Глава шестая Пять шагов на Олимп
Глава шестая
Пять шагов на Олимп
Но Алла и сама могла защитить собственное достоинство. Однажды она попросила сопровождать ее в Министерство обороны на концерт, посвященный Дню Советской армии. Переодевшись в гримерке в нарядное платье, она направилась по коридору к сцене и перед самыми кулисами столкнулась с известным тенором, солистом Большого театра, который только что закончил выступление. Он был красный, как рак, и ругался отборным матом: «Трамтарарам… Какой позор! Чтобы я еще раз сюда пришел…»
Оказавшись на сцене, Алла обнаружила, что это не концерт, а прием для иностранных военных атташе, аккредитованных в СССР. Они стояли спиной к сцене, пили водку, жевали, громко разговаривали, орали песни и всем своим видом демонстрировали свое равнодушие к выступавшим.
Пугачева подошла к микрофону и сказала: «Минуту внимания! Попрошу тишины в зале!» В зале наступила гробовая тишина. Такой наглости от какой-то артистки никто не ожидал. Кое-кто из зарубежных гостей даже подавился черной икрой. А Алла продолжала: «Сегодня у нас национальный праздник. Мы приветствуем защитников Отечества. Настоящих мужчин. Надеюсь, что они найдутся и в этом зале. Им я посвящаю свою песню…»
Ушла она со сцены под аплодисменты зала. Но за кулисами генералы, устроители приема, вылили на Пугачеву ушат грязи: «Ты кто такая? Что себе позволяешь? Тебя привезли сюда, чтобы ты пела и обслуживала банкет! Вот и пой! Вот и обслуживай! Поздравлять иностранцев может только министр обороны, лично! Ты что о себе возомнила?», — и так далее, и тому подобное. Проорав, они убежали писать докладные записки.
Пугачева была на грани истерики. Ситуацию спас какой-то моряк, капитан первого ранга. Он поцеловал артистке руку, подарил цветы и сказал: «Алла Борисовна, я хочу, чтобы вы знали — не все военные такие. Запомните, моряки к этому инциденту никакого отношения не имеют. Но я все равно приношу вам извинения…»
На этом дело не кончилось. В Министерство культуры пришла «телега» из Министерства обороны — Пугачева на банкете для иностранцев, со сцены произносила «незалитованный» текст и много чего себе позволяла.
Несколько месяцев я наблюдал за тем, что и как делала Алла, а однажды напечатал на пишущей машинке несколько строчек и повесил листок над столом в кухне.
«Это еще что?» — поинтересовалась она. Понять содержание бумажки можно было не сразу. Текст был шутливо зашифрован. Вот что там было:
1. Театр.
2. Исповедь.
3. Одинокая женщина.
4. Русская ниша.
5. Пугачевский бунт.
Человек я педантичный. Должен обязательно все систематизировать, выработать план действий. Вот и составил для Аллы «меморандум» из пяти пунктов, которым она, по моим представлениям, должна была следовать.
Пункт первый был напоминанием о «театрализации песни», о чем я говорил Алле после нашего первого свидания. Мне казалось, что именно артистизм является ее сильной стороной. На него и нужно было делать ставку, чтобы обойти более сильных вокалисток — Долину, Понаровскую, Отиеву…
Пункт второй ориентировал на исповедальную форму как на наиболее доступный путь к душе зрителя. Я предложил, чтобы отныне все тексты ее песен были только от первого лица — «это было со мной, это было в моей жизни». Леня Дербенев сразу оценил идею и написал прекрасный текст: «Вы не верьте, что живу я, как в раю, и обходит стороной меня беда. Точно так же я под вечер устаю. И грущу и реву иногда…»
Третий пункт — про несчастную женскую долю. По моим представлениям, основными потребителями эстрадных песенок были школьницы, страдающие от неразделенной любви, и брошенные мужьями продавщицы с малыми детьми на руках.
