ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЕГИПЕТ
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЕГИПЕТ
В начале лета 1970 года в институт пришло новое известие: готовится второй выезд советских специалистов в Египет. Арабам не удалось добиться сколь-нибудь заметного перелома в борьбе с израильской авиацией. Налеты противника становились все интенсивнее, а потери израильтян были невелики. Все чаще наши зенитные комплексы С-75 подвергались атакам с воздуха.
Из Египта вновь поступали просьбы о помощи. К тому времени Юрий Мажоров сформировал из сотрудников института группу для направления к месту боевых действий. Этих специалистов удалось быстро собрать в дорогу и отправить в район Суэцкого канала. Как раз на другой стороне канала были развернуты американские комплексы «Хок».
Вскоре передали сообщение: расчеты Мажорова и Зиничева полностью подтвердились. Способ подавления «Хоков» выбран верный, советская помеховая станция способна воздействовать на систему управления ракетой. Предстояло срочно подготовить станцию «Смальта» для отправки в Египет и проверить ее на театре военных действий. Этим и занялись в институте.
Тем временем была сформирована новая группа специалистов, командируемых в Каир. Возглавил ее заместитель министра радиопромышленности Георгий Казанский.
Георгий Петрович прежде работал первым заместителем министра, но в 1967 году его понизили в должности до заместителя. Дело в том, что в Москве, к 50-летию Октябрьской революции возводился Останкинский телецентр. За оборудование его телевизионной техникой отвечало Министерство радиопромышленности, и в частности Казанский.
Дел было невпроворот, а из ЦК подгоняли, требовали, чтобы центр был пущен в строй к юбилею революции. Вот тогда на одном из заседаний Совмина Георгий Петрович и высказал сомнения в возможности за столь короткое время оснастить всеми передатчиками телецентр. Казанского обвинили во всех смертных грехах, отстранили от руководства работами, а заодно и от должности. Три месяца он был не удел, и министру Калмыкову потребовалось затратить много сил, чтобы отстоять Георгия Петровича. Его вернули в министерство, но уже с понижением.
Многие доброхоты сочувствовали Казанскому, говорили, что зря он так поступил, надо было отрапортовать к сроку, а потом, втихую, доделывать, дорабатывать. Но Казанский не желал халтурить. За что и поплатился. Кстати говоря, случилось все так, как он и предсказывал: оснастить передатчиками в полной мере центр не удалось, и к юбилею запустили лишь один канал из трех запланированных.
В состав группы Казанского вошли представители КБ-1, где и разрабатывались комплексы С-75. Получил приглашение вылететь в Египет и директор «сто восьмого», теперь уже генерал Юрий Мажоров.
Было лето, июль. В Каир советские специалисты прилетели ночью. Их поселили в ту же гостиницу, что и в первый раз. Казанскому, как руководителю, предложили апартаменты в более фешенебельном отеле «Хилтон». Однако он, в отличие от Горшкова, остался с «народом».
Оказалось, что в Каире уже работают сотрудники Новосибирского НИИ. Они отлаживали работу станции «Букет» на самолете, постановщике помех. Жили советские специалисты в одном из новых районов Кипра, в доме, которым владел начальник штаба египетской армии. Он сдавал дом в аренду своим же вооруженным силам. Для наших ученых это был, право же, потрясающий факт. А удивляться, собственно, нечему. Начальник штаба — обычный капиталист.
У каждого был свой участок работы. Мажоров отправился на главный командный пункт ПВО под Каиром. После традиционных приветствий и чашки кофе приступили к делу. Юрий Николаевич попросил ознакомить его с маршрутами самолетов, а также с данными помех, которые применял противник. Изучив все эти материалы, Мажоров пришел к выводу: тактика действий израильской авиации оставалась прежней. В ней не было ничего нового.
Атакующие машины оснащались станциями помех десятисантиметрового диапазона. Они на малой высоте, используя складки рельефа местности, скрыто подходили к комплексу ЗУРО, включали станции помех и под их прикрытием наносили удары по позициям С-75. Экипажи гибли и при прямом попадании ракет и от удара взрывной волны.
Кроме станции помех AH/ALQ-87, которая работает против РЛС наведения и сопровождения ракеты, на самолетах устанавливались специальные датчики предупреждения пилота о действии наземных зенитных комплексов.
