Холокост по-советски, или О выборе объектов строительства на братских могилах

Холокост по-советски, или О выборе объектов строительства на братских могилах

На братских могилах не ставят крестов. По крайней мере, на еврейских точно не ставят. И вдовы на них не рыдают. Они в них лежат. Вместе со старыми родителями и малыми детьми. Так что Высоцкий был как всегда прав. Хотя пел он в этой песне не о том. Да и вообще при жизни особого счастья от своей еврейской родни не видел. Как и от нееврейской. У Владимира Семеновича о войне много песен. И о лагерях. А о Холокосте – нет. О нем вообще мало кто знал в той стране, где перемололи половину людей, погибших в ходе Окончательного решения еврейского вопроса. Не к месту там оказались памятники евреям. Даже убитым фашистами. Тем более что в этих убийствах было замешано такое количество местного населения… Только копни. С последствиями не разберешься. Кого сразу поймали, под горячую руку, тех повесили. Или расстреляли. А так, искупив вину на стройках народного хозяйства…

Опять же, родня. Которая была оч-чень многочисленной. Пока наиболее активные члены семьи отбывали свое в Сибири – если не оказались достаточно предусмотрительны, чтобы уйти на Запад и сдаться союзникам, – эти люди жили в своих населенных пунктах. Строили согласно планам партии и правительства социалистическое общество. И совершенно не расположены были вспоминать. Тем более что успешно освоили еврейские дома и прочее имущество. Искренне считая его своим. Хотя все про всех знали и все помнили.

Круговая порука убийц и пособников убийц. Особенно последних. Не только тех, кто сам доносил. Расстреливал. Участвовал в облавах. Сдавал еврейских детей за мешок соли. Или своих нееврейских соседей. Которые этих детей прятали. За тот же мешок. Но и просто безразличных. Интересовавшихся только собой и своими делами. Ну, вроде – евреев и цыган немцы велели им выдавать? Велели. Значит, так надо. Зачем? А Б-г их, немцев, знает. Они власть, им видней.

Тем более что опыт взаимной резни был куда как велик. Предвоенные, перед Первой мировой, погромы немцев и, на протяжении десятилетий до того, тех же евреев. Первая мировая война. Революция. Гражданская война. Раскулачивание. Расказачивание. Борьба с заговорами. Борьба с уклонистами и троцкистами. Большой террор.

На «воссоединенных» с СССР перед войной территориях Прибалтики, Западной Белоруссии и Западной Украины борьба с буржуазными и антисоветскими элементами. Невзирая на чины, звания и заслуги. Возраст и пол. Состояние здоровья и прочие не имеющие отношения к репрессиям подробности. Горы трупов. Моря крови. Тупая, звериная жестокость. Предательство близких. Включая членов собственной семьи. И после этого думать о каких-то евреях? Или цыганах? С чего?

Почему люди, которые знали одно правило выживания: не вмешиваться, что бы с кем ни делали на их глазах или, тем более, не у них на виду, должны вести себя по-человечески? Вот они себя так и не вели. Тем более, что советский государственный антисемитизм был реальностью повседневной и всеохватывающей. Не сослали всех евреев в места отдаленные? Жаль. Не успел товарищ Сталин. Которого, небось, они и отравили.

Не перебили всех? Тем более жаль. Не успел Гитлер. Хвалить которого публично при советской власти было не принято. Но за вот эту нижеприведенную фразу сколько народу пострадало? Что, конечно, был Гитлер гад и фашист, но одно делал правильно – евреев давил. Хотя не додавил. Автору такие персонажи в 80-е встречались. При том, что раньше их, как говорили, было куда больше. В том числе сразу после войны.

Что даже и понятно. Живешь. Освоился. Поднял хозяйство. Обустроил быт. И вдруг – оп-паньки. Приперся из эвакуации. Или, что еще хуже, пришел с фронта. И в шею из нагретого угла. А уж если найдут дома чего до времени прибрано из имущества тех, кто сгинул… Пулю уже не получишь – не те времена. Но по физиономии – влет. Если, конечно, на это у заинтересованной стороны есть соответствующие силы. Которые, вообще-то, мало у кого, кроме фронтовиков, оставались. Так что в целом – полная безопасность. Хотя осадок есть.

Людям вообще свойственно не любить тех, кого они предали. Могли помочь, но этого не сделали. Защитная реакция организма. В том числе начальственного. И не потому, что начальство специально подбиралось такое. Антисемитское. Просто так. Оно ко всем относилось одинаково. Включая покойников. И было, по-своему, право. Сегодня ты расстрельные рвы обустроишь, где немцы евреев перебили. Причем хорошо, если немцы. А не свояк. Шурин и половина соседей. Завтра к тебе с этим же вопросом свои придут. Которые остались от 20, 30 и 50-х. И что, ставить всем памятники? Могилы обозначать? Открывать архивы?

