Папское прощение

Папское прощение

В этот раз в ворота Болоньи можно было пройти, не показывая печать на пальце. Микеланджело оставил коня на постоялом дворе. Он с трудом пробивал себе дорогу сквозь изысканно одетую толпу на Пиацца Маджоре.

Вход в церковь Сан-Петронио охранялся солдатами. Микеланджело показал рекомендательное письмо от Содерини. Ему поклонились. С гвардейским эскортом он поднялся по ступеням. В церкви в это время шла месса.

Какая-то фигура вдруг выступила из тени перед ним – это оказался тот самый человек, что не пустил его к папе несколько месяцев назад. Теперь, сопровождая Микеланджело во дворец Совета Шестнадцати, он был очень вежлив. Юлий II как раз обедал. Огромный зал был расцвечен яркими красками, и сотня высокопоставленных гостей – генералов, принцев, кардиналов – разместилась по обе стороны бесконечно длинного стола, во главе которого в своей длинной белой накидке восседал Божий наместник. Как аппетитны были эти кушанья! Микеланджело, давно и маковой росинки во рту не державший, тут же забыл обо всем на свете – и о самой элементарной осторожности.

При виде человека, осмелившегося прямо стоять перед ним, суровый и упрямый честолюбец Юлий II аж изменился в голосе:

– Ты должен был явиться к НАМ, но ты ждал, пока МЫ сами приедем к тебе!

Он имел в виду, что Болонья ближе к Флоренции, чем Рим. При этом его гости сидели, словно парализованные.

В полной тишине Микеланджело все же опустился на колени:

– Святейший отец, – с трудом проговорил он. – Святейший отец.

Папа и не думал хоть как-то помочь ему. Он опустил голову и бросил на Микеланджело такой взгляд, какой, наверное, был у Господа, когда он изгонял Адама и Еву из рая.

– Святейший отец, – снова начал Микеланджело, собрав остатки решимости, – я действовал не по злому умыслу, мной руководило лишь раздражение, ведь меня прогнали, словно какого-то слугу!

И тут один из епископов все же осмелился вмешаться:

– Пусть ваше святейшество простит этого человека, ведь он согрешил по невежеству. Художники все одинаковые!

Юлий II поднял голову, глядя мимо него. А потом вдруг закричал:

– Несчастный! Ты изрек оскорбление, которого мы себе не позволяли. Невежда – это ты! Убирайся отсюда, и пусть дьявол заберет тебя!

Бедняга настолько испугался, что остался стоять на месте, и папа грозно добавил:

– Выбросьте этого наглеца отсюда!

Пинаемый ногами, осыпаемый со всех сторон ударами, епископ был немедленно вышвырнут вон.

Так папа разрядил свою ярость на первом подвернувшемся под руку. После этого он дал знак Микеланджело, чтобы тот приблизился. Окинув взглядом художника, что-то невнятно бормотавшего, он протянул руку с перстнем для поцелуя – и это означало прощение.

Тем не менее окончательно мир еще не был подписан: Юлий II хотел ощутить свое полное могущество. Теперь ему была нужна не гробница, а огромная статуя из бронзы, которая восславила бы в веках его победу при Болонье.

– Но ваше святейшество оказывает мне слишком много чести! Я же ничего не смыслю в литье!

– Ничего страшного, ты научишься.

Папский казначей выдал ему сто дукатов.