43. «МАЛЫШ»

43. «МАЛЫШ»

Новые хлопоты, доставленные Мишелем. «Малыш», роман в стиле Диккенса, рассказывающий об Ирландии (1893). «Дядюшка Антифер» (1892), своего рода притча, в которой автор обретает хорошее настроение.

Несмотря на то что здоровье его день ото дня становится все хуже, писатель считает делом чести поставлять своему издателю обещанные им два тома в год. Впрочем, он намного опередил сроки, предусмотренные контрактом, да и обязательства его скорее морального порядка, чем реально существующие. За работой его трудно уследить: он пишет очередной роман и правит корректуры отданного в печать. В 1891 и 1892 годах Жюль Верн заново просматривает корректурные листы романов «Миссис Брэникен», «Клодиус Бомбарнак» и «Замок в Карпатах», написанных им в 1889 году. Он создает не два тома одновременно, как опасался Этцель-отец, а один пишет, другие поправляет. Поражает, как этот больной человек ухитряется так пунктуально выполнять свои обязанности муниципального советника и делегата на выборах в сенат, председательствовать на литературных конкурсах, участвовать в распределении премий и т. д. Писателю всего шестьдесят четыре года, но его одолевают болезни, он подвержен головокружениям. Ему трудно делать какие-либо усилия, но, так как по натуре он человек крепкий, бездействие томит его. Амьенская академия? Что ж, он находит время регулярно посещать ее, произносить там речи и даже становится ее президентом[109].

А между тем чувство горечи не оставляет писателя: прошло то время, когда его книги пробуждали от апатии публику; он чувствует, что его начинают забывать и что на его творения опускается покров безразличия.

«Нельзя жить одновременно и в прошлом, и в настоящем. Остается быть философом, — приходит он к выводу. — Все ясно, я живу в провинции и не приглашаю критиков к обеду. Да и как бы я мог это сделать в моем теперешнем состоянии?»

Зато Жюль Верн с радостью отмечает, что его сын становится человеком положительным, которого очаровательная жена крепко держит в узде. Писатель привязался к этой семье. Наведываясь в Париж, он останавливается у своих детей на бульваре Перейр. Его успокаивают долгие вечера, проведенные в обществе сына-фантазера и снохи, наделенной ясным, положительным умом, с ними он бывает красноречив и остроумен, как бы снова окупаясь в атмосферу своей юности. У ног его бегают двое внуков, и он начинает ощущать себя дедушкой. Правда, забот в связи с этим тоже хватает. На его плечи ложится дополнительная ответственность — ведь Мишель, несмотря на все свои старания, никак не может выкрутиться: он занялся изготовлением калориферов, аппарат прекрасен и очень ловко придуман, но в магазине на Итальянском бульваре в ход не идет. И сколько бы пыла, на удивление своему отцу, ни вкладывал Мишель в это дело, оно так и не сдвинется с мертвой точки. Такой же безуспешной окажется и затея с производством велосипедов, и тут Мишель проявит недальновидность. Его велосипед — тяжелый, с цветной рамой и большими колесами. Это дорожный велосипед, публике он понравится много лет спустя, а в тот момент мода избрала легкий велосипед с черной рамой и маленькими колесами!

К тому времени дело еще не лопнуло окончательно, но положение было тревожным, поэтому отец опасался отчаянной смелости своего сына и надеялся только на денежные переводы издателя.

«Замок в Карпатах» понравился Этцелю, писатель читает корректуру, работая по десять часов в день, а ему уже пора приниматься за «Бомбарнака». «Замок в Карпатах» слишком романтическая книга, обеспокоен автор, понравится ли она читателям «Иллюстрасьон»? Ему хочется, чтобы роман этот напечатали не раньше 1892 года — так оно и случится, — ибо он не может, да и не должен выпускать более двух томов в год, иначе источник иссякнет.

«Дела Мишеля, — пишет далее Жюль Верн, — идут из рук вон плохо… Все деньги (30000 франков) я считаю потерянными!

