Новое задание папы

Новое задание папы

В Рим Микеланджело вернулся только в 1508 году. Он был измученный и больной, но при этом полный надежд вновь начать заниматься любимым делом – скульптурой. Но, увы, его снова ждало разочарование, ибо от папы последовал совершенно неожиданный заказ: ему – профессиональному скульптору – было предложено расписать потолок в Сикстинской капелле.

10 мая 1508 года Микеланджело отметил в своей бухгалтерской книге:

«Сегодня, 10 мая 1508 года, я, Микеланджело, скульптор, получил от его святейшества папы Юлия II сумму в пятьсот дукатов за роспись свода Сикстинской капеллы, то есть за работу, за которую я берусь»⁹⁷.

«За которую я берусь.» Правильнее было бы сказать – «за которую меня вынудили взяться». В самом деле, заказ этот стал неожиданным для мастера, не имевшего решительно никакого опыта в области фресок (напомним, своих «Купальщиков» он сделал лишь в виде «картона», то есть рисунка на бумаге углем). Папа будто нарочно придумывал для него невыполнимые задания. Уж не хотел ли он окончательно свести его с ума?

По всей видимости, за этим капризом опять стоял ненавистный Браманте.

У Джорджо Вазари находим такое объяснение:

«Браманте и другие соперники Микеланджело думали, что таким образом они отвлекут его от скульптуры, в которой папа видел его совершенство, и доведут его до отчаяния, полагая, что, вынужденный писать красками, но не имея опыта в работе фреской, он создаст произведение менее похвальное, которое получится хуже, чем у Рафаэля; и даже если у него случайно что-либо и выйдет, они любым способом заставят его рассориться с папой, что так или иначе приведет к осуществлению их намерения от него отделаться»⁹⁸.

В любом случае, по возвращении Микеланджело в Рим Юлий II решил не завершать пока своей гробницы, а то, что он предложил Микеланджело, просто не могло не закончиться провалом. Естественно, флорентиец сделал все, чтобы не допустить этого.

– Мне кажется, я плохо вас расслышал, – осторожно начал он.

– Ты должен создать фреску на потолке Сикстинской капеллы. Теперь тебе все понятно?

– Ваше святейшество изволит смеяться над своим покорным слугой.

– Что такое, Буонарроти?

– Ваше святейшество, я никогда не писал фрески. Я скульптор, и я ничего не понимаю во фресках. Да, я делал работу для зала заседаний во дорце Синьории во Флоренции, но там был всего лишь рисунок. Я не могу.

Но для папы-солдата такого ответа, как «нет», не существовало.

– Я этого хочу, и ты должен повиноваться.

– Ваше святейшество, я знаю, что эта идея не может исходить от вас. Это ловушка, и мне ее подстроили мои враги. Если я откажусь, я навлеку на себя ваш гнев, если соглашусь – я потеряю свою репутацию в мире искусства. Это невозможно! Для такого произведения тот же Рафаэль обладает гораздо большей квалификацией, чем я.

– Ты выдвигаешь вперед Рафаэля? Но он же – твой ученик! Если он способен расписать комнаты для Ватикана⁹⁹, и не думай уверять меня, что ты, его учитель, не сможешь оказаться на высоте в капелле понтификов.

Довольный этим своим каламбуром¹⁰⁰, Юлий II дал Микеланджело поцеловать свой перстень. Это было равносильно протянутой цепи для раба: площадь свода Сикстинской капеллы составляла примерно пятьсот сорок квадратных метров! Упрямцу не оставалось ничего иного, как встать на колени перед тем, кто собирался забрать лучшие годы его жизни.