Рослин. 1961

Рослин. 1961

— Я не могу запомнить слов, я… мне приходится запоминать чувства.

«Неприкаянные» стал последним фильмом Блондинки Актрисы. Находились люди, утверждавшие, будто она знала это, что это было видно по ее лицу. А роль Рослин Тейбор стала самым выдающимся ее достижением в кинематографе. Никаких там блондинистых штучек! Женщина, наконец настоящая женщина. Рослин доверяется женщине-другу, всегда возвращается к тому, с чего начала. Рослин с такой удивительной мудростью рассуждает о своей матери, которой «сейчас с ней нет», и об отце, которого «сейчас нет», и о своем бывшем муже — красавце, которого «сейчас тоже нет». Рослин — взрослая женщина, ей уже за тридцать, она не какая-нибудь там девчонка, готовая разрыдаться — Я так скучаю по моей мамочке! Кому, как не нам, знать, что именно так поступила бы Блондинка Актриса. Она говорит о том, что у нее нет детей, и мы тут же узнаем Блондинку Актрису. Она так и не окончила средней школы. Она кормит голодную собаку и прикармливает голодных мужчин.

Она просто нянчится с этими мужчинами. Ранеными, стареющими, убитыми горем. Она проливает слезы по мужчинам, неспособным лить слезы по самим себе. Она кричит на мужчин в пустыне Невада, называет их лжецами! убийцами! Она убеждает их отпустить диких лошадей, которых они заарканили своими лассо. Диких мустангов, которые сами есть не что иное, как потерянные, израненные мужские души. О, Рослин, их сияющая мадонна! Всегда нервная и задыхающаяся, всегда точно на обрыве над пропастью. Она говорит им: Мы все умираем, верно? Мы не успели научить друг друга тому, что знаем.

Рослин — это изобретение Блондинки Актрисы ее речь на экране есть не что иное, как подражание речи самой Блондинки Актрисы. Даже если ее муж, Драматург, написавший этот сценарий, как бы присвоил тем самым речь жены (а в определенных затруднительных обстоятельствах их жизни пытался также присвоить ее душу), она, Блондинка Актриса, нисколько не винила его в этом. О нет. Мы существовали друг для друга как единое целое. Рослин стала твоим подарком мне и моим подарком тебе.

Так говорила она теперь, когда уже его не любила.

Теперь их связывала лишь одна поэзия. Поэзия речи, а иногда — еще более красноречивая поэзия жеста.

Она была неверна ему, ему казалось, он точно знает это.

С кем, сколько раз, когда, где как, с какими чувствами, насколько страстно, даже искренне — об этом он не желал знать. Теперь он был мужем-душеприказчиком, нянькой знаменитой актрисы. (Да, следовало признать, в этом крылась определенная доля иронии: ведь в «Неприкаянных» Рослин была нянькой всем.) Держался он стоически, без жалоб подчинялся неизбежности и не терял надежды, несмотря ни на что. В нем почти не осталось свойственных молодости амбиций. Он будет предан, верен ей до тех самых пор, пока не почувствует, что одно лишь его прикосновение ей противно. И все равно, даже тогда будет любить ее. Ибо разве не она носила в своем чреве его дитя, которое потом погибло, разве не связаны они потому на всю оставшуюся жизнь священной глубокой и неразрывной связью, о которой не стоит упоминать всуе?

Она уже больше не была его Магдой, не была она и его Рослин — он это знал, знал! — и все равно заботился о ней и простил бы ей все (если б она только захотела этого прощения, в чем он вовсе не был уверен). Он осторожно спрашивал ее:

— А ты уверена, что хочешь сниматься в этом фильме, Норма? Чувствуешь в себе достаточно сил? — Он хотел сказать, сможет ли она на этот раз обойтись без таблеток, которыми некогда себя убивала, а ему оставалось лишь беспомощно наблюдать. На что она сердито даже злобно отвечала:

— Я всегда была сильной. Никто из вас не знает меня по — настоящему.

Мы безрассудно движемся к бездне, поставив между собой и ее краем нечто, не позволяющее ее видеть.

Эти слова тоже были записаны в школьной тетрадке-дневнике Нормы Джин.

Она не была уверена, что ей до конца ясен их смысл. Неужели Карло имел в виду именно ее?

Перед отъездом в Рино, где должны были проходить съемки «Неприкаянных», он подарил ей книгу Паскаля[40] «Мысли». Карло, который не был ее любовником, но все равно любил ее.

— Анджела, моя маленькая девочка! А ты с тех пор немного подросла, верно?

Режиссером «Неприкаянных» был не кто иной, как X.! Тот самый, прославленный режиссер «Асфальтовых джунглей». Блондинка Актриса вновь вернулась к X., с которым не виделась лет десять. Это он дал мне старт. Заранее предвкушая встречу, она думала, что обнимет старика, но его морщинистое лицо, запах перегара изо рта и вполне заметное брюшко ее остановили. Глаза у него были налиты кровью. X. следил за карьерой Блондинки Актрисы с некоторым удивлением и скептическим интересом — так порой наблюдает со стороны отец за жизнью незаконнорожденных дочери или сына, за своим малоудачным потомством, не чувствуя при этом родительской ответственности, лишь ощущая сомнительную физическую связь с этими чуждыми ему существами.

Во время первой их встречи в Голливуде Блондинка Актриса держалась застенчиво, кажется, даже вздрогнула, когда X. взял обе ее руки в свои и крепко сжал. Этот сердечный, приводящий в полное замешательство голос, эта нарочитая демонстрация мужественности — в таких случаях женщине никак не удается определить, высмеивает он ее или, напротив, восхищается ею, или же сочетает одно с другим. Она называла его «мистер», делала вид, что готова уступать даже в мелочах. Он называл ее «милочкой», точно не способен был вспомнить ее имя. Теперь же рядом с ней находился ее муж, Драматург, с ним он говорил куда как почтительнее. Он заставил ее ощутить неловкость, когда окинул пристальным и оценивающим взглядом — так оглядывает светский лев, знаток, лошадей и женщин. Он привел ее в еще большее смущение, вспомнив, как она проходила прослушивание для съемок в «Асфальтовых джунглях»: «Когда ты просто повернулась спиной и ушла, я сразу понял, вот она, Анджела!»

