Н.И.Тюлина. Почти полвека назад[107]

Н.И.Тюлина. Почти полвека назад[107]

Удивительная женщина удивительной судьбы. Редкостная, вызывающая изумленное восхищение энергия и целеустремленность, по-юношески активное восприятие жизни, полное неприятие возраста — этому ли не удивляться в наше время, исполненное скептицизма и усталости. "Линейное", "одномерное" течение трудовой жизни — все время в одном и том же месте, и редчайший подарок судьбы — возможность максимального профессионального самовыражения в создании уникального — и по своему содержанию и по "оболочке" — великолепного здания библиотеки. Это ли не удивительно в наше время, отмеченное, среди прочих катаклизмов, гибелью в катастрофах и медленным умиранием библиотек. Трагичный, несправедливый эпилог трудовой жизни и посмертное торжество справедливости — верность нового поколения ее светлой памяти, достойная дань ее подвижническому труду, что, может быть, самое удивительное для нашей жестокой эпохи.

Давным-давно, почти полвека назад, я в качестве стажера попала впервые в Библиотеку иностранной литературы. Маргариты Ивановны тогда не было в Москве, но она была среди нас ежедневно и ежечасно, все, что делалось в библиотеке, было освещено ее волей, ее вкусом, направлено ее рукой: "Маргарита Ивановна сказала… Маргарита Ивановна решила… Маргарита Ивановна любит…" Она была настолько неотделима от своего коллектива, несмотря на длительную территориальную разобщенность, что, когда несколько лет спустя я познакомилась с Маргаритой Ивановной лично, оказалось, что мы давно и хорошо знаем друг друга, — ведь и ей в то время был известен каждый мой шаг и вздох, поскольку ее библиотека приняла меня, хоть и на время, в свою дружную семью.

Я говорю "семья" неслучайно, потому что во времена Маргариты Ивановны те, кто работал рядом с ней и под ее руководством, воспринимались именно не как "трудовой коллектив", а как единая семья.

У Маргариты Ивановны вообще был врожденный дар "неформальных связей". Он особенно ярко проявлялся в ее работе в ИФЛА. Ведь Маргарита Ивановна была единственным советским представителем в ИФЛА, действовавшим в этой организации, как живой человек, а не как ходячая схема "зарубежных связей" "хомо советикус", какими были мы все, остальные. У нее, единственной среди нас, были не просто "личные контакты", а человеческая дружба со многими иностранными коллегами из ИФЛА. Открытость, смелость, с которой шла она на эту дружбу, стоили всех наших докладов, сообщений и иных официальных деяний вместе взятых, потому что давали основание надеяться, что и за всеми остальными нами — "человеками-схемами" — таится живая душа, а следовательно, с нами можно иметь дело. Скажем честно: период вице-президентства Маргариты Ивановны в ИФЛА — это период расцвета нашей международной библиотечной активности несмотря и даже наперекор всем взлетам и падениям в общей международной обстановке. И этому ли не удивляться!

…Я иду во Всесоюзную государственную библиотеку иностранной литературы, библиотеку, носящую имя Маргариты Ивановны Рудомино, с неизменным чувством гордости за то, что ее жизнь увековечена в этом лучшем из возможных памятников, с глубочайшей благодарностью тем, кто позаботился об этом, с радостью за время, позволившее этому осуществиться.