Мишель много работал, но одного этого недостаточно… Подумать только. Мишель занялся промышленностью, делами! Хотя не мог же я после стольких отказов отказать ему и в этой попытке…»

Быть может полагая, что добиться успеха в коммерческих и промышленных делах можно, лишь имея к этому особую предрасположенность и обладая осторожным упорством, Жюль Верн, черпая вдохновение у Диккенса, пишет роман о поразительном успехе своего «Малыша». Вместе с ним мы сожалеем о судьбе этого трехлетнего ирландского ребенка, всеми покинутого и умирающего от истощения, которого кукольник посадил в клетку, предназначив ему роль белки, оживающей под ударами кнута. Отданный в «ragget school» — школу для оборванцев, выброшенных обществом, этот сирота бежал незадолго перед этим из нищей лачуги одной злой старухи, промышлявшей ремеслом «кормилицы» детей, доверенных ей приютом, которых она упорно не желала кормить.

Только пожар помог ему избавиться от «ragget school», тут его подобрала какая-то ветреница-актриса и, позабавившись с ним два месяца, забыла и думать о его существовании. На этот раз его возьмет в свою семью славный фермер.

В четыре года этот на редкость крепкого сложения Малыш с поразительной добросовестностью выполняет все, что ему поручают. Ему исполнится девять лет, когда на Ирландию обрушится голод. Фермеру нечем было платить арендную плату, его выгнали из дому, и Малыш не смог его разыскать. Так он снова остался один, у него не было никого, кроме пса Бирка, принадлежавшего фермеру. С шестью пенсами в кармане Малыш добрался до Нью-маркета и там, благодаря рано пробудившемуся у него коммерческому инстинкту, ему удалось извлечь кое-какую прибыль от продажи прохожим спичек. Найдя на улице бумажник с сотней фунтов стерлингов и деловыми бумагами он, не задумываясь, относит его владельцу, надменному лорду Пиборну. Тот не выражает особой признательности, но тем не менее берет Малыша в услужение своему четырнадцатилетнему сыну, графу Эштону. После двухмесячного пребывания в их замке Малышу приходится спасаться бегством, так как его плебейский пес загрыз напавшего на него аристократического пойнтера. На этот раз у Малыша были деньги, ему удалось сэкономить четыре фунта семнадцать шиллингов и шесть пенсов! Это позволяет ему взять на свое попечение семилетнего мальчика, который, изголодавшись, пытался покончить с собой, бросившись в реку, откуда его и вытащил Бирк.

После того как Малыш «изучил рынок» в Корке, ребятишки с успехом торговали там газетами, расписанием, всевозможными дешевыми изданиями, а кроме того, продавали спички и табак. Малыш тщательно ведет учет своим доходам, и в результате в его руках оказалось тридцать фунтов стерлингов. Приобретение легкой двухколесной тележки дает возможность мальчикам стать торговцами вразнос, и, так как торгуют они с прибылью, им удается перебраться в Дублин, который более отвечает запросам Малыша. В этом большом городе Малыш открывает скромный, но весьма модный и процветающий магазинчик. Накупив кучу товаров, он везет свой груз на паруснике, но увы! Судно терпит бедствие, экипаж покидает его, один Малыш остается и спасает свои товары. Большой счет в банке, открытый на его имя, позволяет Малышу оказать поддержку тем, кто помогал ему в детстве. Так, подобравшему его фермеру он дарит землю, с которой того прогнали.

Ничего не скажешь, трогательная история. Говорят, что она скучная, я не нахожу этого, особенно если вспомнить, с каким волнением читалась она в двенадцать лет. Разумеется, теперь моя душа очерствела, и ее не могут растрогать столь наивные переживания. Правда, следует оговориться. В книге существуют три плана: первый — это несчастное детство, второй — ирландский вопрос и третий — британский образ мышления. Что касается первого, то дальше Диккенса писатель не пошел. Разумеется, в этом выступлении в защиту несчастных детей есть известная доля преувеличения, цель его — заклеймить злоупотребления, жертвой которых являются маленькие подкидыши.