Блондинка Актриса осведомилась, что он хочет этим сказать, она прошла прослушивание, как и многие другие, единственно, чем отличалось ее выступление, так это только тем, что она легла на пол, чтобы произнести монолог Анджелы. А легла просто потому, что Анджела должна была говорить эти слова, лежа на диване. X. расхохотался и подмигнул Зет (они находились в богато обставленном студийном кабинете Зет, где обычно подписывались контракты), и заметил:

— Нет, милочка. Ты получила роль Анджелы только потому, что красиво ушла.

Душная волна обиды захлестнула Блондинку Актрису. Он имеет в виду мою задницу. Вот ублюдок!

Блондинка Актриса не слишком хорошо помнила себя Анджелой. Чтобы вспомнить Анджелу, надо было вспомнить мистера Шинна, которого она предала (или же, напротив, он ее предал?..). Вспоминая Анджелу, приходилось вспомнить Касса Чаплина и то время, когда они были страстными молодыми любовниками. Моя вторая душа, так Касс называл ее. Мой прелестный близнец. И уж тем более ей не хотелось вспоминать, кем она была до Анджелы. Безымянной старлеткой, которую вызвали в кабинет к мистеру Зет, посмотреть его Птичник.

Теперь кабинет мистера Зет находился в другом здании. Обставлен в азиатском стиле: толстые китайские ковры, обитые парчой диваны и кресла, стены украшают древние свитки изысканнейшие акварели со сценками из жизни природы. Зет был известен в киноиндустрии, как человек, изобретший МЭРИЛИН МОНРО. Во время интервью он хвастливо намекал, что продолжает держать «свою девочку» на контракте, в то время как другие исполнительные продюсеры, даже тогдашний президент компании настойчиво добивались расторжения с ней этого контракта.

Блондинка Актриса услышала свой собственный смех — кокетливый и дружелюбный. Сегодня она чувствовала себя прекрасно. То был один из ее «хороших» дней. И выглядела тоже замечательно. Видно, помогала горячая вера в то, что «Неприкаянные» станут серьезным фильмом, классикой киноискусства и что роль Рослин станет для нее спасением. Заставит людей забыть Шугар Кейн, и Девушку Сверху и Лорелей Ли, всех прочих. Не какая-нибудь там белокурая штучка! Женщина, наконец настоящая женщина.

— Что ж. Я уже давно не Анджела, мистер X. Да и не Мэрилин Монро, во всяком случае, в этом фильме.

— Нет? Для меня ты всегда Мэрилин Монро, милочка.

— Я Рослин Тейбор.

Достойный ответ. Она поняла, что X. он понравился.

Попадаются на свете лошади, пусть даже самые чистопородные, которым непременно нужен хлыст, чтобы бежали хорошо. Так вот, это я. Я был в долгу как в шелку, и чтобы выбраться из затруднительного положения, пришлось подписать с ними сделку. И Монро была частью этой сделки. Я не уважал ее, как актрису. Не видел большинства ее фильмов. И никогда не думал, что ей можно доверять, что она может просто нравиться. Мне никогда не хватало ни желания, ни терпения общаться с невропатами, особенно с суицидальными наклонностями. Убей себя, если уж тебе так хочется, но не надо портить жизнь другим людям. Вот мое мнение.

Многие почему-то считали, что я от нее без ума. А другие говорили, что я был с ней слишком груб и жесток и что будто бы потому она сломалась. К черту все это! Да стоило заглянуть ей в глаза, как сразу становилось ясно, чем все это может кончиться. Вечно красные, с полопавшимися капиллярами. Отчасти именно поэтому мы не могли снимать «Неприкаянных» в цвете.

Рино, штат Невада. Все в черно-белых тонах, вот главное впечатление. И фильм — тоже. Словно снят в сороковых, а не шестидесятых. Умершие актеры! Произносят уже посмертные слова.

Блондинка Актриса старалась внушить себе: Я буду профессионалкой во всех отношениях.

Блондинка Актриса и ее муж-драматург, которого она больше не любила, но который продолжал преданно, по-собачьи обожать ее (кстати, это замечали даже посторонние), жили в Рино, в номере из нескольких комнат, на десятом (верхнем) этаже отеля «Зефир», названного так в честь знаменитой пещеры. В первый же день съемок, назначенных на десять утра, ровно в девять Блондинка Актриса заперлась в ванной, не в силах заставить себя взглянуть на свое отражение в зеркале. Она даже отшатнулась от двери, когда преданный своей госпоже Уайти начал умолять мисс Монро выйти и позволить ему хотя бы попытаться.

Она была сплошные оголенные нервы! Ни одной связной мысли в голове. Она не спала всю ночь или же спала урывками и сейчас пребывала точно во сне. Отупленный барбитуратами мозг спал, хотя глаза у нее были открыты; ей с огромным трудом удалось выползти из постели и добраться до ванной. А теперь она отказывалась отпереть дверь. И муж-драматург тоже умолял. И муж-драматург грозился, что позвонит администратору гостиницы и попросит прислать человека, чтобы сорвать эту дверь с петель. Тут Блондинка Актриса заорала, чтобы все они убирались к чертовой матери и оставили ее в покое. А в нескольких кварталах от отеля съемочная группа во главе с X. безуспешно ожидала Блондинку Актрису. Ровно в 11.15 появился муж-драматург и принялся извиняться за жену — У Мэрилин мигрень… У Мэрилин температура… Мэрилин обязательно появится, но только чуть позже, днем, она обещала. тогда выдающийся режиссер X. хмыкнул сказал вслух, что сегодня они, пожалуй, могут обойтись и без Рослин. А про себя подумал, что уж если Монро суждено окончательно сломаться, то чем скорее это случится, тем лучше.

Она заперлась в комнате, в отеле под названием «Зефир», город Рино, штат Невада. Через жалюзи на окнах просвечивала неоновая вывеска над входом в казино — «$$$», — а вдалеке высился горный хребет Виргиния, затуманенный и словно покрытый пылью, как выцветшая старая декорация. То была эра, когда город Рино, штат Невада, считался столицей разводов в Соединенных Штатах, а потому вполне логично, что «Рослин», оказавшись здесь, разведется — «обретет свободу» — именно в этом, окруженном пустыней городе. О, она была настоящей Рослин! Рослин до кончиков ногтей! Вот роль всей моей жизни. Теперь вы все поймете, на что я способна.

