Провокации недовольных

Провокации недовольных

Стремительный рост влияния Жанны-Антуанетты, о которой еще три года назад никто ничего не знал, произвел впечатление на придворных. Мало-помалу все они в той или иной степени склонили головы перед ней, и даже министры стали прислушиваться к ее мнениям и указаниям.

Конечно, анонимные угрозы продолжали приходить с малоприятной регулярностью, однако внешне все стало выглядеть достаточно прилично. Лишь несколько человек осмеливались не скрывать того, что остаются ее противниками.

Одним из главных врагов фаворитки короля стал герцог де Ришельё, имевший сильное влияние на Людовика XV. Выскочку-маркизу он терпеть не мог и по отношению к ней всегда вел себя ужасно: не смеялся над ее шутками, не хвалил ее нарядов, не поддерживал ее начинаний. Самое неприятное заключалось в том, что делал он это открыто и демонстративно, заботясь лишь об одном: чтобы этого не видел король. В присутствии маркизы вид его всегда был насмешливым, а речь — желчной. Доходило до того, что, когда у маркизы сильно болела голова, он специально хлопал дверями и устраивал танцы, доводя ее до полного отчаяния.

Враги маркизы де Помпадур обвиняли удачливую фаворитку короля во всех смертных грехах. И дело тут было не только в ней. Вся ревность аристократии, зависть к быстро возросшему богатству буржуа — вся эта «классовая ненависть» обрушилась на Жанну-Антуанетту.

Один из ее врагов — граф д’Аржансон — по этому поводу писал:

«Она чудесно обогатилась и сделалась объектом всеобщей ненависти».

Конечно, газет в нынешнем понимании этого слова тогда не было. Но была куча профессиональных острословов, и была парижская толпа, которая мгновенно подхватывала многочисленные сатирические стишки, куплеты и эпиграммы, которые стали называться по девичьей фамилии маркизы де Помпадур — пуассонадами (poissonades).

Автором нескольких пуассонад, к удивлению маркизы, оказался ее старый друг Вольтер (он, правда, потом очень долго извинялся, утверждая, что это не более чем шутка).

«Отличился» и морской министр граф де Морепа, написавший ряд просто неприличных четверостиший, направленных против фаворитки короля. Вот, например, одно из них, найденное маркизой де Помпадур под своей салфеткой на обеде в Шуази:

Маркиза наша — чудо красоты,

И прелести ее достойны пира Духа.

Лишь ступит где — рождаются цветы,

Но вот беда, что ни цветок — то шлюха.

Этого маркиза стерпеть не могла, и вскоре к господину де Морепа явился курьер с запиской, в которой рукой короля было написано:

«Месье, в ваших услугах больше не нуждаются. Передайте ваши обязанности месье де Сен-Флорантену. Поезжайте к своей семье. Я освобождаю вас от надобности отвечать мне».

Редко когда королевская немилость выражалась столь неожиданно и в столь жесткой и не допускающей толкований форме.