Четвертый пункт определял национальный характер будущего проекта. Пение на английском языке мне казалось бесперспективной затеей для советской эстрады. Подражатели Эллы Фицджеральд могли рассчитывать в лучшем случае на рестораны. К тому же, тогда правили бал Эдита Пьеха со своим «иностранным» акцентом, София Ротару и несколько прибалтов. А «русская ниша» оставалась практически свободной. Сам бог велел возглавить отечественную эстраду певице с такой исторической фамилией — Пугачева!
«Пугачевский бунт» — это пятый пункт. В то время обязательной частью репертуара любого певца была гражданская лирика — все эти «За того парня», «Ребята семидесятой широты» и так далее. Нужно было отказаться от любых гражданских тем. И я ее учил: «Говори — я пою только о любви! Пусть Соня Ротару выводит: „Я, ты, он, она — вместе целая страна!“» Этими темами народ тогда перекормили. И любой «инакопевший», Высоцкий к примеру, притягивал всеобщее внимание.
В «Пяти пунктах» была изложена стратегия по завоеванию эстрадного Олимпа. А еще были тактические «Двадцать пунктов» — как достичь главных целей. Я напечатал их на другой бумажке и повесил рядом. Растолковал Алле их содержание и посоветовал: «То, что слева, — просто заучи как „Отче наш“. А что касается правой бумажки — это руководство к конкретным действиям». Кстати, первый пункт во втором списке звучал так: «Любить Сашечку».
Кухня вообще была центром нашего скромного жилища. Тогда все жили в малогабаритных квартирах и устраивали «приемы» не в гостиных, которых у многих просто не существовало, а на кухнях. У нас с Аллой кухонные посиделки проходили постоянно. На них собирались певцы, музыканты, артисты, режиссеры, сценаристы. Никого не смущали ни отдаленность нашего дома, ни тесноста. Все как-то помещались. Когда не хватало стульев, рассаживались на полу. Алла развлекала гостей, а я их кормил. Мне нравилось готовить утку или шашлыки и между делом слушать известных бардов и поэтов. Никогда не забуду, как в нашей шестиметровой кухне читала стихи Белла Ахмадулина. Кому-то сейчас в это верится с трудом…
Бумажки над столом видели многие друзья, приходившие к нам в дом. Вот что потом написала в своих воспоминаниях «Без поблажек» Ирина Грицкова, жена композитора Александра Журбина: «…Видно было, что Алла счастлива, что Стефанович ей дорог. В то время она целиком и полностью отдала себя ему в руки, и он творил из нее звезду мирового класса. Над кухонным столиком висел написанный им перечень необходимых для этого условий… Как я понимаю, Стефанович вообще всерьез занимался тогда пугачевским „просветительством“ и „облагораживанием“ и старался привить ей вкус к хорошим стихам. Думаю, не было бы его — не было бы ни песни об Александре Герцовиче, ни превращенного из „Петербурга“ „Ленинграда“: ведь Мандельштама, одного из любимых своих поэтов, Стефанович мог шпарить наизусть часами… Наверное, вся эта смесь начитанности с душком антисоветчинки выделяла его из многочисленного окружения лабухов, циркачей и эстрадников, с которыми Пугачеву связывала судьба. К тому же Стефанович был прирожденным менеджером, вникавшим во все перипетии, тонкости и проблемы ее карьеры…»
Вот, оказывается, как это выглядело со стороны. Но, что я хочу подчеркнуть особо. Пугачева очень талантливый и энергичный человек. Она пробилась бы на эстрадный Олимп и без моих советов. К тому же, я ей ничего не навязывал. Просто, когда произносил: «Я бы на твоем месте…» — она прислушивалась. А, могла бы, и пропустить это мимо ушей. Но тогда, наверно, ее образ, который теперь так хорошо все знают, был бы другим.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
Пять крестов – пять могил
Пять крестов – пять могил Елена Майорова, сыграв Смерть, вскоре встретилась с ней. Последние часы в жизни актрисы стали страшной трагедией….Объятая огнём, она выскочила из подъезда своего дома. Словно большой живой факел, она с криком добежала до подъезда Театра им.
Глава четвертая «Мне уже двадцать пять лет! Мне еще только двадцать пять лет!»
