Возле черных гор

Возле черных гор

В то время когда советские войска находились в Афганистане, в стране практически не было кишлаков, городов и тем более провинций, которые можно было бы считать даже относительно спокойными и безопасными в военном отношении для наших и правительственных войск. Это непосредственно относится и к Кандагару — второму по величине городу Афганистана. В силу своего географического положения этот город для всех лидеров, в том числе и для королей Афганистана, всегда имел очень большое значение. Владея Кандагаром, можно было контролировать всю юго-западную часть страны. В прошлом здесь пересекалось несколько караванных путей, а в наши дни через окрестности Кандагара проходили основные дороги душманов. Город представлял особое стратегическое значение еще и потому, что являлся на южном направлении как бы связующим звеном между Афганистаном, Пакистаном, Ираном и другими странами, расположенными в направлении Персидского залива.

Горным этот район назвать нельзя, Кандагар находится в основном на равнинной местности. Как и везде в Афганистане, невыносимая жара стоит здесь круглый год, кроме трех зимних месяцев.

Во время ввода Ограниченного контингента советских войск в Афганистан из состава 5-й мотострелковой дивизии был выделен один полк, который затем переформировали в отдельную мотострелковую бригаду. Ей присвоили условный порядковый номер «70» и отправили в Кандагар. Стоило 70-й бригаде там оказаться, как она сразу же увязла в боевых действиях, которые, за исключением непродолжительных перерывов, не прекращались до самого вывода наших войск из страны.

Обстановка на юге Афганистана, и прежде всего в Кандагаре, была сложна не только потому, что мы совместно с подразделениями правительственных войск вели в этом районе непрерывные бои. Без перерыва здесь между собой бились и душманы — за зоны влияния, за право держать в своих руках Кандагар и, следовательно, всю округу.

На юго-восточной окраине города американцами в свое время был построен достаточно крупный аэродром, на котором теперь базировалось небольшое авиационное подразделение. Там же командованием Ограниченного контингента была «посажена» и 70-я мотострелковая бригада, контролировавшая как сам Кандагар, так и его пригороды. Особенность такого расположения бригады состояла в том, что выехать из военного гарнизона и попасть на автомобильную трассу, связывающую Кандагар с Шиндандом, Гератом и северо-западными провинциями Афганистана, наши машины могли только но одной дороге, которая проходила через весь город. Другого пути просто не было. Этим душманы и пользовались. Не проходило дня, чтобы наши колонны не подвергались нападениям. Порой движение на дороге прекращалось на несколько суток, гибли наши солдаты и офицеры. Оппозиция стремилась полностью исключить проезд наших колонн.

Мы же делали все возможное для того, чтобы снабжение Кандагарского гарнизона проходило бесперебойно и регулярно. Определялось два или три дня в неделю, когда по дороге шли только советские машины с продовольствием, боеприпасами и горючим, то есть с тем, что было необходимо бригаде. Для сопровождения каждой колонны мы были вынуждены проводить целые войсковые операции — деблокировать дорогу, устанавливать на всей ее протяженности свои силы, уничтожать обнаруживших себя моджахедов, заставляя банды уйти как можно дальше от трассы, и таким образом обезопасить наш транспорт.

Во время проведения плановых боевых действий весной 1981 года нам удалось значительно расширить безопасную зону вдоль дороги и выставить там свои сторожевые посты и заставы. Казалось бы, основные препятствия этим были устранены и теперь можно спокойно использовать кандагарскую дорогу для перевозок. Однако мы несколько недооценили противника. Душманы по-прежнему продолжали нападения на эту трассу, хотя их интенсивность резко уменьшилась. Полностью исключить воздействие оппозиции на советские колонны нам не удалось по нескольким причинам.

Во-первых, душманы имели преимущество потому, что им приходилось воевать на хорошо знакомой местности. Они выросли в этих районах и горах, поэтому действовать им было значительно легче и проще, чем нам.

Во-вторых, отряды моджахедов были очень мобильны, постоянно находились в движении, имели возможность маневрировать и всегда видели нас. Наши заставы, наоборот, находились в статике, всегда стояли на одном и том же месте. Охранять дорогу, используя мобильные подразделения, командование бригады не могло — только для патрулирования нам нужно было иметь втрое больше сил, чем те, которыми мы располагали. А брать их было неоткуда.

Душманы отменно были осведомлены о местах расположения наших сторожевых застав, об их вооружении и режиме службы, несмотря на то что мы постоянна его меняли и регулярно усиливали огневую мощь расположенных вдоль дороги постов. Нами минировались в большом радиусе подходы к заставам, днем и ночью в воздухе висели самолеты-разведчики, которые помогали следить за передвижениями банд в прилегающих к дороге районах. Через воздушную разведку очень быстро удавалось засечь места, с которых душманы начинали артиллерийские обстрелы застав и точки запусков реактивных снарядов. После этого обнаруженные огневые позиции нами сразу же уничтожались. Тем не менее душманам очень быстро удавалось восстанавливать их. Полевые командиры с максимальной для себя выгодой использовали расположенный недалеко Пакистан, до которого от Кандагара не больше ста километров по прямой. Они в неограниченном количестве подвозили из-за границы вооружение, боеприпасы и многое другое. Это является третьей причиной, по которой боевые действия в Кандагаре и его пригородах не прекращались на протяжении нескольких лет. Командованию 70-й отдельной мотострелковой бригады так и не удалось окончательно прекратить сопротивление душманов и освободиться от их влияния в этом районе.

