Народный любимец
Народный любимец
Ларс фон Триер абсолютно не представлял, как «Королевство» будет встречено зрителями – и, уж конечно, не подозревал о том, что от народной любви и признания в качестве юмориста его отделяет всего ничего. Немалую роль в успехе сыграли его появления в кадре в начале и конце каждой серии, когда он, одетый в старый смокинг Карла Дрейера, представлял и резюмировал серию своим демонически модулированным голосом, складывая пальцы крестовым и дьявольским знамением соответственно.
– Меня зовут Ларс фон Триер, – говорит он в одной из таких заключительных подводок. – Желаю вам приятного вечера. Если «Королевству» удалось вас захватить и вы желаете провести с нами еще немного времени, будьте готовы как к хорошему, так и к плохому.
– Хичкоковский такой плагиат, – говорит он однажды, когда мы укладываемся в шезлонги в его домашнем кабинете на первом этаже, чтобы пересмотреть несколько сцен из «Королевства». Именно так мастер ужасов Альфред Хичкок открывал каждую серию телесериала «Альфред Хичкок представляет», и именно в этой позе сердитый молодой Триер появился в датских гостиных. – Подводки для второго сезона «Королевства» мы записывали дома, и было так жарко, что я никогда не надевал брюки, а так и стоял, в трусах и смокинге. В кадре я все равно появлялся только до сих пор. – Он проводит пальцем воображаемую черту над поясом. – Фон мы сделали с помощью рукоятки от метлы и шторы. Вообще, к концу сериала, конечно, придумывать подводки становилось все сложнее и сложнее.
Однако к этому времени уже и не имело никакого значения, что ґ именно говорил режиссер, потому что зрители без памяти полюбили и «Королевство», и его самого. Частично восхищенные, частично шокированные тем, что князь тьмы может быть таким веселым и вести себя как добрый дядюшка.
– Зрителей просто ошеломило то, что он, оказывается, способен создавать героев, которым хочется сопереживать и которые умеют развлекать, – говорит кинокритик газеты «Политикен» Ким Скотте, который считает «Королевство» «датским „Твин Пиксом“, и с точки зрения стиля и в отношении качества», с тем же зачином в виде убийства в замкнутом мирке, населенном странными и любопытными персонажами, которое затем раскрывается не без помощи оккультных сил.
– «Королевство» было решающим прорывом в творчестве Триера: здесь он показал себя с развлекательной стороны. Мыслительная игра, дьявольщина и черное искусство тут соединились воедино – и это было весело. Можно очень долго заниматься чем-то без того, чтобы тебя заметили, но стоит только засветиться по телевизору и выступить с этим «Можно нам зайти к вам в гостиную в субботу вечером?» – и вот тогда-то дело сдвигается с мертвой точки, – говорит Ким Скотте, добавляя, что не только «Королевство» стало популярным телесериалом. – Зрители по уши влюбились в то, как Триер играл в Хичкока. Он не был больше далеким и странным типом, нет, теперь он стал нашим собственным странным типом.
В своей книге «Фильмы Ларса фон Триера – принуждение и освобождение» Петер Шепелерн называет «Королевство» не только прорывом к широкой аудитории, но и просто прорывом для самого режиссера, которому наконец удалось представить на суд зрителя «психологически разнообразную галерею персонажей». И, как он пишет, «именно с помощью это пародийной ерунды Триеру (и Верселю) удалось создать настоящие человеческие образы, вывести свой юмор за рамки студенческого и быть признанными современными деятелями искусства».
Для самого Петера Шепелерна «Королевство» тоже стало тем решающим фрагментом, который позволил пазлу сложиться окончательно: он посмотрел сериал еще до телевизионной премьеры, во время ночного марафона в копенгагенском кинотеатре «Империал», и окончательно капитулировал тогда перед талантом Триера.
– Я понял там, в кинотеатре: ох, господи, это что-то! Он покидает теперь свою маленькую эксцентричную нишу, выходя в самый мейнстримовый мейнстрим, и это получается у него смешно, интересно и необычно. Это было настолько ясное заявление об уверенности в собственных силах, такой однозначный выход из его обычной теплицы или резервации, – говорит он. – Подумать только, что в нем были такие задатки!
* * *
Однако нельзя сказать, что в дорогого аутсайдера сразу по уши влюбились все без исключения. Когда Триера впервые собирались наградить датской кинематографической премией «Бодиль», он вежливо от нее отказался. Дело было в том, что Триер считал эту награду «никчемной ерундой, которую вручают желтые журналисты». Кроме того, еще во время учебы в Институте кинематографии они с Оке Сандгреном как-то попали на церемонию вручения «Бодиль», где тогдашняя министр культуры Лисе Эстергор сидела на кровати на горе одеял вместе с Бустером Ларсеном, сыгравшим главную роль в фильме «Йеппе с горы».
– Тогда я сказал Оке: слушай, давай договоримся, что, если нам когда-нибудь предложат эту премию, мы или откажемся от нее, или разобьем статуэтку прямо на сцене.
Так они и договорились, но премии продолжали присуждать, и когда киноверсия «Королевства» получила очередную «Бодиль», Триер не выдержал и позвонил Оке Сандгрену, который не забыл их уговор.
– Я же не могу продолжать отказываться, – сказал Триер. – В этот раз я вынужден ее взять.
Оке Сандгрен все прекрасно понимал.
– Ну и ладно, ты ведь отказывался уже, – поддержал он Триера.
– Да, но теперь я не могу не рассказать тебе о том, что собираюсь ее принять, – сказал Триер и действительно принял «Бодиль». В самой настоящей триерской манере.
