Глава 8 Постель – лучший козырь в игре!

Глава 8

Постель – лучший козырь в игре!

Мерседес часто подчеркивала «интернационализм» своего ума; но интернациональными также были ее увлечения. И здесь невозможно обойтись без конкретной цитаты человека знающего: «Мерседес то и дело страстно увлекалась знаменитыми женщинами с непростыми характерами – итальянской дивой с трагическим лицом Элеонорой Дузе (впервые она увидела ее, проплывая в венецианской гондоле, когда ей было всего одиннадцать лет. Когда же Дузе скончалась в Питтсбурге, Мерседес похоронила ее в Доминиканской католической церкви на Лексингтон-авеню), русской балериной Тамарой Карсавиной, Айседорой Дункан – знаменитой танцовщицей, чья жизнь трагически оборвалась, когда конец ее шарфа запутался в колесе машины.

Мерседес впервые познакомилась с Айседорой в 1916 году и на протяжении их долгой дружбы нередко платила ее долги, а также отредактировала и опубликовала ее мемуары «Моя жизнь». „Немало дней и ночей мы провели вместе, – вспоминала Мерседес, – ели, когда испытывали голод, спали, если нас одолевала усталость, независимо от времени суток”».

Да разве о такой жене мечтал великий русский поэт, крестьянский сын, парень-рубаха с пронзительной душой?! Если б не было большевистского переворота в 1917 году, последующего уничтожения и разврата русского народа, Сергей Есенин никогда бы не встретил танцовщицу Айседору Дункан, никогда бы не женился на женщине, прозываемой им после «ведьмой»…

«Айседора часто танцевала для нее, а однажды, танцуя, напевала себе под нос что-то из «Парсифаля». В последний год своей жизни Айседора даже сочинила стихотворение, посвященное Мерседес. Написанное ее неразборчивым почерком, оно, в частности, содержит следующие строки:

Изящное тело, лилейные руки

Избавят меня от никчемных забот,

Белые груди, нежны и упруги,

Влекут мой изголодавшийся рот.

Два розовых, твердых бутона-соска

Заставят забыть, что такое тоска;

Мои поцелуи пчелиным роем

Колени и бедра твои покроют,

Вкушая нектар с лепестков

Столь сладких,

Что выпить готова я все без остатка.

Среди других женщин в жизни Мерседес были и Мари Доро, знаменитая актриса, открытая Чарльзом Фроманом». Впрочем, этот ряд неполон. «Одной из ранних подружек Мерседес была Бесси Мартери, приятельница декораторши Элси де Вольф, являвшейся также литературным агентом Герберта Уэллса, Сомерсета Моэма и Оскара Уайльда. Кроме того, благодаря ей Мерседес познакомилась с очередным ее романтическим увлечением, Аллой Назимовой, знаменитой русской актрисой».

Назимова – красавица с бездонными фиолетовыми глазами – приехала в Америку в 1906 году. В 1920-е годы ее дом стал пристанищем всех именитостей: в ее знаменитом доме-отеле «Сад Аллаха» проходили бурные вечеринки, планировались масштабные интриги, завязывались нужные связи, разбивались и возрождались сердца, утомленные любовью. Назимова скончалась в 1945 году. Ее отель пережил крах в черный для американского бизнеса 1929 год; а сама актриса вошла в историю как крестная Нэнси Рейган.

* * *

Ярким моментом среди бурных романов Мерседес де Акосты был роман с актрисой Эвой Ле Галльен. Когда они познакомились, Эве был двадцать один год, Мерседес – двадцать семь. Встреча произошла как раз накануне бракосочетания Мерседес с Абрамом Пулем, состоявшегося 11 мая 1920 года. Затем они снова встретились в ноябре 1921-го.

