Майя Род

Майя Род

А как замечательно, когда к нам приезжает шить Майя Род.

Обновки нам шьют дважды в год. Весной — хлопчатобумажное платье, осенью — шерстяное. Все наши хлопчатобумажные платья — из домотканой материи, и не кто-нибудь, а маменька занималась пряжей и покраской, и придумывала узоры, и сновала ткань, ведь в этом она большая мастерица. Пока мы были маленькие, маменька сама нас обшивала, но с тех пор как подросли, она не решается браться за шитье, зовет на помощь Майю Род.

Работает Майя Род всегда у тетушки Ловисы, в комнате при кухне, и тетушке это очень нравится, ведь у нее целый день есть компания, и она думать не думает о всяких там печалях. Маменька тоже сидит в комнате при кухне, вместе с Майей Род, помогает шить, как и мы все — Алина Лаурелль, Анна, Эмма Лаурелль, Герда и я. Герда по малолетству шьет только для кукол, но шьет превосходно, Майя Род говорит, что из Герды получится знатная портниха. Анна тоже шьет ловко, а вот Эмма Лаурелль и я — работницы никудышные, не отличаем лицевую сторону от изнанки, и поручают нам что попроще — сметать полотнища юбок да прикрепить обшивочную тесьму.

Но мы с Эммой все равно любим, когда Майя Род здесь, потому что тогда мы избавлены от занятий чтением и счетом.

Когда приезжает Майя Род, мы ставим в комнату при кухне большой раскладной стол, на котором Майя Род разворачивает рулоны материи и кроит. Ножницы у Майи Род всегда режут ровно, а не вкривь и вкось, и лицевую сторону с изнанкой она не путает. Не зря же она настоящая портниха, училась у мастера-портного.

Майя Род выписывает немецкий модный журнал под названием «Дер базар», который выходит каждый месяц. И пока Майя Род здесь, мы каждый день листаем этот журнал и стараемся выискать самые красивые фасоны, чтобы нам сшили по ним шерстяные и хлопчатобумажные платья. Майя Род считает, что надо выбирать фасоны попроще. По ее словам, нечего и ожидать, что в готовом виде платье будет таким же красивым, как на рисунке в журнале.

По-немецки Майя Род не понимает, да и мы все тоже, ведь Алина Лаурелль знает только французский, и это единственный язык, какому она нас учит. Мы говорим, что совершенно не понимаем, как Майя Род управляется с немецким модным журналом, и Майе Род нравится, что мы этак говорим, вон ведь какие грамотейки, каждый день только и знай, что учимся.

Майя Род всегда аккуратно и гладко причесана, правда, волосы у нее до того жидкие, что между прядями просвечивает белая кожа. Лоб сплошь в морщинках, а лицо круглый год в веснушках. Веснушки есть и у нас, весной появляются, а осенью пропадают, но у Майи Род веснушки не исчезают никогда. Вдобавок она носит кринолин, хотя все от кринолинов уже отказались, и я думаю: может, есть в Майе Род что-то особенное, не позволяющее ей меняться? Невмоготу ей расстаться ни с чем, что она имеет. Будь то веснушки или кринолин.

Глядя на Майю Род, я обыкновенно размышляю, уж не из дерева ли она. Ведь ужас до чего сухопарая. Если вдруг уколется иголкой, то, по-моему, даже кровь не выступит. Порой мне хочется, чтобы Майя Род укололась, тогда бы я увидела, деревянная она или нет.

Мы регулярно спрашиваем Майю Род, не намерена ли она обзавестись швейной машинкой, но она говорит, что машинку покупать нипочем не станет. Нет-нет, ни за что, пока способна вдеть нитку в иголку.

Майя Род шьет не с наперстком, а со швейным кольцом, как портные-мужчины. Она ведь и училась у портного. И шьет так споро, что никто — ни маменька, ни тетушка Ловиса, ни Алина — за нею угнаться не может.

Берет Майя Род один риксдалер в день и, когда ей изрядно помогают с юбками и рукавами, вот как у нас, успевает что ни день шить новое платье. Таким манером наши наряды обходятся каждый в один риксдалер, что, как мы полагаем, весьма недорого.

Лифы платьев Майя Род всегда шьет сама, ведь это самое важное. Для этого требуется одна спинка, две косые бейки, две боковинки и два передка, причем на каждом передке по вытачке, что доставляет массу хлопот.

Любой лиф непременно должен сидеть по фигуре, без единой морщинки. Тут-то и заключается сложность, однако не для Майи Род. И, по ее мнению, как раз такие сложности со временем вполне сможет одолеть Герда, а вот мне и Эмме Лаурелль Майя Род откровенно говорит, что мы, думается, никогда не сумеем сшить лиф должным образом.