Активные боевые действия в пригородах Кандагара сменялись «чистками» самого города. По-другому действовать было нельзя — если бы мы регулярно не проводили в этой провинции войсковые операции, то неизбежно вообще бы потеряли эту стратегически важную и для нас, и для оппозиции территорию.

Подразделения 5-й мотострелковой дивизии, которой я в то время командовал, редко привлекались к боевым действиям в Кандагаре. Дивизия участвовала лишь в самых сложных операциях, усиливая 70-ю бригаду. Одна из них проводилась в начале осени 1981 года в северо-западных пригородах Кандагара. «Зеленая зона», сплошным кольцом опоясывавшая город, и особенно та ее часть, которая непосредственно прилегала к автомобильной трассе, считалась одним из самых тяжелых участков в этом районе. Совместно с 70-й бригадой мы не только проводили «чистку» «зеленой зоны», но и, самое главное, должны были разгромить бандформирования душманов, которые находились северо-западнее Кандагара. Моджахеды обосновались в массиве Черных гор, который перерезал дорогу в самом неудобном для нас месте. Порой они неделями не пропускали наши колонны ни в Кандагар, ни из Кандагара, и мы были вынуждены осуществлять доставку продовольствия и всего необходимого для 70-й мотострелковой бригады только по воздуху.

Боевые действия под Кандагаром затянулись на полтора месяца. Полк, которым командовал майор В. Мартиросян, ежедневно преодолевал неистовое сопротивление моджахедов. Дрались они настолько отчаянно, что иногда создавалось впечатление, как будто за рубежом, где душманы стояли, дороги для отступления просто не существует. Но клин, как в народе говорят, клином вышибают. Долго мы пытались оттеснить их от дороги и хоть немного расширить безопасную зону. По пригородам наносились авиационные удары. Сломить упорное сопротивление бандформирований, которое существовало здесь на протяжении всей войны, было чрезвычайно трудно, но в конце концов нам это удалось.

Именно под Кандагаром я и «подхватил» первую болезнь, которую перенес в Афганистане, — гепатит в тяжелой форме. В 40-й армии в то время ходила такая шутка: солдаты болеют желтухой, офицеры — болезнью Боткина, а генералы лечатся от гепатита. Так вот, начал я с болезни Боткина, а закончил гепатитом — в феврале 1982 года мне присвоили звание генерал-майор.

В госпитале я пролежал чуть больше полутора месяцев, В конце 1981 года эпидемия гепатита в буквальном смысле захлестнула наши части: только в 5-й мотострелковой дивизии одновременно болело около трех тысяч человек, то есть каждый четвертый солдат. Вместе со мной болели все заместители и почти все командиры полков. Держался лишь начальник штаба дивизии полковник М. Стрельников, но и его гепатит свалил, правда, чуть позже. Практически дивизия оказалась небоеспособной и воевать не могла.

У каждого человека инкубационный период гепатита протекает по-своему. Я, например, недели две проходил почти в гриппозном состоянии — высокая температура не спадала, постоянно кружилась голова и ломило все тело. Ни есть, ни пить не хотелось. Даже о сигаретах не вспоминал — в тот момент, наверное, и нужно было бросить курить.

Из Кандагара меня вызвали в Кабул, откуда вместе с другими офицерами мы улетели в Ташкент на традиционное подведение итогов за прошедший год. Обычно на такие совещания приглашались все офицеры, начиная от командира дивизии и выше. Для тех, кто служил в Афганистане, это создавало определенные неудобства. Позже, правда, подобную практику прекратили.

В штабе ТуркВО мы провели два дня. Обратно возвращались, как всегда, на двух самолетах. Один летел в Кабул, а второй, на котором находился и я, развозил офицеров по западным гарнизонам. Но до Шинданда мы добрались не сразу. Почему-то нас посадили в Кундузе, где располагался штаб 201-й мотострелковой дивизии. Наши аэродромы, наверное, из-за плохой погоды были закрыты, впрочем, меня это тогда совсем не интересовало. В Кундуз я попал впервые. На следующий день я уже приземлился в Шинданде. Проворочавшись всю ночь, все-таки уснул. Утром, как обычно, пошел бриться, мельком глянул на себя в зеркало и вздрогнул — все лицо было неестественно желтого цвета. Успокоила лишь одна мысль — раз желтый, значит, для остальных я уже неопасен и заразить никого не могу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.