Второе дело
Второе дело
Ольга Штейн вновь взялась за старое. Остров – не Петербург; деньги – в столице. Но с фамилий Штейн в Петербурге лучше не появляться.
Газеты начала XX века пестрели объявлениями профессиональных свах и специальных брачных бюро. К услугам посредников прибегали в основном люди немолодые, одинокие, небогатые. Речь не шла о взаимной любви или эротике. Гвардейцы и сановники через газеты искали содержанок. «Средний класс» решал важные житейские задачи: обрести материальную опору, найти отчима или мачеху для осиротевших детей. Меняли города, хотели улучшить социальный статус.
Штейн обратилась к Остахову, комиссионеру по брачным делам. Она сказала, что нуждается в смене фамилии, так как ее преследуют. Она намекнула, что очень богата, продемонстрировав письма от влиятельных людей, одно из них от графа Будберга.
Остахов предложил Штейн познакомиться с бароном Остен-Сакеном, который нуждался в деньгах. Он изобрел верную систему выигрывать в рулетку и собирался ехать в Монте-Карло, а потому ему необходимы были средства – 10 тысяч рублей. Штейн воскликнула: «Ах, берите и больше, но дайте мне мужа посановнее». Остахов передал разговор барону, честно сообщив, что его невеста – знаменитая мошенница Ольга Штейн. Тот ответил: «Ничего, фамилию она переменит, а в Монте-Карло мне очень хочется». Состоялись смотрины, встреча, ужин, вино. Барону приглянулась невеста.
Комиссионер предупредил Штейн: она как лишенная дворянских титулов по суду, не сможет именоваться «баронессой». На это уверенная Ольга Григорьевна отвечала: «У меня большие связи, и я все устрою». Штейн обещала барону 6 тысяч рублей, а комиссионеру – 4 тысячи и выдала расписку на всю сумму.
На следующий день Остахов созвонился со Штейн. Она потребовала вернуть вексель: «Он мне не понравился, он слишком худ и плохо говорит по-английски». Когда Остахов отказался отдать расписку, Штейн пригрозила полицией.
А через некоторое время Остахов узнал, что Штейн вышла замуж за барона фон дер Остен-Сакена, но обещанные на Монте-Карло деньги не дала. Тогда Остахов решил отомстить новоявленной баронессе. Вначале он прорывался к ней, требуя денег, затем донес, что баронесса Ольга Остен-Сакен – скандально известная Ольга Штейн, живущая по поддельному паспорту. Но у баронессы снова оказались могущественные покровители.
Приобретя баронский титул, Штейн наняла приличествующую ее положению виллу на станции Александровской, рядом с Царским Селом. И вновь доверчивые управляющие, которые проникались обаянием Штейн, ее роскошью, работали в ожидании денег, да и горничным, и кухаркам она старалась не платить.
Однажды Ольга Штейн прочла в газете объявление слушателя политехнических курсов Сигаева, который искал место управляющего. Пригласила к себе, окружила роскошью и блеском, рассказала: она богата, у нее есть 2 миллиона наличных и ей ничего не стоит израсходовать полмиллиона. Она уже обладает двумя имениями и хочет купить особняк на Морской. Сигаеву она предложила место управляющего с жалованием 125 рублей в месяц. Взяла у него залог в 1 850 рублей. Просила, вообще говоря, больше, но у слушателя не было денег. Штейн морочила Сигаеву голову несколько месяцев, пока он сам не понял, что обманут.
Баронесса меняла квартиры по сезонам. В новую, на Николаевской улице, пришел студент Чуринский. Его встретил лакей в белых перчатках, управляющий баронессы. Хозяйка приняла гостя в будуаре. Штейн объяснила: она «патронесса» общества Синего Креста, много занимается благотворительностью, тратит десятки тысяч рублей в год. Чуринскому было предложено место секретаря общества. Он должен будет писать письма высокопоставленным лицам, заниматься раздачей денег другим благотворительным обществам. Естественно, попросила залог 2 тысячи рублей. У Чуринского было только 1 500. «Ну, что ж, – заметила баронесса, – в остальной сумме я за вас поручусь обществу, вы мне внушаете доверие». И какое-то время Чуринский, действительно, занимался тем, что раздавал свои деньги нуждавшимся. Потратил 20 рублей.
Вскоре Штейн попросила внести оставшиеся 500 рублей, в обществе-де недовольны малым размером залога. Студент, боясь потерять место, написал отцу, и тот, оторвав от себя последнее, выслал сыну необходимую сумму. Жалование Штейн секретарю, естественно, не платила. Обещала: когда удастся уладить дело с продажей богатого имения, она тут же все выплатит сполна.
