Разрушенное единство

Разрушенное единство

Вернемся снова в Лондон, в сердце мира. Мы сразу окунаемся в привычную атмосферу. Только что была объявлена воздушная тревога. Не успели мы отъехать от аэродрома, как последовала новая. Некоторые летчики готовились к старту. Один самолет совершал посадку. Прошло новое массовое разрушение. Свернув на свою улицу я затаил дыхание: а стоит ли еще наш дом? Проезжая знакомые места, я был поражен большим объемом восстановительных работ среди новых разрушений. Несмотря на забитые досками окна, снова открывались магазины. Никто не сдавался.

Снова чувствовалось напряжение, ощущалось, что ты втянут в эту суровую жизнь, в это испытание, которое придавало значимость любым мелочам, измученной, но полной решимости и энергии, созидательности. Мы утратили понятие безопасности. Сегодня мы просто жертвы неопределенности, как это было в легендарном прошлом, где смерть всегда ходила рядом.

В Кенсингтонских садах жгут листья. Дым обволакивает почти что голые деревья, распространяя едкий здоровый запах. Кое-где еще можно посидеть на лавочках, погреться на солнце, но как только стемнеет, мы снова на борту "Мейфлауэра", среди знакомых лиц. Человечество в пути, оно совершает большой переход, как говорил Сматс.

Но как нашему кораблю проскочить между хаосом и тиранией, между этими Сциллой и Харибдой?

Тем, кто в пути, предстоит долгое и трудное путешествие. Они настолько слабы, что поддаются искушению сбросить свое снаряжение. Каждым, кто подвергается всем этим испытаниям, постепенно овладевает желание начать все заново. Я полагаю, что усталость и отвращение к цивилизации, которые лежат в основе нового варварства, могут быть охарактеризованы точнее, чем просто результат учения беспринципных демагогов. Не только доктринеры отвергли целый ряд традиций для того, чтобы плести сеть своих радикальных утопий, похожую на паутину над бездной. Целые нации начинают воспринимать цивилизацию как тяжелую обузу и отказываются нести дальше груз своей многовековой истории.

Одна из составляющих этого груза — демократия. Некоторые хотят избавиться от нее, потому что она препятствует началу их карьеры; другие, потому что она не предоставляет им необходимой защиты от обрушившегося на них хаоса. В среде обеих этих групп есть тс, кто открыто проявляет свое отвращение к демократии и тс, кто считает, что лучше всего поддерживать, по крайней мере, видимость демократии для успокоения души.

В сущности, большинство сторонников демократии, которые действительно имеют дело с политической реальностью, а не просто выступают на собраниях или пишут статьи, не были убеждены в последней возможности сохранить целостность хрупких и грандиозных форм демократической жизни перед атаками масс и нового радикализма. Они ищут малейшую возможность заимствовать у своих противников политические идеи и методы. В душе они сами страстно желают избавиться от надоедливой обузы — трудностей демократизма, чтобы быть способными быстро, как того требуют обстоятельства, справиться с насущными политическими проблемами, не сковывая свои действия партийной борьбой.

Излюбленной позицией стало усваивать политическое учение циничного реализма. Тем более необходимо со всей решительностью заявить, что это не тот курс, который оправдает себя. Мы не должны отказываться от демократической формы нашей общественной и политической жизни. Это единственный способ существования нашей цивилизации. Выбор должен быть сделан в пользу одного из двух путей. К первому относится попытка вывести из принципов, развившихся в истории демократии, новые формы политического руководства и контроля, а также новые государственные гарантии свободы и справедливости. В этом случае всегда придется оказывать сопротивление соблазну прокладывать себе дорогу посредством демагогического влияния на массы, террористического запугивания их или с помощью каких-либо других методов абсолютистского государства. Что касается второго пути, являющегося единственной альтернативой, то следование ему привело бы к последовательному формированию фашистского или нацистского тоталитарного государства. Мне кажется, что важным поучительным опытом Германии является то, что его изучение — ото единственно возможный способ прийти к ясному пониманию условий восстановления и сохранения вечных ценностей демократии. Может быть, достигнув этого понимания, мы обнаружим, что некоторые из наиболее ярых ревнителей демократии и человеческого прогресса, как бы там ни было, вовсе не были подлинными их сторонниками.