.
Они онемели от удивления.
— Это как же?.. Извините, откуда вы русский-то знаете?
— Потому что я русская.
— Русская? А нам говорили, что все американцы.
— Верно, все. И я тоже теперь американка. Но раньше жила в Москве.
— А семья ваша где?..
— И семья со мной. Мы живем в Нью — Йорке.
Смущаясь, они спросили:
— А правду говорят, что Америка богатая?
— Правду.
— Вишь ты! А вот у нас жизнь все бедней и хуже…
Этим простым женщинам из провинции еще не приходилось видеть эмигранта.
Тут один за другим стали спускаться вниз заспанные люди с пустыми ведрами в руках, поварихи наливали в них кипяток, и американцы осторожно поднимались к себе в комнаты, боясь пролить и ошпариться.
— Лиля, а как же голову мыть, ведь прямо из ведра поливать неудобно.
Действительно — как? Она спросила у коменданта.
— Ой, извините, не додумали, — всполошилась женщина и срочно послала купить ковши, чтобы черпать из ведер.
* * *
Для занятий в институте к группе прикрепили нескольких сотрудниц — переводчиц. Лиля волновалась, что американцам занятия могут показаться ниже уровня их семинаров, но они были детально продуманы, и все остались довольны. К общему удовольствию, каждому позволяли по несколько раз ассистировать на операциях. Илизаров и его сотрудники были виртуозами метода, у них можно было научиться многому. Удивляло только, что качество аппаратов в Кургане было хуже качества фирмы «Ричардс» и металл был не так хорошо отполирован. Спросили об этом Илизарова, он усмехнулся:
— Конечно, наш завод не такой мощный, а «Ричардс» просит за свою продукцию дорого. Но мы обойдемся без «Ричардса». Недавно наш генеральный секретарь Коммунистической партии товарищ Горбачев заинтересовался моими аппаратами и обещал открыть в Москве завод для их производства. Тогда мы догоним «Ричардс» по качеству.
После Илизаров позвал Лилю и другого доктора ассистировать ему. Лиля была счастлива, в ней всколыхнулись воспоминания о том, как она в первый раз ассистировала ему двадцать четыре года назад. Это как актеру на сцене играть с великим артистом или петь с великим певцом.
Американцы обступили Илизарова и расспрашивали:
— Профессор, почему они лечатся так долго? Это ведь очень дорого.
— Больным это ничего не стоит.
— Почему?
— У нас медицина субсидируется государством.
Разных «почему» каждый день становилось все больше и больше. Удивляли их и сами больные, они поступали в институт со всех концов страны, все с плохими результатами прежнего лечения. У многих были тяжелые осложнения и инфекции. Американцы все время повторяли:
— О, в Америке за такое лечение пациенты засудили бы докторов на миллионы.
Каждый день американцы поражались блестящим результатам илизаровского метода. И как горько было понимать, что при таком высоком профессиональном уровне врачи института получают низкую зарплату.
* * *
Местные врачи быстро подружились с Лилей, кое-кто даже помнил ее по прежнему приезду. Они относились к ней как к своей, а она раздавала им сувениры, американские сигареты, шоколад, бутылки водки.
Для американцев при больнице организовали маленькую лавку иностранных товаров за валюту. Сотрудники ходили туда полюбоваться на товар, но купить ничего не могли. Они любили беседовать с Лилей и жаловались на низкие заработки.
— Интересно, сколько получают доктора в Америке?
Ей неловким казалось называть действительные высокие суммы, она сбавляла:
— Приблизительно по четыре — пять тысяч долларов в месяц.
— Да… А я получаю всего сто пятьдесят, если перевести на доллары. Прожить на такие деньги трудно.
В разговор вступал другой доктор:
— Вот у меня двое маленьких детей, кормить их надо? Жена работает медсестрой, гроши получает. Двух наших зарплат не хватает. Как отпуск подходит, я еду поглубже в Сибирь — рабочим на стройку или матросом на баржу. Там намного лучше платят. Только так деньги добываю. Работать врачом в России стало совсем невыгодно. Вы молодец, что в Америку уехали.