Через 2 месяца Чуринский понял, что влип, и отправился в сыскную полицию. Там ему почему-то не поверили, предложили разрешить это дело мирно. Чуринский пошел к Штейн и был сражен наповал: та заявила, что знает о посещении им полиции. Испуганный Чуринский под диктовку баронессы написал заявление в сыскную полицию: произошло недоразумение. Однако это не помогло студенту вернуть свой залог.
Кроме Чуринского, появились еще два простака: Карнович и Астахов. Им она выдала себя за попечительницу детских приютов имени императрицы Марии Федоровны. Карнович и Астахов принесли в копилку Штейн еще порядка 3 тысяч рублей.
Штейн не гнушалась и «мелочевкой». В рамках следствия давала показания Иоганна Фидршпиль, у которой был свой «кабинет массажа» на Бассейной улице. У нее баронесса просто украла косметические препараты на тысячу рублей.
Незадолго до ареста Штейн заехала на авто в табачный магазин Шмеца и купила на несколько рублей сигар. В разговоре с хозяином магазина она заметила, что будет отныне закупать сигары только у него. В тот же день она заехала к торговцу, рассказала, что ее ограбили, похитили ридикюль с деньгами. «Дайте мне, пожалуйста, несколько десятков рублей до завтра, мне надо кое-что купить». Владелец сказал, что все товары могут доставить к ней домой, где она расплатится. Штейн вывернулась, объяснив, что в злополучном ридикюле лежал ключ от несгораемого шкафа. Тогда Шмец отдал ей под расписку 30 рублей. Штейн сделала «ошибку»: в расписке написала вместо 30 рублей 50, Шмецу пришлось дать ей на 20 рублей больше.
Вновь, как и в 1902–1905 годах, Штейн заказывала в лучших модных магазинах палантины, боа, горжетки. Счет рос, и баронесса объясняла: «У меня привычка платить сразу за весь заказ, 3–4 тысячи для богатых людей не страшны». Рассказывала о своих дачах, показывала план своего доходного дома на Каменноостровском проспекте. Случайно продавщица, ходившая к баронессе с закройщиком, узнала, что имеет дело со знаменитой Ольгой Штейн. Хозяин одного из магазинов предъявил счет на 4 500 рублей и потребовал деньги или вещи. Но ничего не получил. Оказалось, что сразу после получения нарядов, она тотчас же отправляла их в ломбард.
Никому из своих залогодателей баронесса не выдавала залоговых квитанций, а вручала векселя. Она уверяла: «Я беру залог, пока узнаю человека, а как узнаю, верну. По времени истечения срока векселя я определяю, что за человек». На самом деле, Штейн знала, что залоговая расписка – вещь опасная, а вексель – коммерческое дело. На суде Штейн признала себя виновной лишь в мелких растратах, об остальном она говорила: «Это ведь коммерческое дело… Я брала взаймы под векселя, а Сигаев, так тот прямо гонялся за мной: бери да бери деньги… Ну и взяла…»
Когда ее опознавали как Ольгу Штейн, она отвечала со вздохом: «Нет, я не Ольга Штейн; Ольга Штейн – гениальная женщина, и я хотела бы быть ею».
Шантаж во все времена был и остается очень доходным и относительно безопасным преступным промыслом.
Жертвам шантажа, как правило, есть что скрывать, и они готовы платить за то, чтобы тайное не стало явным. Для того чтобы получать компрометирующие сведения, нужно иметь много знакомых, живущих городскими слухами.
Бывший городской головой Иван Лихачев познакомился со Штейн еще в далеком 1903 году, у них были близкие, скорее всего интимные отношения. После возвращения из Острова Ольга Григорьевна часто звонила Лихачеву, но тот ее опасался и встреч избегал. Однажды авантюристка даже приехала в Городскую думу и пыталась проникнуть в его кабинет под видом жены, но Лихачев позорно бежал от нее через черный ход.
Однажды Штейн дозвонилась до Лихачева, сказала, что вышла замуж за барона из немцев, и ей известно, что брат городского головы застрял в Германии (уже шла Первая мировая война), и она может помочь выручить его из плена. Штейн назначила Лихачеву встречу в гостинице «Москва». Лихачев пошел на свидание, ради брата. Зная, что бывший друг быстро пьянеет, Штейн напоила его и заставила подписать вексель на 500 рублей.
После встречи у Лихачева исчез дорогой золотой портсигар. С тех пор Ольга Григорьевна стала шантажировать Лихачева. Писала письма, где уверяла, что он подарил ей портсигар сам, клялся развестись и жениться. Грозила застрелиться, оставив письмо на имя его жены, разоблачающее его в любовных похождениях. Лихачев откупался от нее.