Каждый день Майя Род встает в шесть утра и, как только оденется, садится за шитье. И шьет целый день, до самого ужина. На прогулки никогда не ходит. Мы уговариваем ее погулять с нами, но она сразу поворачивает обратно. Дескать, платят ей за работу, а не за гулянье по дорогам. Однако ж мы считаем, говорит она так потому, что не хочет заниматься ничем, кроме шитья.

Майя Род шьет и в Гордшё, и у Нуренов, и у Нильссонов в Вистеберге, и у пастора Линдегрена. Тамошним детям тоже полагаются весной хлопчатобумажные обновки, а осенью — шерстяные, так что работы у Майи Род впрямь хватает.

Чем Майя Род особенно хороша — она никогда не сплетничает. О других господах здешнего прихода при ней можно говорить что угодно. Майя Род никому не разболтает. У нее один резон: ежели она начнет пересказывать, что в одной усадьбе говорят про обитателей другой, то всей дружбе мигом придет конец. Словом, в самом деле очень хорошо, что Майя Род умеет молчать.

Когда Майя Род здесь, экономка изо дня в день в одиннадцать подает большим кофе. Мы, дети, кофе не пьем, но получаем каждый по бутерброду.

А за кофе Майя Род обычно сообщает новости. Ведь ей все известно, и о том, в чем не видит ничего дурного, она рассказывает с удовольствием: кто думает пожениться, кто устраивает праздник, кто умер, кто собирается в Америку.

Когда Майя Род находится у нас уже долгое время и все новости исчерпаны, Герда достает книжку с сотней загадок, подаренную ей на Рождество, и мы все вместе с Майей Род отгадываем загадки.

— Вы знаете, Майя Род, кто это: идет-идет, а до двери не дойдет? — спрашивает Герда.

Майе Род отгадка известна не хуже, чем всем нам, но, чтобы порадовать Герду, она всегда говорит, что не знает ответа. Никогда ей не удается отгадать ни одной Гердиной загадки, хоть она и слышит их дважды в год, и все в комнате при кухне громко хохочут, оттого что Майя Род этакая простушка.

Майя Род рассказывала, что, когда была маленькая, все думала, как бы ей выучиться шить платья. Ничего другого она для себя не желала. Не хотела пасти скотину, как другие братья-сестры, не хотела ни стряпать, ни мыть полы, ни сбивать масло, ни печь хлеб. Хотела только шить, и всё.

Позднее, когда она повзрослела, ее не интересовали ни танцы, ни замужество, ни дети. У нее было одно-единственное желание — выучиться шить платья, стать портнихой.

Она испросила у матери позволения пойти к мамзелям Мюрин, большим мастерицам по части всевозможного рукоделия, которые жили подле церкви. Однако когда она пришла, они сказали, что бедной арендаторской дочке нипочем не выучиться столь сложному да тонкому делу, как шитье платьев.

Вот и пришлось Майе Род делать ту же работу, что и остальным. Она пасла скотину, стояла в сточной канаве и грузила навоз в тачку, стряпала, гоняла коров и овец на дальние пастбища.

Но как раз когда Майя Род потеряла всякую надежду стать портнихой, случилось удивительное: сестра ее вышла за капрала, по профессии портного. И когда зять доведался, что больше всего на свете Майя Род желала шить одежду, он предложил взять ее к себе ученицей. Показал ей, как снимать мерку, как делать выкройки, как кроить, как примерять, как метать петли и все прочее, что надобно знать.

И когда Майя Род закончила обучение у своего зятя, она начала шить одежду ребятишкам и молоденьким крестьянским девушкам, которые особой взыскательностью не отличались, хотя Майя Род все равно очень старалась.

С самого начала дела у нее складывались хорошо, и в конце концов она снискала такую добрую славу, что морбаккская горничная пришла к ней и попросила сшить ей платье. Это платье она сшила с наивозможнейшим тщанием, и, по удачному стечению обстоятельств, его увидела г-жа Лагерлёф. И тоже послала за Майей Род. А из Морбакки она попала в Гордшё, из Гордшё — в Херрестад, из Херрестада — в Вистеберг и в Халлу. Бывало, и господа из Сунне и Рансетера присылали к ней, спрашивали, не приедет ли она кое-что сшить.

Очень, по-моему, занятно слушать рассказ Майи Род о том, как она после долгих мечтаний все ж таки выучилась шитью и не пришлось ей таскать воду, мыть полы да грузить навоз. Теперь ей нет необходимости заниматься тем, к чему у нее душа не лежит.

Еще я люблю читать про Кристину Нильссон,[18] которая ходила по ярмаркам и играла на скрипке, а потом стала петь в парижской Гранд-Опера.

Совсем недавно, когда прочитала, как нью-йоркские студенты выпрягли лошадей из ее экипажа и сами довезли ее до отеля, я прямо до слез растрогалась.

Меня всегда очень трогают рассказы о тех, кому поначалу приходилось тяжко, а позднее все у них пошло хорошо.