Лиля просто терялась: где еще можно услышать, чтобы высококвалифицированный хирург подрабатывал рабочим?
* * *
В один из вечеров Илизаров заехал за Лилей и повез ее к себе домой. Он жил в обычном пятиэтажном доме, но ему сделали большую квартиру из четырех комнат.
Они разговаривали в столовой, на кухне его жена Валентина готовила пельмени и разные угощения, а дочка Светлана, молодой врач и сотрудник института, приносила еду.
Илизаров был настроен добродушно, расспрашивал, какое впечатление создалось у американцев от института.
— Они заплатили институту за курсы 66 тысяч долларов, это большое подспорье для нас. Рубль теперь ничего не стоит, а доллары ценятся высоко. Вообще непонятно, что вокруг делается: власть ослабевает, экономика рушится. Я вот народным депутатом называюсь, на заседаниях в Кремле сижу, а ничего не понимаю. Главное, люди страдают, зарплаты никому не хватает, мои сотрудники жалуются, — и грустно добавил: — Да, ты вовремя уехала.
Лиля еще раньше заметила, что он прихрамывает на правую ногу, и тут наконец спросила:
— Что у вас с ногой? Почему вы хромаете?
— Ерунда, просто новая туфля жмет. Надо попросить сапожника размягчить.
— Гавриил Абрамович, разрешите мне пощупать пульс на вашей ноге.
Он не соглашался, она мягко настаивала, наконец он неохотно согласился. Она проверила — пульса на ноге почти совсем не было.
— Вам надо обследоваться и лечиться.
— Глупости, пройдет.
Лиля поразилась: такой великий ортопед, а не понимает. У него был диабет, но он не обращал на себя внимания.
— Ты вот что лучше, — отмахнулся он, — поговори с Френкелем, чтобы он взял мою Светланку на работу, хоть временно. А то ведь здесь все хуже становится. А она девка толковая, знает английский.
— Я передам ему вашу просьбу, Гавриил Абрамович.
— А на конгрессе в Лас — Вегасе ты была?
— Была, демонстрировала там ваш метод. Все интересовались.
— Ну — ну. И как там «Ричардс» показывал?
— Показывал всё очень броско, яркая неоновая реклама горела: «Метод Илизарова».
— Рекламировал, говоришь. А меня не пригласили.
Лиле было неудобно говорить об этом, но сказать надо:
— Френкель говорил, что они считают ваш патент недействительным в США.
Он рассердился, нахмурился, повысил голос:
— Врут они! Патент мой действительный. Они просто не хотят мне платить, вот в чем дело. Надо в суд на них подать. Найти в Америке опытного юриста. Я согласен платить. Как только он отсудит, что мне полагается, сразу заплачу. Ты найди мне такого, спроси, сколько. Но и поторговаться можно. А если он выиграет, я и тебе заплачу, пять процентов дам. — Подумал и добавил: — Ну, три.
— Что вы, Гавриил Абрамович, я и так все для вас сделаю.
— Ну — ну, постарайся.
* * *
Подходила суббота, и некоторые из курсантов — евреев спрашивали:
— Лиля, есть в Кургане синагога?
— Есть христианская церковь, а насчет синагоги я не уверена.
— Это религиозная дискриминация. Где же евреям молиться?
— Да они не молятся. По всей России евреи атеисты, советская власть отучила их от молитв. Только старики молятся. В Кургане, кроме Илизарова, мало евреев.
— Как, профессор Илизаров еврей?!
— Он горский еврей, тат, из бедной деревни на Кавказе.
— Как же он добился такого высокого положения?
— Талантом и упорством. Но ему нелегко это далось, двадцать лет добивался, чтобы его метод признали.
— А если он еврей, то где же он молится?
— Да атеист он, нигде не молится. К тому же коммунист.