Вот только чувствовала она себя несколько неуверенно. Вся почему-то дрожала. Пыталась читать сценарий и не могла — перед глазами все плыло. Уже полдень, а она обещала быть на съемках в 10 утра, ей казалось, что она успеет подготовиться и приехать на съемочную площадку… ну, пусть позже, хотя бы во второй половине дня. Она надеялась, что X. поймет ее простит. Он так и сделает, ведь он меня любит! Да он мне как родной отец. Он дал мне старт.

Солнце безжалостно слепило глаза, а потому она повсюду ходила в темных очках и убегала от фотографов и репортеров, которые, как птицы-стервятники, поджидали ее в вестибюле отеля или набрасывались на свою добычу на улице. Съемочная площадка была для них закрыта, чего нельзя было сказать о разных общественных заведениях. X. постоянно жаловался, что Монро приводит за собой целую свору этих вонючих кобелей, точно сучка в жару, и чем меньше она им давала, тем больше они требовали от нее, да к тому же еще подуськивали других. Как там поживает наша Мэрилин? Что с ее браком?

Тоненькие белые морщинки появлялись в уголках ее глаз и рта. О, эти глаза, некогда такие синие и прекрасные! Теперь их покрывала красноватая пленка от полопавшихся капилляров, а глазные яблоки пожелтели, будто она переболела желтухой, и исправить это не смог бы даже долгий и крепкий двенадцатичасовой сон. Просто повезло, что этот фильм снимается не на цветной пленке!

Уже никто не мог предсказать, какие мерзости или странности могли вылететь из этого соблазнительного ротика Мэрилин, можно было только догадываться, если, конечно, хватало воображения.

Она говорила X. всем прочим мужчинам, что просто рождена Рослин Тейбор. «Я знаю Рослин. Я люблю ее». Это было правдой и ложью одновременно. Ибо Рослин была только той, которую видели все эти мужчины. А что представляет собой Рослин, которой они никогда не видели? Она говорила X., что диалоги у Рослин поэтичные и прекрасные, но ей хотелось бы, чтобы в этом фильме Рослин совершала больше поступков, а не только бы утешала мужчин, и вытирала им сопли, и заставляла их чувствовать себя красивыми и любимыми.

Почему бы не показать Рослин в действии — к примеру, вот Рослин сходит с трамвая, вот Рослин ведет машину по улицам Рино. Рослин в движении, Рослин активна — а не только торчит у окна за занавеской, а мужчина поднимает глаза в надежде увидеть ее. А в еще одной сцене Рослин придирчиво рассматривает себя в зеркале, перед тем как наложить грим.

— К черту все эти окна, зеркала, грим! Пусть люди увидят Мэрилин… то есть, я хотела сказать Р-Рослин, такой, какая она есть!

Чем дольше она думала об этом, тем больше ей хотелось, чтобы у Рослин в уголках рта были морщинки, пусть даже они и не прописаны в сценарии лауреатом Пулицеровской премии, ее мужем-драматургом. Ей хотелось переписать заново все диалоги. Да, кстати, почему в конце фильма Рослин не может сама ловить лошадей?

— Рослин будет делать это ничуть не хуже заправского ковбоя. Да, именно Монро, не Гейбл. А может… оба? И Монро, и Гейбл? Как вам, а? — Она приходила в неистовое возбуждение, пытаясь объяснить, как логично было бы, чтобы в конце фильма Прекрасную Принцессу и Темного Принца соединил бы процесс освобождения мустангов. Нет, конечно, Гейбл может освобождать своего мустанга, а она — всех остальных, почему бы, черт возьми, и нет? X. смотрел на нее, как на сумасшедшую, однако же при этом называл милочкой и старался успокоить.

— Просто дайте Рослин возможность проявить себя, — умоляла она.

Но все ее слова встречали недоуменное молчание мужчин.

Еще до начала съемок «Неприкаянных» в прессу просочилось мнение, что работать с Мэрилин «трудно». Мэрилин только и знала, что «выдвигать свои совершенно вопиющие требования».

Но она твердо вознамерилась не отдавать им свою Рослин и шанс исполнить самую блестящую роль в своей карьере. Рослин была старшей сестрой Шугар Кейн, за тем исключением, что этот фильм вовсе не был сумасбродной комедией с музыкальными номерами. Ни укулеле, ни сексуальных любовных сцен. Роль Рослин сложна тем, что «реальна» и в то же время являлась как бы «мечтой наяву», мечтой мужчин, — и это несмотря на то что любая женщина в зрительном зале тут же узнавала в ней себя. Чтобы стать Рослин, она уже не могла оставаться Нормой Джин; поскольку Норма Джин была куда умнее, красивее опытнее Рослин. Норма Джин была куда образованнее.

Когда любовник Рослин Гэй Ленгленд одобрительно замечает в ее адрес: «Не нравятся мне эти образованные дамочки! Как приятно встретить наконец женщину, которая уважает мужчин», — Норма Джин только бы рассмеялась этому человеку прямо в лицо. Но Рослин слушает, она польщена. О, какие же глупости говорили мужчины этой Рослин, чтобы польстить, соблазнить или смутить ее! «Знаешь, Рослин, у тебя талант к жизни». «Давай выпьем за тебя, Рослин, за то, чтобы ты всегда оставалась такой!» «Почему ты сегодня такая грустная, Рослин?» «Рослин, у тебя свет в глазах». «Знаешь, Рослин, пора бы тебе перестать думать о том, что можешь переделать мир». О, я могу переделать этот мир! Смотрите и удивляйтесь!

Звонил телефон. Да черт с ним, она не станет подходить. Сейчас она умоется, промоет глаза холодной водой, проглотит одну-две таблетки аспирина. Потом наложит грим, наденет блузку и брюки и очки с темными стеклами и выскользнет из отеля «Зефир» через черный ход. Сначала пройдет через кухню; на кухне у нее работает приятель (она была из тех девушек, которые всегда сумеют подружиться с кем — нибудь из кухонного персонала); и неожиданно появится на съемочной площадке, ну, скажем, в 15.20. Ведь теперь она чувствует себя значительно лучше, силы возвращались к ней, стоило только представить, какие физиономии будут у всех этих типов при виде ее. Ублюдки! (Нет, Кларк Гейбл не в счет, она всегда уважала Кларка Гейбла.) Она превратится в Рослин; вымоет шампунем уложит свои сияющие белокурые волосы; наложит немножко грима, чтобы акцентировать молочно — белую кожу; наденет плотно облегающее белое с вишенками платье с V-образным вырезом. Прекрасная Принцесса в жалком городке, в центре пустыни Невада!

