«Ничего не жалейте для армии…»
«Ничего не жалейте для армии…»
Вечером 20 марта Брежнев встретился с Тараки. Кроме них в роскошном кабинете Генерального секретаря на Старой площади присутствовали А. Н. Косыгин, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинов и Б. Н. Пономарев.
Без долгих предисловий Брежнев сразу же перешел к главному. Правительству Афганистана, сказал он, нужно приложить максимальные усилия для того, чтобы исправить положение, которое сложилось в результате событий в Герате. Но и этого недостаточно. Конкретные шаги должны быть направлены не только на устранение угрозы, нависшей над новым правительством страны, но они должны содействовать и укреплению завоеваний революции.
В очередной раз говоря о расширении социальной базы, на которую могло бы опереться правительство, Брежнев отметил, что чрезвычайно важно сохранить единство правящей партии и не скатываться к междоусобице.
Продолжая свой монолог, Брежнев откровенно посетовал на слабую пропагандистскую работу афганского правительства.
Опережая возможный вопрос, Генсек поставил точку в обсуждении возможности ввода советских подразделений на территорию Афганистана. Ни вводить войска, ни заявлять публично о том, что они не будут введены, не следует.
После обсуждения работы военных советников и специалистов Брежнев поднял проблему прикрытия государственной границы Афганистана. Дескать, из Ирана и Пакистана в страну направляются тысячи вооруженных бандитов, перебрасываются оружие и боеприпасы, а граница как была, так и остается открытой. «Мы в Советском Союзе такого позволить себе не можем, — сказал он. — И, конечно же, надо сделать все для того, чтобы армия твердо стояла на стороне революционной власти, ничего не пожалеть для этого. Как поступить в сложившихся условиях, вам виднее. Хотел бы сказать только об одном. Важно, чтобы у командного состава было чувство уверенности в прочности своего положения. Нельзя многого ожидать от армии, если часто сменяются командные кадры. Это тем более справедливо, если смена кадров сопровождается арестами. Ведь многие командиры, видя, как их коллеги арестовываются и исчезают, сами начинают чувствовать неуверенность в своем будущем. Все это не означает, конечно, что не должны применяться репрессивные меры в отношении тех, против кого действительно есть серьезные улики в неверности революционной власти. Но оружие это острое и применять его следует весьма и весьма осмотрительно».
Этим разговором Брежнева с Тараки в определенной степени была подведена черта под мартовскими волнениями в Герате, которые в буквальном смысле повергли в ужас революционное правительство Афганистана. За вспыхнувшим 15 марта антиправительственным мятежом пристально следили и в Москве. На этот раз Тараки и его окружение удалось успокоить и заставить взять ситуацию под свой контроль, не прибегая к помощи советских войск, о вводе которых он настоятельно просил, особенно в эти мартовские дни.
Вместе с тем гератские события заставили советское руководство предпринять некоторые решительные действия. В определенной мере этому способствовало то, что в первый же день восстания в Герате погибли военный советник и два наших специалиста, работавших в городе. Через два дня министр обороны Маршал СССР Д. Устинов приказал привести в готовность к десантированию посадочным способом в Афганистане воздушно-десантную дивизию, развернуть до полных штатов два мотострелковых полка в районе Кушки и перебросить одну мотострелковую дивизию с территории Среднеазиатского военного округа под Термез. 18 марта по указанию маршала Устинова были развернуты еще две мотострелковые дивизии Туркестанского военного округа. В апреле с ними были проведены учения, после завершения которых приписной состав был направлен к своим военкоматам. Эти организационные мероприятия, видимо, должны были продемонстрировать, что Советский Союз внимательно следит за развитием обстановки в соседнем Афганистане и готов выполнить заключенный ранее договор.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.