— Коммунист? Но вы сказали, что он еврей. Евреи не должны быть коммунистами.
— В России трудно пробиться, если ты не член партии коммунистов. Многие вступают в партию из карьерных соображений. И Илизаров так сделал, иначе он не мог бы стать директором.
Они долго это обсуждали, расспрашивали Лилю о положении евреев. Попросили все-таки, чтобы их отвезли в церковь. На холме у края города стояла небольшая деревянная церквушка — бревенчатый сруб с традиционной луковкой наверху. Перед ней, в березовой рощице, сидели несколько старух, в серых и черных платках.
Американцы сразу весело сказали:
— «Бабушка»! «Бабушка»! — В Америке так называли сами эти платки, с ударением на втором слоге.
Завидев полный автобус хорошо одетых туристов, «бабушки» кинулись на дощатую паперть и заголосили:
— Подайте Христа ради! Подайте Христа ради!
Американцы начали раздавать им доллары, а шофер автобуса недовольно сказал:
— Напрасно дают — старухам все равно ничего не достанется, все отнимут их мужики: мужья или сыновья. И тут же пропьют.
В полутемном храме висело несколько темных икон, возле них горели свечи. На американцев подействовала бедность и атмосфера церквушки, они выходили из нее притихшие. Какому Богу они молились, Лиля не спрашивала.
* * *
На прощание американцы пригласили врачей института на банкет в городской ресторан.
— Хотим отблагодарить их и посмотреть, как развлекается здешняя публика.
Ресторан был полон: вечер пришелся на день зарплаты, и молодежь наслаждалась жизнью. Гремела веселая музыка, люди танцевали.
Когда пришли американцы, руководитель ансамбля объявил в микрофон:
— У нас в гостях группа американских докторов, гостей профессора Илизарова. Давайте поприветствуем их.
Люди закричали: «Америка! Америка!» и громко зааплодировали, американцы махали им руками и улыбались. Молодые инженеры «Ричардса» привели своих подружек — официанток и сразу включились в бешеный ритм танца. Лиля смотрела на толпу, сравнивала это веселье и видела — русская молодежь развлекается так же, как молодые в Лас — Вегасе, только условия тут немного победней.
Стол для банкета накрыли в стороне. Илизаровские врачи пришли нарядные, американцы благодарили их, говорили тосты, шутили. Всем раздали подарки. На радостях некоторые много выпили, и их пришлось вывести из зала. Но вот после паузы ансамбль заиграл русскую плясовую. Подружки молодых инженеров вышли в круг, застучали каблучками, приглашали своих дружков, и те довольно ловко стали имитировать русский танец. Кто-то крикнул:
— Доктора Лилю в круг, доктора Лилю в круг!
Пришлось Лиле выйти в круг. Она вспомнила, как много лет назад, молодой, плясала «русскую», грациозно откинулась назад, подбоченилась, подняла руку с платочком — и поплыла. На ней было голубое платье с расклешенным низом, и подол красиво закручивался вокруг ног.
Потом заиграли «семь — сорок», и тут все — и американцы, и русские — образовали круг, обнялись за плечи и стали танцевать, высоко подбрасывая ноги.
* * *
На обратном пути в Москве оказалась тесная стыковка между прилетом группы из Кургана и отлетом в Америку. Лиля едва успела посадить своих подопечных в самолет, облегченно вздохнула и поехала домой, к Павлу с Августой, рассказывать о своих впечатлениях.
— За год я побывала в Лас — Вегасе и дважды в России. Мне удалось увидеть жизнь американцев и русских. В Америке всего избыток, там люди с жиру бесятся. А жизнь русских стала хуже, чем была двенадцать лет назад, когда я уезжала отсюда.
Павел неотрывно смотрел на дочку, по — стариковски кивал головой:
— Полтораста лет назад Гоголь патетически вопрошал: «Русь, куда несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Теперь ответ кажется ясным — Россия несется в пропасть.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.