К изумлению всей съемочной группы «Неприкаянных», она закончит первый день съемок и потребует переснять первый эпизод столько раз, сколько надо будет, чтобы добиться совершенства в этой сцене (а она должна сыграть ее перед зеркалом, накладывая грим и разговаривая с подругой, более пожилой женщиной, о своем неизбежном разводе). Она будет делать это до тех пор, пока с нее полностью не спадет личина Нормы Джин и в объективе камеры не появится трепетная, робкая и всепрощающая Рослин. Она произведет на X. глубочайшее впечатление, а ведь он не из тех, на кого легко произвести благоприятное впечатление. Он, X., был так небрежно снисходителен к ней десять лет назад, он, X., ее ничуточки не уважал. Он, X., в глубине души надеялся и ждал (она точно знала это!), что Монро скоро сломается и тогда ее можно будет заменить другой, более сговорчивой актрисой.

— Но Монро лишь одна. Второй такой нет. И этот стервец прекрасно все понимает!

Чудеса на свете все же случаются. Казалось бы, какой штамп, но это истинная правда. Монро опоздала на несколько часов, уже поползли слухи, что ее увезли в городскую больницу (будто бы ночью пыталась совершить самоубийство!), но тут вдруг она появляется, вся такая милая, смущенная и бормочет извинения, и все приветствуют ее радостными криками, несмотря на то что только что костерили эту проклятую сучку на чем свет стоит. Вообще когда приезжает Монро, ты сразу видишь, что никакая она не сучка, просто ею управляют силы природы, что она сама, как ураганный ветер или гроза; ты понимаешь, что она просто находится в плену этих стихий, а потому тебе сразу хочется простить ей все.

Даже ее партнер Гейбл, человек с больным сердцем, сказал, что хоть ему это и не нравится, но он все понимает. И вот Уайти во главе целой команды занялся работой над ней, что очень напоминало воскрешение мертвеца и превращение этой бледной, почти неузнаваемой женщины в Рослин, создание почти что ангельской красоты. Так происходило по нескольку раз на неделе на протяжении всего съемочного периода, возможно, даже слишком часто; и далеко не всегда появление этой сучки приветствовали радостными возгласами, далеко не всегда превращалась эта сучка в сущего ангела. Но достаточно часто.

Что и как удавалось этой штучке Монро передать через объектив кинокамеры — ни один из нас был не в силах толком понять. А уж мы-то на своем веку перевидали немало актеров и актрис, но равных Монро просто не было. Нет, выдавались дни, когда она казалась невыразительной и почти заурядной, не считая ее удивительной лунно-бледной кожи, но затем вдруг она прерывала сцену и просила начать все сначала, как какая-нибудь дилетантка.

Она требовала переделывать большинство сцен, все по новой и по новой, десять, двадцать, тридцать раз; и ты замечал, что одна сцена отличается от другой совсем ненамного. Но потом, постепенно добавляя с каждым разом, Монро все же умудрялась выстроить из этой сцены нечто особенное. И с каждым разом играла все лучше, как, впрочем, и ее партнеры, в том числе и совершенно выдохшийся Кларк Гейбл. Бедняга Кларк, он уже был далеко не молод, у него были проблемы с сердцем и высокое давление, но Монро ни чуточки это не трогало.

Столь же безжалостна была она и к другим людям, особенно — к X., ненавидевшему ее всеми фибрами своей души. Но, возможно, ей лишь мерещилось это — ведь Мэрилин всегда верила в то, что все ее любят. Еще бы, ведь она такая хорошенькая, такая миленькая — как не полюбить несчастную сиротку!

То был девиз Монро, которым она сумела заразить нас всех, так часто его повторяла: Если твоя песенка спета, значит, спета. А если нет — нет. По нашему мнению, это высказывание очень подходило к Рино, городку в штате Невада. И уже казалось неважным, опоздает Монро на работу и насколько именно, приедет ли на съемки одурманенной или рассеянной. Она начинала играть уже на выходе из гримерной, накрашенная и одетая, казалось, в нее вселяется какое-то совсем другое существо. И она становилась Рослин, а разве можно было винить Рослин за разные там выходки Мэрилин?.. Никак нельзя. Да не очень-то и хотелось. И что бы эта штучка ни вытворяла там, перед камерой, видя отснятый материал, ты удивленно таращил глаза и спрашивал себя: Да кто это, черт пробери? Кто эта незнакомка?

Нет, Монро была единственной в своем роде, точно вам говорю.

Но это было до. И то, что должно было случиться, еще не случилось.

В снах наяву, преисполненная надежды и предвкушения, она, босая, поднималась по ступенькам «Капитанского дома». Старые скрипучие полы, окна с перекошенными рамами, а там, за ними — туманно-опаловое небо. Она знала, что этого еще не случилось, потому что ребенок уютно пристроился внутри, прямо под сердцем. В специальном мешочке… или сумочке?., прямо под сердцем. Ребенок еще не ушел, он с ней. Придет день (о, она так ясно представляла себе это!), и ее ребенок станет актером и отправится в одно из таинственных путешествий, порвав со всем, что окружало его в прошлом. Но это случится еще не скоро, в далеком будущем; и эта мысль утешала, не так ли?

Ребенок еще не покинул ее, весь в сгустках и потоках темной крови. Ребенок был размером с небольшую дыньку, «дынька» распирала живот, и ей страшно нравилось его поглаживать. И неким непонятным образом это было связано с моими добрыми чувствами к Рослин фильму, теперь, когда пошла уже третья неделя съемок.

