Необходимое предуведомление
Необходимое предуведомление
Логика была математически безупречной — все-таки звонили из физматшколы.
К полувековому юбилею готовился том воспоминаний выпускников знаменитой московской Второй школы. Коль скоро я выпускник, да еще последнего перед ее разгромом 1970 года, и при всем при том в некотором смысле писатель, то сами небеса велят мне поучаствовать в этой достойной акции.
Но, видно, небеса тогда не очень велели. Ничего я не написал.
Прошло еще пять лет, вышла объемистая книжка воспоминаний выпускников и учителей. Школа отмечала следующий, уже не столь круглый юбилей. Мы пили чай (не только) в кабинете нашего легендарного директора Владимира Федоровича Овчинникова. Потом с однокашниками и нашим классным Яковом Васильевичем Мозгановым в кстати подвернувшейся забегаловке ели, пили, пели, вспоминали.
После активных ностальгических возлияний долго не спалось. В неверном предутреннем полусне стали возникать картинки — сначала смутные, потом все более яркие…
Собственно, так и появились эти воспоминания. Оставалось только записать. Теперь на бумаге все выглядит не столь ярко и пронзительно. Тогда, под утро, с похмелья получилось (показалось?) куда лучше.
Когда идут стихи — это как карабкаешься куда-то вверх: то легкость нездешняя, то дыхание сбивается и можешь сорваться. А эти воспоминания я писал без напряга (верный признак графомании).
И еще. Бывают мемуаристы — с первого случайного знакомства замечательные люди доверяют им свои самые сокровенные мысли и чувства. Со мной не так. Не делились. Не сразу.
Пришел я в школу четырнадцатилетним шалопаем. У мальчишек в карманах вечно собирается всяческая кажущаяся только им важной дребедень. Наверное, и то, что вспомнилось, — такая же дребедень, совсем не самое важное. Но запомнилось именно это.
А память у меня никуда. И это только усугубляется с годами (как, впрочем, и все остальное). Получается — мало того что застряло в памяти не самое важное, так еще и этому застрявшему едва ли можно вполне доверять.
Но ничего перепроверять не буду. Как это сохранилось в пыльных байтах моей памяти со всеми ее вирусами и тараканами — так это и было. Таков базовый постулат моего эгоцентрического мироощущения.
В конце концов, осознанию непростых взаимоотношений между правдой факта и правдой художественного вымысла меня учила именно Вторая школа.
А я был хорошим учеником.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.