Это успех!

Это успех!

На радио я устроился в сентябре. Тогда же, так и не получив никакого ответа ни из «Юности», ни из «Дружбы народов», я в очередной раз отпечатал на пишущей машинке свою повесть «Мы здесь живем» и отправился в «Новый мир». В метро только что ввели турникеты с жетонами (после денежной реформы на смену жетонам пришли пятаки). Бросаешь в щелку жетон, турникет тебя пропускает. Не бросил, попробовал пройти — турникет прямо перед тобой защелкнется с ужасным угрожающим лязгом. Я жетон купил, но в последнюю секунду почемуто подумал: «Вот если турникет пропустит меня без жетона, значит, все у меня получится».

И он меня пропустил!

Я человек не суеверный, но в знаки судьбы, что мне время от времени посылались, не поверить было трудно. В редакции «Нового мира» служила тогда консьержка — пожилая дама из «бывших». Мне говорили, что, прежде чем впустить начинающего автора, она долго расспрашивала, куда, к кому и с какой целью он идет, после чего предлагала не ходить ни в какой отдел, а направляться прямо к секретарю редакции Наталье Львовне, сдать ей рукопись и ждать отзыва недели через тричетыре.

— А какой будет отзыв? — спрашивал доверчивый автор.

— Отрицательный! — радостно уверяла его консьержка. — У нас всегда и всем пишут отрицательные отзывы.

Старушку эту я странным образом обошел и толкнул дверь в отдел прозы, где сидела хмурая, как мне показалось, женщина — Анна Самойловна Берзер.

— Что вам угодно? — спросила она.

— Вот написал повесть.

— Хорошо. Отдайте секретарю, пусть зарегистрирует.

— Нет, я этого делать не буду.

— Почему? — Анна Самойловна удивленно подняла брови.

— Потому что заранее могу предсказать, что будет дальше. Секретарь мою рукопись зарегистрирует и передаст комунибудь из рецензентов. А я ваших рецензентов очень хорошо знаю. Они получают деньги в зависимости от прочитанного объема по тридцать рублей за печатный лист. Им некогда вдаваться в достоинства текста, им важно просмотреть текст по диагонали, написать отрицательный отзыв и бежать в кассу.

Анна Самойловна меня слушала, кивала головой, а один раз даже почти улыбнулась.

— Чего же вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы сами прочли мою рукопись.

— Это исключено, — сказала она решительно. — Я очень занятой человек и не могу читать все, что приходит нам в редакцию.

— Понимаю, — не стал спорить я. — Но у меня к вам просьба. Прочтите первые десять страниц и, если не захотите читать одиннадцатую, верните мне рукопись без объяснений.

Видимо, мое предложение показалось ей все-таки необычным.

— Ну, хорошо, — сказала она как будто бы даже с угрозой. — Десять страниц я прочту.

На том и порешили. Рукопись осталась у Анны Самойловны, я ушел. Это было в понедельник. А в пятницу я пришел довольно поздно домой, и жена протянула мне телеграмму: «ПРОШУ СРОЧНО ЗАЙТИ РЕДАКЦИЮ НОВОГО МИРА ТЧК БЕРЗЕР».

Я позвонил Камилу Икрамову и прочел ему.

— Володька! — прокричал он мне в трубку. — Это успех!

И иначе толковать телеграмму было нельзя. Ясно, что, если бы повесть не понравилась, никто не стал бы мне посылать телеграммы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.