Возможно, то происходило вовсе не в ее сне, а во сне ребенка (ведь младенцы, сидя в животе у матери, тоже видят сны; сама Норма Джин всю жизнь верила в то, что видела сны, находясь в утробе Глэдис!). Вот она вошла в продолговатый и прохладный кабинет мужчины, с которым жила, мужчины, за которым была замужем, который считался отцом ее ребенка, и увидела разбросанные по столу бумаги. Она знала… знала!., что не должна смотреть на эти бумаги, ей это запрещается. И однако, как своенравная непослушная девчонка, все же взяла их и стала читать; и во сне видела эти слова не на бумаге, но произносимыми вслух, мужскими голосами.

ДОК: Мистер… боюсь, у меня для вас плохие новости.

У.: Что?.. Что такое?

ДОК: Ваша жена уже полностью оправилась от выкидыша, хотя возможны еще иногда боли незначительное кровотечение. Но…

У. (пытаясь сохранять спокойствие): Да, доктор?

ДОК: Боюсь, ее матка сильно повреждена. Она сделала слишком много абортов и…

У.: Абортов?..

ДОК (несколько смущенно и доверительно, как мужчина мужчине): Ваша жена… похоже, она сделала несколько неудачных абортов. Честно говоря, это просто чудо, что она вообще смогла зачать.

У.: Не верю. Этого просто быть не может. Моя жена никогда…

ДОК: Мистер… мне очень жаль, но…

У. выходит (быстро? медленно? точно во сне)

ЗАТЕМНЕНИЕ

КОНЕЦ СЦЕНЫ

Эта Монро вела себя просто возмутительно! Говорила такие вещи!.. Знала, что мы не имеем права цитировать ее в наших публикациях без предварительной договоренности, вот и не стеснялась в выражениях. К примеру, когда они с Гейблом снимались в «Неприкаянных», к созданию этого фильма был прикован интерес ведущих средств массовой информации; и «Лайф» послал меня в Рино взять интервью у нее, других актеров, режиссера, а также у ее мужа-драматурга. Короче, с одними мужчинами, кроме нее, разумеется. Мы договорились встретиться в городе, в баре. Ну и я отпустил там одну дурацкую шутку (так бывает, когда немного нервничаешь), спросил, как я ее узнаю, в чем она будет, и все такое. И Мэрилин не сплоховала, прошептала своим воркующим бездыханным голоском по телефону:

— О, какие проблемы! Мэрилин ни с кем не спутаешь, она будет единственная из всех с влагалищем.

Может все это будет только потом может все это будет только потом может все это будет только потом только потом только потом может все это только потом Эти слова Рослин застряли у нее в голове, она уже устала повторять их, но не могла остановиться Может все это будет только потом просто индусская мантра какая-то, а сама она — словно йог, бормочущий тайное заклинаниеМожет все это будет только потом. Видно, считала это утешением!

Кусачие красные муравьи заползли ей в рот. Воспользовались тем, что она лежала, словно в параличе, погруженная в тяжелый, вызванный фенобарбиталом сон. Рот был приоткрыт. Вот в эту щелочку и заползли муравьи. Такие совсем крошечные, красные, что водятся в пустыне Невада. Кусали ее, выделяя свой яд, а потом убегали. А позже Уайти обеспокоенно спросил:

— Что-то не так, мисс Монро? — Потому что Блондинка Актриса все время морщилась, пока он ее гримировал.

И тогда она решила выпить чашечку горячего черного кофе, растворив в нем одну или две таблетки кодеина, и прошептала Уайти несколько слов, так тихо, что он едва расслышал, — и это Уайти, который мог расслышать хрипловатый голос своей госпожи, находясь не только в другом конце комнаты, но за многие мили. Она шепнула ему:

— О, Уайти! Я н-не з-знаю. — И рассмеялась, а потом вдруг ни с того ни с сего заплакала. А потом перестала. Просто у нее не осталось слез! Все слезы высохли, словно песок! Сунула в рот указательный палец и нащупала там жгучие болячки от укусов. Одни из них походили на язвочки, другие — на крошечные волдыри.

Тут Уайти строго сказал ей:

— А ну-ка, мисс Монро, откройте рот и дайте мне посмотреть.

Она повиновалась. Уайти молча и долго смотрел. Дюжина электрических стоваттных лампочек, обрамлявших зеркало, освещала эту сцену ярко, как на съемочной площадке.

Бедный Уайти! Он принадлежал к племени троллей, нанятых Студией, к подземному служивому народцу, однако неким непостижимым образом умудрился при этом вырасти, и рост его составлял свыше шести футов. К тому же плечи у него были широкие, руки сильные и длинные, а лицо одутловатое и добродушное. Голову покрывал белесый пушок, а сама голова по форме напоминала футбольный мяч. Глаза бесцветные, близорукие, но при всем том — удивительно выразительные. Если б не глаза, вы бы сроду не подумали, что Уайти — настоящий художник. Он мог смастерить лицо из грязи и набора красок. Иногда.

Находясь в услужении у Блондинки Актрисы, этот эксперт в области косметологии стал настоящим стоиком. К тому же он всегда был истинным джентльменом, умело скрывал от Блондинки Актрисы свою обеспокоенность, тревогу и неудовольствие. Он долго смотрел ей в рот, а потом заметил тихо:

— Знаете, мисс Монро, вам лучше показаться врачу.

— Нет.

— Да, мисс Монро. Пойду позову доктора Фелла.

— Не хочу Фелла! Я его боюсь.

— Ну, тогда какого-нибудь другого врача. Обязательно, мисс Монро.

— Что, там так все безобразно? Во рту?

Уайти лишь молча покачал головой.

— Какие-то твари заползли мне в рот и всю изнутри искусали. Наверное, когда я спала!

Уайти снова молча покачал головой.

— А может, что-то с кровью не так? Аллергия? Реакция на лекарства?

Уайти стоял молча, низко опустив голову. Избегал встречаться глазами со своей госпожой в ярко освещенном зеркале.

— Меня так давно никто не целовал! Я имею в виду по — настоящему. Ну, как целуют л-любовники. Так что об отравленном поцелуе речи нет и быть не может. — Она усмехнулась. Потом протерла глаза кулачками, хотя они были сухи, точно песок.

Уайти молча выскользнул из гримерной. И пошел за доктором Феллом.