Такие предупреждающие устройства американцы создали на основе изучения комплекса С-75 во Вьетнаме. Свою лепту в раскрытие секретов основного советского зенитно-ракетного комплекса внесли и системы, захваченные израильтянами в Египте в 1967 году.
Обо всем этом Мажоров догадывался, но прямых доказательств представить, естественно, не мог. А чтобы найти эти доказательства, как воздух нужна была аппаратура с какого-либо сбитого израильского самолета.
В египетской армии уже действовал приказ, по которому трофейное оружие, технику, различные приборы и оборудование следовало собирать и за вознаграждение представлять в штабы. Приказ этот исполнялся, только вот радиоаппаратуру, как правило, никто не сдавал. То ли она приходила в негодность при падении машины, то ли сборщики трофеев оставляли ее у себя. Установить это пока не представлялось возможным.
Однако Мажоров не мог поверить, что во время войны невозможно отыскать трофейную радиоаппаратуру. Скорее всего, умельцы, особенно из числа советских специалистов или советников, заначили для себя заокеанские детальки. Упорство генерала дало свои результаты. Вскоре от одного из наших советников он узнал, что на аэродроме, расположенном под городом Хелуан, хранится какая-то радиоаппаратура со сбитого «Фантома». Но специалист не желает с ней расставаться, считая ее личным трофеем. И теперь он уж точно не признается в своей «заначке». Ибо приказ сдавать трофеи действовал не только в египетской армии. Подобную директиву издал и маршал Батицкий.
Такие рассуждения не убедили Мажорова. Взяв двух помощников — полковника из штаба Батицкого и офицера-египтянина, он двинул в Хелуан. Путь предстоял недолгий, ведь до городка было всего сорок километров.
Однако не успели они проехать и полпути, как из-за горизонта вынырнул израильский «Фантом» и сбросил несколько бомб. К счастью, бомбы упали на дорогу впереди автомашины.
Мажорову вспомнился 1942 год, когда немцы безнаказанно бомбили наши дороги. Он тут же дал команду съехать с шоссе под какие-то чахлые пальмы, выскочил из машины и залег в канаву Спутники последовали примеру старшего. Самолет прошел над дорогой еще раз, и все стихло.
Мажоров спросил полковника, часто ли такое бывает. Тот ответил, что довольно часто. Как только из штаба выезд на объект, вражеские самолеты тут как тут.
— Подождите, ребята, — удивился Мажоров, — выходит, у вас в штабе сидит израильский шпион. Он информирует хозяев.
Полковник удивленно посмотрел на Юрия Николаевича и только пожал плечами.
После этого случая пришлось изменить тактику. Заявка делалась на поездку сразу в несколько мест, якобы для двух-трех групп. Но когда прибывал транспорт, ехали в одном направлении. Фантомы не появлялись.
Прибыв в воинскую часть, Мажоров и сопровождавшие его офицеры побывали у командира. Рассказали о цели приезда. Командир доложил, что об аппаратуре ему ничего не известно. Стали приглашать офицеров, беседовать с ними. Но они отвечали отрицательно.
Мажоров поинтересовался, а много ли их зенитный полк сбил самолетов. Командир признался, что не очень.
— А если самолет сбит, посылаете кого-либо к месту падения? — спросил Юрий Николаевич.
Оказалось, что в полку есть специальная трофейная группа — младший лейтенант, прапорщик и сержант. Пригласили их. Мажоров задал прежний вопрос. Троица мялась, мямлила: мол, местность здесь гористая, скалистая, и когда самолеты падают, разбиваются вдребезги, ничего не собрать.
«Да, крепкие ребята», — отметил про себя Юрий Николаевич и решил зайти с другой стороны. Он рассказал, как израильские летчики узнают о позициях ЗУРО, как их атакуют, как гибнут наши солдаты и офицеры, египетские военные. И чтобы их спасти, есть один выход — узнать, какая аппаратура стоит на вражеских самолетах.
Вдруг прапорщик, потупив взор, признается, что есть у него какой-то хорошо сохранившийся блок аппаратуры с «Фантома». Он хотел его сдать, да замешкался, а теперь боится наказания. Мажоров улыбнулся:
— Неси свою аппаратуру. Никакого наказания, кроме поощрения. Даю слово.
Прапорщик принес обещанное, а Юрий Николаевич добился, чтобы приказом маршала Батицкого тому была объявлена благодарность и вручена денежная премия.