За баронессой накопилось немало грехов. Но все это были дела мелкие, они направлялись к мировому судье. Однако, в конце концов, Штейн перешла грань дозволенного, и ее дело попало в сферу компетенции окружного суда. В 1915 году Ольга Штейн была вновь арестована.
По распоряжению прокурора петроградского окружного суда ее дело было передано судебному следователю по важнейшим делам Павлу Александрову (в 1917 году он вел дело по обвинению Владимира Ленина в шпионаже, в 1940-м расстрелян). К следователю Штейн явилась шикарно одетой: в модном пальто, большой шляпе с пером, с золотыми украшениями, кольцами и браслетами на руках.
Штейн просила допросить ее побыстрее, она спешит на прием к одному из великих князей. Допрос занял два часа, по его итогам Штейн была арестована и отправлена в тюрьму.
Прокурору петроградского окружного суда поступило 80 заявлений пострадавших от мошеннических проделок Штейн. Были и те, кто увлекся ею как женщиной, несмотря на то, что ей на тот момент было почти 50 лет.
Находясь в заключении, Штейн изводила всех своими жалобами – ей жарко, мучают сквозняки, ей скучно, она привыкла к обществу. На все обвинения отвечала: страдает невинно, а считала бы себя виновной, то отравилась. Она пыталась освободиться на поруки, заявляла, что беременна и скоро должна родить. У нее вдруг проявлялись признаки нервной болезни, но тюремные медики разоблачали ее каждый раз. Из заключения она писала письма знакомым, мужу, заявляла, что стала жертвой ошибки.
4 мая 1915 года в Окружном суде Петрограда начало слушаться дело Штейн. Как отмечала пресса, это была уже не та Штейн. Прежней осталась лишь ее развязность. Она сильно постарела, конвойные водили ее под руки. К публике она сидела спиной, закрыв лицо густой вуалью. Со слезами на глазах утверждала, что ее гнетет прошлое, что и здесь, на скамье подсудимых она из-за того, что ее знают как Ольгу Штейн.
Процесс вызвал ажиотаж. В зале суда было не протолкнуться. Преобладали женщины. За места приходилось биться. Когда на второй день, после обеденного перерыва, публика ворвалась в зал, послышались возгласы: «Задавили!» Одну даму сильно прижали к стене.
Штейн никто из адвокатов не согласился защищать: все помнили судьбу Пергамента. Присяжный поверенный Пржесмыцкий был назначен судом в ее защитники. Ему категорически не нравилось поведение подопечной, и он не раз просил освободить его от защиты и предупредить обвиняемую, чтобы она вела себя приличнее.
Штейн вела себя вызывающе. Уверяла: хотела открыть коммерческое предприятие и впоследствии отдать все долги, но арест вызвал крах ее предприятия.
Потянулись свидетели. Прислуга утверждала, что им Штейн должна деньги, должна даже священнику за венчание с бароном. Горничной она задолжала 400 рублей. По словам прислуги, если они переставали настаивать на возврате жалования, баронесса делала им хороший подарок. Баронесса всюду, где только могла, не платила: мясникам она задолжала сотни рублей; за лошадей, которых она держала, и автомобиль не платила; за наем меблированных комнат, стоивших 2 тысячи рублей в год, также.
Дворянин Карпович рассказывал, что по объявлению в газете был на приеме у Штейн. Баронесса представилась председательницей Мариинских детских приютов. Залог – 2 тысячи рублей. Когда Карпович предложил положить деньги в банк, Штейн заявила: «Вы не знаете, с кем имеете дело. Деньги будут переданы фрейлине Нарышкиной». Вскоре раздался телефонный звонок, к Штейн подошел управляющий и объявил, что ее просят к телефону из Мраморного дворца. Был допрошен и барон Остен-Сакен; он утверждал, что не знал о проделках жены.
Штейн заявляла: кредиторы навязывали ей деньги, утверждая, что с нее дорого не возьмут и сделают скидку 20 %. «Я предупредила, что сразу не плачу, но продавщица ответила, что я могу заплатить когда и как угодно. За такую любезность я подарила ей страусовое перо». Штейн утверждала, что платила и некоторым обвинителям, и сыскной полиции, дабы те не доносили и не арестовывали ее. Штейн рассказала о домогательствах со стороны Лихачева, как он стрелялся из-за нее, но она осталась верна мужу. Вызвало смех заявление Штейн о том, что ее муж был в ресторане с ней, так как оберегал ее нравственность.
Штейн говорила, сбиваясь и путаясь. Она пускала слезу, говорила сдавленным голосом, просила прощения у потерпевших.
Присяжные заседатели после часового совещания на все 15 вопросов ответили, что она виновна. Окружной суд приговорил лишенную прав Ольгу Штейн, баронессу Остен-Сакен к заключению в тюрьме на 5 лет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.