Когда они вернулись, то увидели, что Блондинка Актриса по-прежнему сидит перед зеркалом, опустив голову на руки. Сидит, безвольно подавшись вперед и вся обмякнув, как в обмороке, и дышит тихо и часто. Серебристые волосы вымьггы шампунем и уложены в прическу Рослин. Правда, костюма она еще не успела надеть, и сидела в довольно грязном халатике, неловко скрестив голые и белые мускулистые ноги танцовщицы. И дыхание ее было таким прерывистым и частым, что доктора Фелла на секунду охватила паника: Да она умирает! И во всем обвинят меня.

Однако ему удалось оживить ее, и осмотреть полость рта, и выбранить за то, что смешивала препараты вопреки его предписаниям. А заодно и за то, что предавала его, пользуясь услугами других врачей. Но тем не менее он обещал назначить ей лекарство и попробовать излечить от язвочек во рту, если, разумеется, они вообще излечимы.

И Уайти смог вернуться к работе над ее лицом. Он снял весь предварительно наложенный грим, нежно и тщательно очистил кожу и начал по новой. Он окликал ее: «Мисс Монро!» — когда глаза Блондинки Актрисы вдруг принимали отрешенное выражение, а уголки губ, которые он красил яркой помадой, вдруг безвольно отвисали. На съемочной площадке тем временем ждали Рослин, она опаздывала уже на два часа сорок минут. То и дело с какой-то мазохистской злостью X. посылал в гримерную помощника узнать, скоро ли она. Уайти дипломатично говорил: — Скоро, скоро. Но только нас нельзя торопить.

Сцена предстояла куда более сложная, чем все предшествующие, с частой сменой планов, сразу четырьмя ведущими актерами, музыкой и танцами. Мужчины взирали на Рослин со страстью, порожденной отчаянием, гневом и нетерпением; объектив камеры зафиксирует эти сверкающие взгляды, но отражаться в них будет преданность, надежда и любовь. На сцене безраздельно властвовала Рослин. Рослин слишком много пила и танцевала, демонстрируя свое прекрасное, никому не принадлежащее тело. Затем она выбежит на улицу, в романтическую тьму, и обнимет там дерево в «поэтическом» порыве, и Темный Принц провозгласит: Ты наделена особым даром жизни, Рослин. Надеюсь, твоя жизнь будет длиться вечно.

Отвергнутый муж. «Знаете что, мистер? Никому не нравится, когда за ним шпионят!»

Любить ее — таковы были цель и смысл его жизни, но постепенно в этом опаленном жарким пустынным солнцем городе он начал понимать, что, несмотря на всю преданность ей, такая задача ему, пожалуй, не по плечу. «Неприкаянные» стали его подарком ей. И одновременно — надгробной плитой их браку. Он так жаждал запечатлеть и прославить ее сияющую красоту в Рослин и никак не желал признаться, что это ему не удалось. И почему именно не удалось — тоже не понимал.

А она становилась все более резка и нетерпелива с ним, даже порой откровенно груба — по мере того, как продвигалась ее работа с любовником по фильму, Гейблом. Неужели я ревную ее? Как это низко и глупо. И в то же время, если причина только в этом, все еще можно исправить.

Она же продолжала принимать таблетки. Слишком много разных таблеток. Лгала, что и не думает ничего принимать, лгала прямо ему в лицо. Она выработала такую к ним восприимчивость, что могла жевать и глотать таблетки кодеина, даже когда говорила или смеялась, «изображала Мэрилин», работала на публику. А они говорили: «Мэрилин Монро! О, она такая остроумная!» Они говорили: «Мэрилин Монро такая… живая» А в это время он, ее вечно мрачный муж, муж, с которым она умудрилась прожить четыре года, муж, «который был слишком стар для Монро», молча стоял где-нибудь в сторонке и наблюдал.

— Мать твою!.. Сто раз тебе говорила, терпеть не могу, когда за мной шпионят! Думаешь, ты само совершенство, мистер? Так поди посмотри на себя в зеркало!

Мозг отказывал ей. В голове что-то сломалось, как ломается старый дешевенький будильник, но она предпринимала отчаянные усилия, чтобы привести в порядок мысли. Просто отчаянные!

Теперь она читала не только «Происхождение видов». Теперь ее полностью захватила книга, которую подарил Карло. О, она была просто без ума от этого Паскаля! Жил так давно, а высказывал такие мысли, просто невероятно. Нет, конечно, Дарвин тоже затронул очень важную тему, писал об усовершенствовании существ во времени, «репродукция с одновременной модификацией», все это — ради усовершенствования — но Паскаль!.. И это в семнадцатом веке! Больной человек, и умер совсем молодым, в тридцать девять. Как будто он записал самые сокровенные ее мысли, которые сама она была не в силах выразить своим косным языком.

Природа наша состоит из движения; полный покой есть смерть… Очарование славы столь велико, что мы почитаем каждый связанный с ней предмет, пусть даже это будет сама смерть.

Эти слова Паскаля были записаны красными чернилами в дневник Нормы Джин.

Карло сделал в книге дарственную надпись: Ангелу с любовью от Карло. Если б только кому-то из нас удалось…

— Может, придет день, и я рожу от него ребенка? От Марлона Брандо?..

Она рассмеялась. О, то была совершенно безумная мысль, однако… однако почему бы и нет? И им вовсе не обязательно жениться. Глэдис ведь не была замужем. Да и вообще Темному Принцу как-то не к лицу жениться. Ей тридцать четыре. В запасе есть еще два-три года, еще не поздно завести ребенка.

Влюбленные целовались! Рослин и ковбой по имени Гэй Ленгленд.

— Нет. Хочу попробовать еще раз.

И снова влюбленные целовались. Рослин и ковбой по имени Гэй Ленгленд.

— Нет. Надо попробовать еще раз.

И опять они целовались. Рослин и ковбой Гэй Ленгленд.

— Опять не то. Хочу попробовать снова.

Они совсем недавно стали любовниками. Кларк Гейбл, исполнявший роль Гэя Ленгленда, он был уже далеко не молод; и Мэрилин Монро, она же Рослин, которая была разведенкой, уже миновала цветущую пору юности. Давным-давно, в темном кинозале. Я была ребенком, я обожала тебя, Темный Принц! Стоило закрыть глаза, и она вновь оказывалась в том давнем времени, в кинотеатре, куда ходила после школы по Хайленд-авеню и платила за билет, и Глэдис всегда предупреждала ее: Ни за что не садись рядом с мужчиной! Никогда не разговаривай с мужчиной! И она, затаив дыхание, поднимала глаза на экран, чтобы увидеть Темного Принца. Того самого мужчину, который целовал ее сейчас, которого она сама целовала сейчас — так жадно, изголодавшись по этому пронизывающему ощущению во рту.