Что в перестройку и произошло. И даже на какое-то время стало основной заботой общества «Мемориал». Страна оказалась покрыта кладбищами невинно убиенных всех категорий. Это в немалой степени повлияло на готовность населения отказать в доверии партийно-государственной машине, построенной, как внезапно для многих выяснилось, на крови. Безжалостное и циничное отношение к памяти павших было не исключением, а правилом системы.

Некоторым исключением были захоронения времен последней войны. Но, судя по продолжающейся до настоящего времени активности поисковиков, именно что некоторым. И, скорее, декларативным. В отношении же уничтоженных в ту же самую войну теми же самыми людьми, с которыми эта страна воевала, евреев не было сделано и этого.

Речь даже не об архивных запретах и демонстративном замалчивании Холокоста в прессе. Который до самого конца советской власти не существовал даже в качестве отдельного термина. Не то что про Шоа – ну ладно, не принимала на дух эта власть иврита ни в каком виде. Спасибо, что еще библейские имена не отменили. А то бы не осталось в стране Марий, Иванов, Михаилов и Матвеев. Но и просто, по-русски, про Катастрофу европейского еврейства – ни полстрочки в школьных учебниках.

Вялые фразы, из которых с трудом можно было понять, что истребляли в СССР немецко-фашистские захватчики в массовом порядке мирное советское население. Что и было указано на могилах этого населения. Там, где вообще что-то было указано. Сколько было известно из множества яров и балок, где легли миллионы евреев? И кому? Бабий Яр? На котором построили микрорайон, сгинувший в плывуне. Или Змиева Балка? Причем жилые дома на еврейских костях – не самое худшее.

Автору в 80-е годы довелось в рамках деятельности еврейского подполья принять участие в работе по сохранению еврейских кладбищ и обнаружению мест массовых казней. Чего там только не было. Частные дома. Огороды. Стадионы. Свалки. Общественные туалеты. Очень актуально для страны, победившей фашизм. Лозунг которой официально гласил «Никто не забыт, ничто не забыто». Черепа, которыми местные дети играли в футбол. Или тренировались на них в меткости. По большей части из рогаток.

Кладоискатели, перекапывавшие некрополи в поисках еврейского золота, которого, как всем известно, у евреев всегда было много. И они, как тоже всем известно – люди жадные, наверняка несли его с собой до конца. После чего оно с ними сгинуло. Так не пропадать же добру. Ну, или если его не было, то хотя бы золотые зубы у покойных могли быть? Известное дело, дантист – еврейская профессия. Себе поставил. Близким. А тут немцы. Пожалуйте под пулемет… И опять – не пропадать же добру?

Всех этих добрых людей хотелось придушить голыми руками. Понятно было, как могли с ними рядом жить евреи, вернувшиеся с войны. Из эвакуации. Из лагерей. С убийцами и мародерами. Родственниками убийц и мародеров. И сочувствовавшим убийцам и мародерам местным начальством. Были из этого общего правила исключения? Да. Включая тех, кто евреев прятал. Рискуя жизнью и не рассчитывая что-то получить взамен. Скорее уж наоборот. Особенно от соседей, прошедших школу доносов задолго до войны.

Но, автор отвечает за свои слова, в Польше, славившейся антисемитизмом, и Германии – родине национал-социализма – таких людей было много больше, чем на оккупированных немцами и румынами советских территориях. В разы. Иногда, в зависимости от местности, на порядок. Что не могло быть случайностью. Ни при каком раскладе.

Так же, как не мог случайно появиться запрет на упоминание евреев среди жертв нацизма. Число которых среди мирного населения велико сверх всяких пропорций. Просто потому, что их уничтожали как цыган – поголовно. А не в качестве партизан. Или населения поддерживавших партизан деревень – жертв карательных отрядов, погибших в акциях устрашения. При том, что, как выясняется только в наше время, огромная часть населения на оккупированных территориях жила спокойно и жизнью своей была вполне удовлетворена.

Бедный добрый историк Абрам Торпусман, отличавшийся редкой наивностью и женой, эксцентричной вне всяких рамок Линой Мееровной! В начальный период их с автором знакомства у Абрама Наумовича, стоявшего у истоков программы переписи еврейских кладбищ и мест массовых казней, еще были иллюзии. К концу, когда выезд из страны открыли, их не осталось.

Как не осталось их у большинства еврейских ветеранов. Вроде полковника Ефима Гохберга, убившего все последние десятилетия своей жизни на восстановление исторической правды о роли евреев в войне. В ходе его личной персональной войны с мерзавцами, которые готовы были скорее удавить его и удавиться сами, чем эту роль признать. В рамках того самого пролетарского интернационализма, которому они публично присягали.