Глава четвертая «Мне уже двадцать пять лет! Мне еще только двадцать пять лет!» Лесли Стефан приехал в Эдинбург только за тем, чтобы познакомить Луи с одним из сотрудников своего журнала – поэтом Уильямом Хэнли. В пасмурный день середины февраля 1875 года они вошли в
Олимп
Олимп Мне, в общем-то, не привыкать Все парадоксы объяснять Логичною причиной. Выкрикиваю в пустоту Я сумасшедшую мечту, Взываю: «Будь мужчиной!» Нет, не простил Олимп измен, Но исчезали боги И совершали свой обмен На новые чертоги. Дорога – кладезь перемен. Мне с
Глава I Операция «восхождение на Олимп»
Глава I Операция «восхождение на Олимп» Штрихи к портретуГероев для публицистики, историко-документальных очерков выбирают скрупулезно, после тщательного анализа и многих раздумий. Но герои иногда приходят и сами собой. В силу международной конъюнктуры и реальных
Глава вторая ВРЕМЯ ДЕРЗКИХ ШАГОВ
Глава вторая ВРЕМЯ ДЕРЗКИХ ШАГОВ В начале февраля 1920 года Кемаль обратился к войсковым командирам с посланием, в котором анализировал ситуацию, высказывая свое мнение и ожидая реакции соратников. Оценивая обстановку в Анкаре, он писал, что союзники «пытаются взять нас в
Глава 1З. Восхождение на Олимп
Глава 1З. Восхождение на Олимп «В конце 1968 года на имя матери пришла правительственная телеграмма, – вспоминает сын 3. И. Воскресенской Алексей Борисович Рыбкин. – Такую телеграмму я видел в то время впервые. Верхняя часть листа, примерно на одну треть, была темно-красного
Из летописи полка: запись шестая Триста шагов до смерти
Из летописи полка: запись шестая Триста шагов до смерти Все остальное было как сон. Кошмарный, мучительный сон. Шесть румынских солдат, грязных, продрогших и чем-то обозленных, остервенело ругаясь и толкая в спину прикладами винтовок, привели Алексеева и Сергеенко в штаб
Дорога на шахматный олимп
Дорога на шахматный олимп Три матча пришлось сыграть Анатолию Карпову – с Л. Полугаевским, Б. Спасским и В. Кориным, чтобы завоевать право быть участником решающего состязания на первенство мира; а затем ввиду отказа Р. Фишера защищать титул чемпиона стать новым –
Восхождение на политический Олимп
Восхождение на политический Олимп Нурсултан Назарбаев был одним из немногих, на кого, сначала по рекомендации Суслова, а затем и сам, делал ставку стареющий первый секретарь ЦК Компартии Казахстана. Дело в том, что после назначения Назарбаева секретарем
Глава V. Восхождение на Олимп или семь очень странных лет моей жизни
Глава V. Восхождение на Олимп или семь очень странных лет моей жизни Еще одна метаморфоза Годы с 47-го по 55-ый были, действительно, самыми удивительными годами моей жизни. За эти семь лет, я из армейского капитана, полкового вооруженца, превратился сначала в кандидата
Олимп
Олимп Постепенно слухи о Мэри и Фэрбенксе дошли и до Бет. На людях она отмахивалась от подобных разговоров и улыбалась. Но наедине с собой ее одолевали сомнения. Вскоре Бет поговорила об этом с мужем. Несмотря на протесты Фэрбенкса, который все отрицал, она еще больше
Из книги «Следы шагов»
Из книги «Следы шагов» 26 сентября 1973Сегодня вечером в книге, которая посвящена моему семидесятилетию, я перечитал письмо, написанное мной Андре Жиду в 1938 году.Тогда мне было всего тридцать пять лет. Ровно в два раза меньше, чем сейчас.В этом письме, написанном небрежно, без
Часть третья. Пять шагов вперед
Часть третья. Пять шагов вперед Коммунисты идут вперед Утро. Смазано небо зарею, как жиром… И на улице пленных равняют ранжиром. Вдоль по фронту, не сыто оружьем играя, ходит батько и свита от края до края. Ходит молча, ни слова, не ругаясь, не спорясь, — глаза черного,