Он был по-прежнему красив, этот темноволосый мужчина с тонкими аккуратно подстриженными усиками, красив, несмотря на то что ему шел уже шестой десяток, что лицо его было покрыто тонкой сетью морщин, что волосы начали редеть, а в глазах безошибочно угадывалось осознание своей смертности. Когда-то я думала, ты мой отец. О, скажи мне, скажи, что ты мой отец!..

Этот фильм, ставший ее жизнью.

Они лишь недавно стали любовниками, и чувства их были нежны и мимолетны, как паутинка. Спящая Рослин в постели — соблазнительное тело прикрыто лишь одной простыней, а он, ее возлюбленный Гэй, так нежно наклоняется к ней, чтобы разбудить поцелуем. Рослин тут же приподнимается и обнимает его за шею обнаженными руками, и целует его в ответ с такой страстью, что забывает на секунду болезненное жжение во рту и весь страх, и все несчастья своей жизни. О, я люблю тебя! Я всегда тебя любила!

Перед ее глазами снова возник снимок в рамочке, на стене в спальне Глэдис. На нем — красивый темноволосый мужчина. Это было так давно, но до сих пор живо в памяти! А мамин дом назывался гасиендой. И находился он на улице под названием Ла-Меса. И Норме Джин исполнилось в тот день шесть лет. Видишь, Норма Джин? Этот человек — твой папа.

Рослин лежит обнаженная под простынями, Гэй одет. Предстать голой на экране или на фоне мятого красного бархата — это означает быть выставленной напоказ и уязвимой, как какая-нибудь морская тварь, неосмотрительно покинувшая свою раковину. Особенно если ступни у тебя голые — Боже, какой стыд и позор! Но был в этом позоре потаенный эротический привкус. Когда они целовались, Рослин вздрагивала, вы видели, как по бледной ее коже пробегали мурашки. Больно жалящие красные муравьи! Крошечные ранки, через них в ее вены проникал яд и накапливался в мозгу, и настанет день, когда он ее разрушит. Но этого пока что еще не случилось.

Поцелуй может причинить боль. Мне нравится, когда ты меня целуешь, потому что мне больно.

Монро была суеверна, а потому редко смотрела отснятый днем материал, но в тот вечер она явилась на просмотр с Гейблом, и мы смотрели новую сцену и были потрясены тем, как она сыграла. X. отвел Монро в сторону, и взял ее руки в свои, и поклонился, и поблагодарил ее за работу. Боже, до чего же здорово, говорил он. Так тонко, как бы вне всякого секса. В этой сцене она была настоящей женщиной, а Гейбл — настоящим мужчиной. Просто душа за них болела. Совсем не похоже на всю эту обычную киношную муть. X. уже пропустил несколько стаканчиков виски, а потому пребывал в состоянии раскаяния. Ему вдруг стало стыдно за то, что на протяжении недель он ругал Монро на чем свет стоит за ее спиной, заставлял нас смеяться, показывая, как ему хочется убить ее.

— И если я еще хоть раз усомнюсь в тебе, дорогая, можешь дать мне хорошего пинка под зад, договорились?

Монро злобно расхохоталась.

— А как насчет хорошего пинка по яйцам, а?

Ты ведь мне друг, Флис, верно?..

Ты же знаешь, Норма Джин, что да.

Ты ведь неспроста вернулась в мою жизнь.

Я всегда это знала.

Знала! О, я так люблю тебя.

Я тоже люблю тебя, Мышка.

Мы ведь собирались вместе бежать, помнишь, Флис?

Да! Еще бы! Конечно, помню!

А я испугалась. Но тебе я верила, правда.

Ох, Мышка, зря верила. Я никогда не была хорошей.

Неправда, не говори так, Флис!

Во всяком случае, по отношению к тебе. Но любила всем сердцем.

Ты была добра ко мне. И этого я никогда не забуду. Вот почему я хочу подарить тебе кое-что прямо сейчас. И в завещании тоже оставлю.

Эй, зачем ты об этом? Не надо, я не люблю всякие такие разговоры.

Но это реальность, Флис. Знаешь, в фильме, ну, в котором я сейчас снимаюсь, один ковбой мне говорит: Все мы рано или поздно уйдем.

Черт! Не понимаю, что тут смешного?

Да я и не думала смеяться, Флис! Нет, иногда я, конечно, смеюсь… Но это не тот случай.

И все равно никак не возьму в толк, что тут смешного. Видела когда-нибудь мертвецов? Я видела. Причем совсем близко. От них пахнет. И ничуть они не смешные, Норма Джин.

О, знаю, знаю, Флис. Просто все мы когда-то уйдем — слишком расхожее выражение. Штамп.

Что?

Ну, имеется в виду, что это уже говорилось раньше. Много раз.

Так вот почему это смешно?

Да не смеялась я, Флис. Не сердись на меня, пожалуйста.

То, что кто-то там говорил что-то до кого-то другого, вовсе не означает, что над этим можно насмехаться.

Прости меня, Флис.

Знаешь, в сиротском приюте ты была самой грустной малышкой из всех. Так плакала каждую ночь, можно было подумать, у тебя сердце вот-вот разорвется. Даже описаться в постельку могла.

Да ничего я не писалась!

А девочкам, которые писались в кровать, подкладывали вместо простыни клеенку. Как же противно воняло! С тобой это случалось постоянно, маленькая Мышка.

Неправда! Это неправда, Флис!

Черт, а я вела себя по отношению к тебе так подло. Наверное, не надо было.

Но, Флис, ты вовсе не была подлой! Ты меня защищала.

Я тебя защищала. Но все равно вела себя подло. Просто мне хотелось рассмешить других маленьких девочек.

Это сейчас ты меня просто смешишь!

Знаешь, мне очень стыдно, Норма Джин. Ведь это я украла у тебя рождественский подарок, ты тогда так плакала.

Нет!..

Да. А это я его украла. И еще оторвала этому чертову тигренку хвостик. Наверное, просто из ревности. Или зависти.

Знаешь, я не верю тебе, Флис.