На стариков, увешанных орденами и медалями, прошедших фронт и видевших смерть в лицо, остолопы-чиновники действовали как красная тряпка на быка. Как, впрочем, и на автора. Куда более молодого и фронта не видевшего. Но фронтовиков в семье имевшего сверх счета. И понимавшего, что «Дневник Анны Франк» – это не то, что происходило в СССР. Десяток мемуаров про фашистские концлагеря, где мимоходом упоминались евреи, которые там тоже были, не совсем соответствует реальности. И одного «Бабьего Яра» маловато на всю советскую литературу. Хотя большое спасибо Евгению Евтушенко.

Почему власть боролась с любыми формами еврейской активности, еще можно было как-то оправдать. Конкуренция в кадровом вопросе. Исторические родимые пятна революционных времен. И так далее. Почему она была против иврита, в общем, тоже было почти понятно. Нежелание облегчать жизнь выезжающим в Израиль. И вообще, раз уж так вышло, что с еврейским государством в 1967-м были разорваны дипломатические отношения, не могло же это не сказаться. Ну, в меру ума или глупости оно и сказалось. Скорее даже не глупости, а идиотизма. Так ведь не Ульяновы-Ленины. Которые были умные, из них один лежал в Мавзолее. И даже до сих пор еще лежит. Прочие покоятся у Кремлевской стены. А правит кто страной? Кто-кто…

Но почему, с какого бодуна и исходя из какого сволочизма эта самая власть, если, конечно, она на самом деле была советская власть, творила такое с памятью жертв фашизма? С которым она вроде бы воевала? И который ее, надо сказать, чуть-чуть не сковырнул. К большому удовольствию значительной части населения. Каковое от родной власти хлебнуло не меньше, чем от всех захватчиков вместе взятых. Кроме тех самых евреев и цыган. Которые от советской власти наелись, как и все прочие, по самое «не балуй», но на собственном опыте быстро убедились, что немецкий орднунг для них переводится исключительно как капут.

Почему нельзя было просто отдать долг памяти павшим? Включая партизан, подпольщиков и фронтовиков? Чтобы не показать, что на самом деле плевать было верховному, среднему и прочему военному начальству на мирное население? Что был бардак и никто ни к чему не был готов? А было преступное безмозглое фанфаронство «малой кровью на чужой земле». Ценой которого оказались десятки миллионов жизней? Страна, разоренная на поколения вперед? На кой черт было это ханжество, достойное отцов-иезуитов? Три простых вопроса. Зачем? За что? И почему? Как в детских стишках у Киплинга. Только чуть-чуть по-иному.

Ответ был крайне неприятен. Если не считать за ответ бормотания о том, что все страдали и нечего пытаться выделиться из общего строя борцов и мучеников. То есть как в печку или газовую камеру – пожалуйста. Выделяйтесь. Вроде как за две тысячи лет до того – на крест. И выделяйся сколько захочешь. А вот когда память павших надо почтить – это никак. Это наша общая память. А не ваша, евреи. Хотя кости там ваши. И пепел ваш. А страдание наше, общее. И не лезьте со своими мемориалами и памятными табличками до нашей общей боли и трагедии. Ну, как-то так, наверное.

Убить из жалости. Топтать и вынимать душу. Или просто понять, что на самом деле они такие же фашисты, как те, кто лежал у пулеметов. И проектировал газовые камеры и печи в концлагерях. Дальше каждый решает сам. После чего один уезжает куда глаза глядят. А другой остается. С твердым пониманием того, кто эти, которые правят и управляют, такие. За редкими исключениями. Вроде покойного Яковлева Александра. Который был член ЦК и даже, кажется, Политбюро. Или кандидат в него. Но редкой порядочности человек. На сто процентов русский – высшей пробы. Эталон человечности. В том числе в отношении евреев. И того, что с ними было в СССР в войну.

Так вот, ответ… ну – это сказано выше. Евреи – это такой лакмусовый раствор истории. По тому, что с ними происходит, ясно, что происходит в стране. Кто и как ей правит. И то, что происходило в войну, ясно показало: страной правят бездари. Диктаторы – ладно. Мало ли где они правят. Но полные бездарности – редко. Сволочи такой чистой пробы – редко. Настолько недостойные ни своей страны, ни своего народа – очень редко.

Человеку хитрому вовсе не обязательно быть умным, если он в достаточной мере жесток и коварен. И что-что, а это начальство в меру своего понимания сообразило. Оно вообще в вопросах, касающихся его власти, чрезвычайно сообразительно. И приняло меры. Что и называется в мировой науке сталинским антисемитизмом. Который органически дополнил дореволюционную практику и составил систему советского государственного антисемитизма, в более или менее целостном виде просуществовавшего до самого конца советской идеологии. А также СССР как государственной системы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.