Так аппаратура со сбитого «Фантома» оказалась в руках генерала Мажорова. Она оказалась практически неповрежденной. Юрий Николаевич ее внимательно рассмотрел и начал разбирать.
В контейнере оказался приемник прямого усиления, который был настроен на каналы РЛС сопровождения по азимуту и углу места. Пока радиолокационная станция ведет поиск цели, у пилота боевого самолета мигает индикатор. Но как только машина захвачена и взята на сопровождение, индикатор перестает мигать. Это значит — следует ожидать запуска ракеты.
Здесь же был установлен еще один приемник, настроенный на диапазон станции управления ракетой. Как только ракета стартует, она тут же фиксируется, и на панели управления у пилота загорается лампочка «Атака!». Летчик совершает противозенитный маневр и выходит из зоны атаки.
Кроме двух приемников Мажоров обнаружил в контейнере три платы. Скорее всего, это были дешифраторы. Дальнейшее изучение плат только подтвердило первоначальные догадки: американцы изготовили дешифраторы специально для расшифровки сигналов управления ракетой. Они к тому времени настолько хорошо изучили наш С-75, что создали приемник с дешифратором персонально под этот комплекс.
Это было для них чрезвычайно важно. И вот почему. Еще во Вьетнаме наши зенитчики придумали очень дешевый и эффективный способ «отпугивания» американских «ястребов». Когда РЛС комплекса обнаруживала самолет противника и захватывала его для сопровождения, подрывался взрывпакет, который имитировал пуск ракеты. В том месте, где взрывался пакет, поднималось облако пыли. Одновременно РЛС управления подавала «нулевые команды» в виде кодово-импульсной модуляции.
Пилот, получивший предупреждение об атаке, да при этом собственными глазами наблюдающий облако пыли от взрыва «хлопушки», считал, что атакован ракетой, бросал машину в противозенитный маневр и стремительно покидал поле боя, не выполнив задачи.
Но в Египте этот «фокус» уже не проходил. Американцы, разобравшись в захваченных ими комплексах, ввели в приемник дешифратор, который определял «нулевую» команду и не давал сигнал об атаке, оберегая пилота от тяжелых стрессов.
По прибытии в Москву Мажорова вызвали к министру Калмыкову, и он доложил о проделанной работе.
«Министр вызвал конструктора комплекса С-75 Бориса Бункина, — вспоминал Юрий Николаевич. — Борис Васильевич был человеком самомнения необычайного. Академик, Герой Соцтруда! Калмыков попросил меня все рассказать Бункину. Услышав мое повествование, Борис Васильевич страшно возмутился и заявил, что это чепуха, мажоровские фантазии.
Яне стал его переубеждать. Просто предложил взять платы дешифратора и передать их разработчикам. И тогда станет ясно, на чьей стороне истина.
Изучение плат показало, что я был полностью прав. Американцы изучили комплекс С-75 Бункина лучше, чем его знал сам Главный конструктор».
Руководство Военно-промышленной комиссии и Министерства обороны наконец поняло, что ожидать эффективной работы от комплекса С-75 не приходится. Американцы сделали много для того, чтобы обезопасить от них израильские самолеты. Тогда и было принято решение направить в Египет комплекс С-125, а вместе с ним и сотрудников КБ-1.
Данные по сбитым израильским самолетам с помощью С-125 разнятся. Однако командир советской дивизии ПВО, развернутой в Египте, генерал-лейтенант А. Смирнов называет цифру — 9 сбитых и 3 поврежденных боевых машины противника в период с июня по август 1970 года. Сами израильтяне подтверждают потерю 5 своих самолетов, сбитых С-125.
Вот что такое внезапность в применении помеховой защиты самолетов. Ведь С-125 работал в ином частотном диапазоне, в отличие от так «любимого» американцами С-75. А значит, самолеты противника оставались беззащитными под огнем наших зенитчиков.
Несколько пилотов, которые катапультировались со сбитых самолетов, попали в плен. Генерала Мажорова попросили подготовить интересовавшие его вопросы и побывать на допросе.
Юрий Николаевич расположился за ширмой, чтобы оставаться невидимым для врага. В комнату ввели летчика лет двадцати пяти. На вопросы переводчика он отвечал охотно, только вот проблемы, интересующие Мажорова, остались без разрешения. Оказалось, что пилот ничего не знал об аппаратуре помех. На их аэродроме работала специальная служба, в составе которой были только американцы. Израильтян к своей аппаратуре они не подпускали.