Это был маленький полосатый тигренок, и я первым делом оторвала ему хвост. Прятала его у себя в постели, а потом просто выбросила. Наверное, мне просто стало стыдно.

О, Флис!.. А я-то думала, ты меня л-любишь!..

Но я любила тебя! Больше всех. Ты была моей маленькой Мышкой.

Прости, что я оставила тебя. Другого выхода не было.

А мама твоя еще жива?

Ода!

Ты так много плакала. Наверное, потому, что мама тебя бросила.

Моя мать была очень больна.

Твоя мать была сумасшедшей, ты ее ненавидела. Помнишь, мы с тобой даже планировали убить ее, пробраться в Норуолк и убить.

Это неправда, Флис! Нельзя говорить такие ужасные вещи!

Мы собирались спалить этот сумасшедший дом. Точно тебе говорю.

Ничего подобного!

Она бросила тебя. И не позволяла удочерить другим людям. Вот за это ты ее и возненавидела.

Я никогда не ненавидела мою мать. Я очень л-люблю свою маму.

Не бойся, «Мэрилин», я никому об этом не скажу. Пусть это останется нашим маленьким секретом.

Никакой это не секрет, Флис. И неправда! Я всегда любила свою маму.

Ты ненавидела ее потому, что она не давала разрешения на удочерение. Помнишь? Эта мерзкая старая сучка отказывалась подписать бумаги.

Но Флис, я вовсе не хотела, чтобы кто-то там меня удочерял! У меня была м-мать.

А знаешь, я ведь сама побывала в Норуолке.

В Норуолке? Но зачем?

А ты как думаешь, зачем, глупенькая?

Ты… тоже была больна?

Сама их спроси. Там они вытворяют с тобой что угодно. Их не остановить. Ублюдки!

Так, значит, ты побывала в Норуолке… Когда?

Да разве я, черт возьми, теперь помню, когда именно?.. Давно. Шла война, я записалась добровольцем в женскую вспомогательную службу сухопутных войск. Прошла обучение в Сан-Диего. Потом нас на корабле переправили в Англию. Представляешь, я, Флис, в Англию! Правда, по дороге меня жутко тошнило. Наверное, поэтому сразу же отправили обратно, в Штаты.

О, Флис!.. Мне так жаль!

Да ладно, шут с ними, ушла и не оглянулась. Одета была как мужик, никто ко мне не приставал. Пока не случилась одна неприятность.

А знаешь, мне понравилось, как ты выглядишь, Флис! Нет, правда! Я видела тебя в толпе. Ты была похожа на очень смазливого паренька. Мне понравилось.

Да, вот только члена у меня не было, понимаешь? А когда у тебя вместо него совсем другая штучка, приходится делать то, что хочет член. Иногда отбивалась ножом, когда могла.

Нет, я вовсе не строю из себя недотрогу. Теперь боюсь гораздо больше разных вещей, чем тогда. Я хотела, чтобы все в моей жизни было красиво. Жила в Монтерее, в Сан — Диего и в Л.А. тоже жила. Словом, пыталась идти по стопам твоей карьеры.

Я всегда надеялась, что так оно и будет. И с тобой, и с другими девочками.

Я сразу же узнала тебя. «Мэрилин»… Видела «Входить без стука», мне страшно хотелось, чтобы ты вышвырнула эту маленькую стерву из окна! Знаешь, я не люблю детей! А потом, в «Ниагаре», я просто глазам своим поверить не могла, до чего ж ты выросла. Стала такой красоткой. И знаешь, почему — то страшно возбудилась, когда он тебя душил.

Флис! Ну как только можно говорить такие вещи!

Да я говорю истинную правду, ничего больше, Норма Джин. Ты же знаешь Флис.

Вот за это я и люблю тебя, Флис. Ты мне нужна. Просто хочу, чтобы ты была в моей жизни. Понимаешь? Так приятно иногда поговорить по душам.

Я могу быть твоим шофером. Я умею водить машину. Очень даже неплохо.

Сейчас я — Рослин. Так зовут мою героиню в фильме. Я не актриса, просто женщина. Пытаюсь, изо всех сил пытаюсь быть хорошей. Меня не раз обижали мужчины, я разведена. Но не отчаиваюсь, думаю, что смогу найти свою дорогу в жизни. Живу я в Рино, я имею в виду, это Рослин там живет. Но никогда не играю в казино, потому что только проигрываю.

Я же сказала, я могу быть твоим шофером.

Но Студия уже обеспечила меня шофером.

Тогда я могу быть телохранителем Мэрилин.

Телохранителем?!

Я не слабачка там какая-нибудь! Знаешь, какая я сильная? Нет, честно. Ты меня недооцениваешь, Норма Джин.

Но я не…

Ты о ноже? Я всегда ношу при себе этот нож. Сумею защититься от любого насильника, который задумает меня трахнуть.

Ах, Флис!..

Что? Это тебя пугает?

Да нет, Флис. Просто, думаю, мне… как-то не слишком нравится этот нож.

Ну, так это мой нож, не твой. Это моя защита.

Знаешь, Флис, мне кажется, ты должна расстаться с этим ножом. Выбросить.

Да неужели? Выбросить! Куда это выбросить?

Ну, или по крайней мере убрать туда, откуда взяла.

Лезвие? Куда это я должна убрать лезвие, а?

Не надо, Флис, ты меня просто пугаешь. Я в-вовсе не…

А выглядишь испуганной, Мэрилин. Господи!..

Да ничего подобного!.. Я всего лишь…

Подумала, что я могу обидеть тебя, Норма Джин, да? Тебя? Но я же никогда тебя не обижала!

Знаю, Флис, знаю. Надеюсь, что нет.

Мою маленькую Мышку…

П-просто я разнервничалась. Этот нож…

Лично я ничуть не боюсь использовать его. Для своей же защиты. Я и тебя смогу защитить.

Знаю, что сможешь, Флис. И очень это ценю, поверь.

Допустим, кто-то подходит к Мэрилин и говорит ей какую-нибудь гадость. Или ненароком толкнет. А я буду твоим телохранителем.

Ну, не знаю, что и сказать, Флис.

Ведь всегда найдется тот, кто захочет обидеть Мэрилин. А я смогу тебя защитить.

Прямо не знаю, Флис…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.