Среди номинантов на премию был режиссер Оле Борнедаль, снявший «Ночное дежурство», и Ларс фон Триер вспоминает, что зал в тот вечер наполовину состоял из поклонников Борнедаля.
– Ну и вот, выхожу я на сцену получать премию. И не успел я подумать «хм, как бы мне это обставить-то», как вдруг я уже говорю тому, кто вручал мне статуэтку: «Давай быстрее, пожалуйста, мне нужно домой, отпустить бебиситтера». И добавляю весело – я же вообще веселый парень: «Это, кстати, Оле Борнедаль, ему как раз сегодня вечером нечего было делать».
Как стать знаменитым: натянуть на себя старый смокинг Карла Дрейера, поднять в воздух два пальца, дьявольски улыбнуться и сказать: «Будьте готовы как к хорошему, так и к плохому». Появление Триера на экране в телесериале «Королевство» изменило отношение датчан к нему. Но немногие знают, что во втором сезоне сериала ниже смокинга на нем были только трусы.
Сам Триер считает, что это была «довольно смешная шутка», тем не менее его освистали.
– Потом меня останавливали, – смеется он, – какие-то женщины, которые говорили, что никогда ничего более бесстыдного не слышали. Вообще, конечно, гораздо более экзотичными кажутся премии, которые приходят откуда-то издалека, так что все мои «Бодиль» особого впечатления на меня не произвели. Хотя, – смеется он, – получи ее тогда Оле Борнедаль, я наверняка бы был взбешен и считал это очередным примером провинциализма.
Режиссер сидит на корточках перед узким письменным столом, тянущимся вдоль стены в его домашнем кабинете, и пытается выудить из дисковода застрявший там диск. В конце концов ему это удается: заставка игры «World of Warcraf », в которую играли его сыновья, исчезает с высящегося над хронически взъерошенными волосами режиссера экрана, и по комнате разносятся первые зловещие такты вступления из «Королевства».
– Отличная заглавная песенка, я сам к ней написал слова, – говорит Триер, выпрямляя затекшие ноги, затем усаживается в кресло на колесиках, отталкивается от пола и отъезжает подальше от экрана. – Я записал всю латынь, которую помнил. Lektiles collitorum, – щеголяет он своими познаниями. – Это значит: разложи десять кузовов угля по двум комнатам.
Он говорит это совершенно серьезно.
Вступает глубокий режущий закадровый голос: «Позже на этом месте построили Королевскую больницу, и прачек сменили врачи, исследователи, лучшие мозги и самые совершенные технологии страны». И режет голос дальше: «В довершение всего это место назвали Королевством. Будущее казалось определенным, и неизвестность и предрассудки никогда больше не должны были сотрясать науку».
– Многие увидели в «Королевстве» критику врачей и науки в целом.
– Ай, – отмахивается режиссер. – Просто без чокнутых все равно никак не обойтись. И понятно, что чем выше в иерархии человек находится, тем больше он чокнутый.
«Легкие признаки усталости начинают быть заметны то тут, то там в этих крепких современных зданиях, – продолжает деревянный голос с компьютера. – Никто из живых этого еще не знает, но двери Королевства снова начали открываться». Барабаны, хор и завывающая сирена. «Скорая помощь» мчится по улицам в негативе. На высеченное в камне название сериала вдруг проливается кровь.
– Это мы стащили из «Сияния», – смеется режиссер.
Камера смотрит снизу на доктора Хельмера, холерического шведа, который склоняется над унитазом, изучая произведенную им самим «начинку». Новый кадр – и на экране появляется главный врач Месгор, весело явившийся на службу в приемном отделении. Мы смеемся. Оба.
– Действие развивается стремительно, правда? – отмечает режиссер, останавливает фильм и принимается рассказывать мне о том шведском ордене, который он так никогда и не получил.
Триер как-то сказал Эрнсту-Хуго Ярегору, что Швеция – самая коррумпированная страна в Европе, и вскоре после этого разговора получил прекрасную возможность доказать свою правоту. Посол Швеции устраивал прием в честь Ярегора, в котором должны были участвовать сливки датского общества, и спросил, не сможет ли Ярегор устроить так, чтобы Ларс фон Триер тоже пришел. Ярегор ответил, что Триер не очень-то любит подобные сборища, что и сам Триер подтвердил ему в телефонном разговоре, отметив, тем не менее, что, если бы Ярегору удалось добиться, чтобы его наградили шведским орденом, он, может быть, готов был бы сделать исключение.
Ярегор снова позвонил послу, который не видел никаких препятствий для награждения Триера. С этой прекрасной новостью Ярегор перезвонил режиссеру, который ответил:
– Ох, Эрнст-Хуго, я передумал. Я хочу два ордена.
Настолько коррумпированным посол все-таки не был.
На экране проносятся еще несколько быстрых клипов. Месгор борется за покой в своем королевстве, Кирстен Рольффес трусит по больничным коридорам в безостановочном поиске умерших. Зловещая музыка. Кухня, на которой двое даунов моют посуду.
– Они тоже умереть-какие-мифологичные, – говорит Ларс фон Триер. – Мне казалось смешным, что они постоянно моют посуду, потому что они выглядят настоящим греческим хором. Еще они немного напоминают тех двух ангелов, которые всегда сидели над рисунками в юмористическом журнале «Осьминог».
– Что ты думаешь о «Королевстве» сейчас, когда его пересматриваешь?
– Что это выглядит довольно развлекательно, – отвечает Триер, который сидит, утопая в кресле, и больше занят своим телефоном, чем фильмом на экране. – Там столько всего происходит, – добавляет он, не сводя глаз с телефона. – Но они, черт бы их побрал, почти все адски переигрывают.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.