Перед вылетом на боевое задание американцы подвешивали к самолету специальные контейнеры. Режимы работы аппаратуры помех они определяли тоже сами, иногда давали контрольные точки, при пролете которых пилот должен был выключить станцию. И это все, что полагалось знать израильскому офицеру.
Тем временем командировка Мажорова и его коллег продолжалась. Каждый день возникали новые вопросы, новые задачи. Их приходилось оперативно решать, порою, прямо на месте.
В один из таких дней советские специалисты посетили радиолокационый центр ПВО, который располагался невдалеке от столицы. Центр «спрятали» в бетонированных капонирах, перекрытых мощными плитами, засыпанных каменистым грунтом. Он был оснащен станцией метрового диапазона П-15 и десятисантиметрового П-20. Открытыми оставались только антенны да приемопередающая кабина станции П-20.
В скалах размещался и командный пункт. Заместитель министра Казанский, который лично возглавлял поездку, остался доволен осмотром центра. Однако внешний вид — это только полдела.
Григорий Петрович, понаблюдав за работой египетского оператора, дал ему команду перейти на запасную частоту. Но оператор медлил, оглядывался на офицера. Тот подтвердил команду. Оператор перешел на запасную частоту, и экран вовсе погас, исчезли все цели.
Казанский взорвался: «Да вы что! В боевой обстановке станция не настроена на запасные частоты! Ну-ка перейти на следующую частоту!» Оператор переходит, эффект тот же.
Замминистра в сердцах сбрасывает пиджак. В кабине неимоверная жара, плюс 50 градусов. Он требует отвертку, ключи и начинает подстройку контуров приемника РЛС. Через минуту-другую на экране появляются местные предметы, потом цели.
Сопровождающие советских специалистов египетские генералы и офицеры восхищенно перешептываются, расчет станции стоит, опустив головы. Все знают, кто такой Казанский! Сам заместитель министра сумел мастерски настроить радиолокатор!
Кстати говоря, подобных примеров «высокого профессионализма» египтян было достаточно. Так, Казанского и его коллег очень беспокоила проблема противовоздушной обороны Асуанской плотины. Ведь ее разрушение могло привести к катастрофическим последствиям для страны.
Правда, массированных атак на плотину не было, однако отдельные вражеские самолеты прорывались. Конечно, решающее значение имел тот факт, что Асуан находился на тысячекилометровом удалении от Синайского полуострова, где и располагались израильские аэродромы. Если учесть, что радиус боевого действия «Фантомов» близок к этому пределу, то становится понятно, почему плотина избежала массовых бомбовых ударов с воздуха.
Все это было известно со слов египтян. Наши специалисты им, безусловно, доверяли, но решили сами слетать на Асуан, все увидеть собственными глазами. Да иначе и быть не могло. Ведь Советский Союз вложил огромные деньги в строительство плотины.
В конце июля для группы Казанского выделили самолет, и они вылетели на Асуан. Под крылом виднелась полоска Нила с дельтой ярко-зеленого цвета. От реки в обе стороны, сколько хватало взгляда, тянулась пустыня. Казалось, пески так накалены, что даже на высоте двух тысяч метров над землей чувствовалось их горячее дыхание.
Вдоль дельты Нила тянулись опоры высоковольтной линии. По ней электроэнергия подавалась в Каир, на побережье Средиземного моря. Полет длился почти три часа. С воздуха плотина была хорошо видна, и она производила грандиозное впечатление.
На аэродроме группу забрал автобус, и они отправились на командный пункт ПВО. Хотя пункт и был расположен в толще скальных пород, температура внутри помещения не опускалась ниже сорока градусов.
Казанский попросил дать схему проводки самолета, на котором они только что летели. Офицер, услышав такое, явно смутился и занервничал. Тем не менее бодро отрапортовал, что сейчас эти данные представят.
Советские специалисты осмотрели командный пункт, побывали на позициях РЛС и зенитного комплекса С-75. Позиции были добротно и надежно укрыты в скалах.
После осмотра египетские военные угостили советских гостей обедом, но схемы проводки самолета так и не смогли представить.
Заместитель министра, вконец расстроенный, попросил дать хотя бы выписки из аппаратных журналов. Выписки, к счастью, нашлись, и тут все стало понятно: самолет, на котором они летели почти три часа и всего на высоте двух тысяч метров, много раз теряли и подолгу не могли отыскать. Вот таким было радиополе ПВО на Асуане.