Эва Ле Галльен, родившаяся в 1899 году, была дочерью английского литературного критика и поэта Ричарда де Галльена (друга Оскара Уайльда) и его датчанки-жены, журналистки Юлии Норрегард. Родители Эвы разошлись в 1903 году, и ее детские годы прошли в Париже. В семь лет девочку привели на спектакль «Спящая красавица», в котором роль принца исполняла Сара Бернар, и в душе Эвы зародилось желание стать актрисой. Актерский дебют Эвы состоялся в Лондоне в 1914-м, а год спустя она отправилась в Нью-Йорк. Она получила свои роли и признание американской публики. И, как позже и Грета Гарбо, жила затворницей, предпочитая покой шумным дружеским посиделкам и ночным бдениям в многочисленных клубах. О подобных сомнительных развлечениях ее подруга Мерседес напишет: «Теперь трудно понять, что мы находили во всем этом хорошего. Полагаю, что это был недавно открытый нами соблазн однополой любви, которая после войны пышным цветом расцвела в ночных клубах и кабаре, где молодые люди одевались, как девушки. Эта любовь, как и спиртное, была под запретом и нередко влекла за собой полицейские облавы, отчего запретный плод казался еще слаще. Молодежь взбунтовалась, ей ничего не стоило обвести власти и полицию вокруг пальца, и это только придавало ощущениям особую остроту».

Некоторое время Эва пребывала в заблуждении, брак Мерседес с Абрамом казался ей истинным, порядочным, почти незыблемым. Однако все кончилось в одно мгновение, когда женщины остались наедине… «Безраздельно отдавшись Мерседес, Эва приходила в ужас от одной только мысли, что может ее потерять. Она писала, что мысль об Абраме или ком-то еще в объятиях подруги была для нее просто невыносима».

Самое смешное, что когда Мерседес приболела, Абрам Пуль известил телеграммой любовницу жены – Эву. А тут еще появилась прежняя подружка Мерседес Билли Маккивер. «Это была жительница Нью-Йорка, дама без предрассудков, происходившая, впрочем, из весьма консервативной семьи. Мерседес написала о ней следующие строки: «Она подобна ртути… дерзкая, необузданная, было в ней нечто «восхитительно потустороннее».

Вскоре после выздоровления Мерседес отплыла на борту «Олимпика» в Европу. А через два дня любящая и ревнующая Эва отправилась вслед за Мерседес на борту «Мавритании». Они ездили по великолепным городам, любуясь архитектурой и друг другом, останавливались в роскошных отелях. Пока не пришла пора Эве уступить место Абраму. Все это кажется слишком забавным.

И далее все продолжалось как в плохом романе: мучения, страсть, ревность, расставания, новые объятия и нежные слова.

Уже дома, на американском континенте, Мерседес, длившая свое прерывистое влечение русской актрисой Аллой Назимовой, подружилась с Павловой и Карсавиной, и троица вместе развлекалась в Нью-Йорке. Так продолжалось еще какое-то время: «Эва колесила по стране с гастролями, а Мерседес крутила новые романы, развлекалась и строила новые планы». Стройная, подвижная, наделенная острым умом испанка продолжала приковывать к себе взгляды своими огромными черными глазами и густыми каштановыми волосами.

Тянувшийся три с половиной года роман Эвы и Мерседес наконец завершился. Его завершение ускорил тот факт, что у Мерседес появился новый приятель – молодой драматург Ноэль Кауэрд. Он с помощниками приехал в США для постановки некоей «изощренной пьесы о наркотиках». Наверное пьеса имела успех, коль имя драматурга стало известным в Америке.

Полагают также, что разрыву Мерседес с Эвой поспособствовали финансовые авантюры. «Мерседес втянула ее в две авантюры, закончившиеся провалом. Самый длительный разрыв имел место, когда Эва познакомилась с Элис Деламар, наследницей значительного состояния. Мерседес намеками, однако с горечью, упоминает в своих мемуарах, что одно жизненное обстоятельство в течение сезона «Сивик Репертори Тиэтр» как раз и снабдило ее необходимыми для этого средствами. Разумеется, здесь не обошлось без финансовой поддержки со стороны Элис, а также финансиста Отто Кана. Отношения с Деламар позднее еще более упрочились, после того как Элис приобрела участок земли в Вестоне, штат Коннектикут, а Эва поселилась неподалеку».

После марта 1926 года Эва и Мерседес практически не общались.

…В конце лета 1925 года, вскоре по возвращении из Европы на борту «Маджестик» вместе с Эвой и драматургом Ноэлем Кауэрдом, Мерседес получила записку от знакомого фотографа Арнольда Гента; в записке говорилось, что он снимает портрет самой прекрасной из когда-либо виденных им женщин и хочет, чтобы Мерседес тоже познакомилась с ней. Речь шла о Грете Гарбо.