V За Днепр

V

За Днепр

Однажды декабрьским вечером 1942 года наш поезд с отпускниками пересек реку Кубань. Немецкий инженерный батальон перебросил тогда через зеленую воду огромный двухрядный металлический мост.

Тем не менее фронт трещал к северу и северо-западу от Сталинграда. Немцы, не подверженные ни малейшему сомнению, как всегда методично продолжали подвозить огромные балки, чтобы заменить деревянные мосты, спешно наведенные в победоносное время августа прошлого года.

С такой же тщательностью они собрали в Майкопе и Краснодаре склады валенок, ватного зимнего обмундирования, лыжных пар, сигарет, шоколада: месяц спустя эти склады взлетят на воздух от мощного заряда динамита!

Это был немец, слушающий только немецкое радио. Мы, более нескромные, узнали, что русские подходят с востока и стремятся отрезать под Ростовом пути сообщения с Кавказом. Мы знали, что они приближаются.

Наш участок оставался совершенно спокойным. Несколько часовых наблюдали за путями вдоль замерзшей лагуны беловато-зеленого цвета. Ничего не было слышно, ничего не было видно. Лишь несколько ворон оживляли низкое небо.

* * *

Однажды утром мы вышли к мостам Ростова, защищенным от льдин огромными молами. С тех пор как Украина стала ближе к Европе, вся эта окраина превратилась в сказочную стройплощадку. Там, где мы находили лишь железнодорожные пути, заржавевшие от славянского разгильдяйства, и почерневшие от систематических пожаров здания, теперь возвышались современные вокзалы на пятнадцать-двадцать путей, обставленные просторными новыми строениями из кирпича и бетона.

Через приоткрытые двери наших вагонов мы, широко открыв глаза, удивлялись этим необыкновенным преобразованиям. С гордостью высились сотни щитов с именами основных немецких фирм, над заводами и ангарами возвышалась эта пальмовая ветвь победы в индустриальной войне.

Мы, солдаты, завоевали пространство разрухи, совершенно уничтоженное Советами перед отступлением на восток. Оказалось достаточно четырнадцати месяцев, чтобы отстроить, создать, упорядочить, преобразовать все сверху донизу.

На Днепре зрелище было такое же, как и в Донбассе. Двухъярусный мост – один ярус для поездов, другой для автомобилей – был переброшен через эту реку в километр шириной за несколько месяцев. Город сверкал всеми огнями до границ обзора. В ночи повсюду виднелись огни мощных заводов. Река текла к морю, огромная и черная, усеянная отсветами бесчисленных огней, как светлячками.

Под снегом и морозом Украина простирала свои огромные горизонты, пересеченные медного цвета рощами, оживленные белыми избами в зеленых и синих отсветах.

Но повсюду возвышались новые вокзалы, хранилища, склады, огромные сахарные заводы. Выгружались сотни сельскохозяйственных машин, зеленых и красных, как симпатичные нюрнбергские игрушки. За один год Германия создала в России самую богатую колонию в мире. Потрясающая работа!

Но также и сильная иллюзия, потому что рейх слишком рано затратил на это мирное дело силы, которые по дикому закону ненависти и выгоды должны были быть сориентированы исключительно на военные дела разбоя, резни, уничтожения!

* * *

В 1943 году война по-прежнему продолжалась. Она требовала сильных сердец более, чем когда-либо. В 1941 году мы отправились в крестовый поход на восток, потому что нам приказывала наша совесть. В 1943 году мотивы оставались те же, жертва должна была остаться такой же. Какими бы ни были превратности и муки борьбы, горечь разлук, непонимание, что часто окружало нас, мы должны были оставаться твердыми, на службе того же самого долга. Жизнь стоит того, чтобы жить, только тогда, когда она освящена высшим даром, высшим приношением. Каждый хотел идти до конца.

В конце января 1943 года наш легион собрался для второй отправки во Дворце спорта в Брюсселе. Десятки тысяч бельгийцев приветствовали там наших солдат. Затем вагоны увезли нас к восточным землям. Между тем, нам не суждено было сразу же найти советский фронт.

Наши суровые бои с 1941 по 1942 годы вместо того, чтобы посеять ужас среди молодежи нашей страны, наоборот, вызвали массовый энтузиазм. Около двух тысяч бельгийских добровольцев проходили обучение. Нам пришлось сначала присоединиться к ним. Большинство их были рабочие-шахтеры. Некоторые пришли из-за отвращения от работы на шахтах, многих притягивал наш социалистический идеал, и они мечтали о справедливости и чистоте. Много было солдат и офицеров из старой бельгийской армии, заключенных в лагерях рейха, где они попросили взять их в армию. Они пришли к нам многими сотнями в славной старой униформе, в которой они попытались остановить движение немцев на Запад в мае 1940 года.

Так по-братски соединились две армии, та, что героически защищала целостность нашей земли в 1940 году, и та, что, преодолев огорчения прошлых лет, с августа 1941 года пожелала помочь спасти главное – Европу – и через Европу – нашу Родину.

Присутствие среди нас воинов 1940 года вселяло уверенность, что патриотизм, ведущий наш легион с самого начала, остался так же цел и чист. Они дрались в России так же, как и в Лисе, – с высшей верой и духовным подъемом.

Один из них захотел взять с собой на фронт свой маленький берет бельгийской армии. При каждой атаке он бросал свою стальную каску, меняя ее на свою реликвию майской кампании 1940 года. Он так и погиб в своем берете на голове во время атаки на лесной массив Теклино 16 января 1944 года.

Рабочий класс составлял три четверти нашего легиона. Но также было много и молодых людей из знати, и представителей лучшей бельгийской буржуазии, золотые медалисты иезуитских колледжей, сыновья знаменитых дипломатов, юристов, служащих, промышленников.

Нас всех объединяла единая воля: с блеском представить наш народ среди двадцати народов, собравшихся на битву; не дрогнув, исполнить наш европейский долг в борьбе против смертельного врага Европы; добиться для нашей Родины достойного места в континентальном сообществе, что рождалось из войны; и, наконец, подготовить ударные отряды, мощь которых гарантировала бы установление социальной справедливости после нашего окончательного возвращения в страну после сражений.

Вот для этого идеала мы жертвовали своими жизнями. Жертва не была риторической формулировкой: из шести тысяч бельгийских добровольцев, пришедших на смену в легион «Валлония» с осени 1941 по весну 1945 года, две с половиной тысячи пали смертью героев. Восемьдесят три процента наших солдат получили одно или много ранений во время этой гигантской кампании. Из восьмисот первых волонтеров 1941 года, кто участвовал во всех боях, живыми в конце войны вернулись только трое: простой солдат, унтер-офицер, ставший капитаном и трижды раненный, и автор этих строк, сам раненный пять раз.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.