Казанский, без дипломатических расшаркиваний, четко и ясно высказал свое мнение представителям штаба и сопровождающему их египетскому генералу о состоянии противовоздушной обороны. По возвращении в Каир то же будет доложено и маршалу Батицкому.
А пока, переночевав в небольшой гостинице, специалисты группы Казанского побывали непосредственно на Асуанской плотине, увидели, каково приходится нашим строителям, работающим нередко при температуре плюс 50 градусов.
Потом они вылетели в древний город-музей Луксор, увидели знаменитый египетский храм Амона-Ра, его величественные колонны, изваяния сфинксов, гранитные фигуры фараонов. Посетили «Долину царей», место захоронения фараонов, совершили лодочную прогулку по Нилу.
На следующий день группа возвратилась в Каир.
Вскоре в Египет самолетом была доставлена станция помех «Смальта». Ее развернули недалеко от города Суэц, на плато. Теперь предстояло проверить ее в боевой обстановке. Но, увы, несмотря на высокую активность израильтян, египтяне крайне редко наносили ответные бомбовые удары. Летчики боялись действовать в районах, которые прикрывал «Хок». Хотя на советских самолетах МиГ и Ил-28 стояли станции предупреждения о зенитном нападении «Сирень». Как только загоралось табло о захвате самолета РЛС «Хок», египетские летчики срочно выходили из опасной зоны.
Мажоров и его коллеги долго уговаривали командование египетских ВВС совершить хотя бы несколько налетов на позиции «Хока» под прикрытием «Смальты». Египтяне обещали, но проходил день за днем, а полетов не было.
«Уже после нашего отлета в Москву, — вспоминал Мажоров, — советникам все-таки удалось уговорить руководство ВВС звеном Ил-28 совершить атаку позиций «Хока». Об этом мне рассказали генерал Александр Палий, который еще оставался в Египте, и Сергей Случевский, работавший на станции «Смальта».
Сначала авиазвено имитировало атаку, выйдя на позиции «Хока». Станция включилась и взяла на сопровождение самолеты. Это было хорошо видно по режиму ее работы. Не заходя в зону поражения, звено развернулось и удалилось.
Затем самолеты снова взяли курс на позиции «Хока». Как докладывали летчики, по ним было выпущено около десятка ракет. Однако перемещались эти ракеты в пространстве весьма странно. Они закручивались по спирали. Некоторые из них падали на землю и взрывались, другие, наоборот, уходили вверх и там самоликвидировались. Важно, что ни одна ракета цель не поразила.
Восторгу египетских летчиков не было предела. По возвращении из полета они наперебой рассказывали об увиденном, поздравляли друг друга с успехом.
Однако начальнику штаба ВВС Египта почему-то не верилось в этот успех. И он решил проверить эффективность станции. Но весьма своеобразным способом. Кроме звена, которое действовало под прикрытием «Смальты», приказал провести атаку с направления, которое находилось вне зоны защиты станции. Все самолеты были сбиты, пилоты — погибли».
Позже, по каналам разведслужб, генерал Юрий Мажоров получил информацию о том, как развивались события в стане противника, после применения станции помех «Смальта».
Израильтяне, сами крайне удивленные произошедшим, немедленно доложили об этом американцам. Мол, неподавляемая помехами система «Хок», как ее гордо позиционировали специалисты из США, подверглась воздействию интенсивных помех. Но самое странное было не это — «Хок» впервые не выполнил боевую задачу, не сбил ни одного самолета.
В США подобную информацию восприняли однозначно: этого не могло быть, потому что подобное просто невозможно.
В Израиль срочно прибыла авторитетная делегация специалистов. Вывод комиссии, в общем, тоже был предсказуем: на «Хок» воздействовали не помехи, а имели место грубые нарушения правил эксплуатации комплекса. Еще бы, жена Цезаря вне подозрений.
Но жизнь доказала обратное. Египетские самолеты под прикрытием «Смальты» вновь успешно атаковали «Хок». Пришлось прислать еще одну комиссию. Та долго разбиралась в причинах неудач и, наконец, с глубоким разочарованием признала, что кто-то подавил «неподавляемый «Хок». Американцы прекрасно понимали: такое не под силу совершить египтянам.
Сделать это могли только русские. Вывод хоть и горький, но правильный. Так что, право же, зря оппозиционеры упрекали Голду Меир. Во всем виноват советский генерал Юрий Мажоров.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.