В отношении Ирландии хочу сказать следующее. Какова бы ни была степень забывчивости человечества, каждому тем не менее известно, что страна эта оказалась в положении крайне драматическом, причем осложнения религиозного порядка усугублялись экономическими трудностями. С точки зрения исторической описание положения, существовавшего в Ирландии в 1875 году, мне кажется, не лишено смысла, оно помогает нам разобраться в событиях, и по сей день волнующих этот остров, до сих пор разделенный на две противоположные по духу зоны. Памятуя о том, что Французская республика посылала им в помощь Оша[110], Жюль Верн, как истинный француз, поддерживает ирландцев. Он сожалеет, что Великобритания проявляет столь явное непонимание, почему-то подвергает гонениям ирландцев ее аристократия, вполне либеральная и в Англии, и в Шотландии. А посему, полагает писатель, остров этот нуждается скорее в социальных реформах, чем в политических. Там все еще сохранялись феодальные порядки, и земля принадлежала лендлордам. Причем лорды, жившие в Англии или Шотландии, не имели никаких контактов с ленниками-арендаторами. Вот эту-то систему и критикует Жюль Верн. Главный порок он усматривает в абсентеизме лордов. «Вместо того чтобы протянуть руку, аристократия натягивает вожжи, того и гляди разразится катастрофа; тот, кто сеет ненависть, пожнет восстание». Это мудрое и вполне обоснованное предупреждение подтвердил дальнейший ход событий.

И, наконец, третий план романа — английская аристократия того времени. Черты ее представлены писателем карикатурно, но это всего лишь более яркое выражение реальных недостатков британских сеньоров. Без меры гордясь благородством своих предков, лорд Пиборн искренне сожалеет о прежних привилегиях феодалов и презирает любого, кто не может сравниться с ним родовитостью. Его семейная жизнь подчиняется устаревшему протоколу. Высокомерие этого персонажа кажется нам смехотворным, да и сын ему под стать — напыщенный маленький глупец, что подтверждает даже гора, эхо которой он вопрошает.

В то время как предприятие Малыша — «Литл бой и К⁰» — процветает, дела Мишеля идут все хуже и хуже. Он ликвидирует свое предприятие и распродает последние калориферы. Пришлось обратиться к Этцелю с просьбой вложить рекламные проспекты в «Журнал воспитания и развлечения» с тем, чтобы помочь Мишелю покончить с «этой разорительной и безумной затеей». У него родился третий ребенок, а это отнюдь не облегчало дела.

Старый писатель, несмотря на головокружения и неприятности с глазами, продолжает работать. Он написал «Плавучий остров», который посылает брату для проверки технических данных.

После часа ходьбы он чувствует невыносимую усталость в ногах, он почти не двигается.

В июне 1893 года Жюлю Верну выпало тяжкое испытание.

«В течение месяца у нас гостил Мишель со своей семьей, — пишет он брату. — Его жена прекрасно воспитана, дети тоже. Но Лефевры не пожелали с ними видеться и потянули за собой всех неверных друзей. Из настоящих-то одни только Лаббе да Пенсары. Заметь, мы никому не навязывали молодую чету. Ты ведь знаешь мои взгляды на этот счет. Но если Лефевры и все прочие полагают, что выполнили свой долг, мы уверены, что не забыли выполнить свой. У них болел ребенок, нужно было переменить обстановку, его привезли сюда, те, у кого есть ум и доброе сердце, не могли этого не понять, а дураков — к черту!»

Такое странное или, во всяком случае, неловкое поведение не прошло бесследно для будущих отношений не только между семьями Мишеля и Сюзанны Лефевр. Ее отчим и мать тоже были задеты. Дочери Онорины приходились не родными ее прославленному мужу, однако он всегда относился к ним как к своим собственным. Рождение Мишеля отодвинуло их на второй план, и они чувствовали себя ущемленными. И так как Мишель оказался трудным ребенком, Сюзанна уверовала в свое превосходство, и все это под маской прямолинейного конформизма. Меня крайне огорчило письмо господина Франси, мужа второй дочери Онорины — Валентины, которое я обнаружил в бумагах госпожи Аллот де ла Фюи и в котором содержались точно такие же упреки. Этот семейный конфликт не стоил бы ни малейшего внимания, если бы в этом письме не утверждалось — давая пищу для другой басни, — что в нашем семействе существует тайна, а поэтому мы будто бы и скрываем свои архивы. Вот почему мне пришлось раскрыть эту тайну, ее банальность разочарует любопытствующих. Что касается архивов, то у нас их, к величайшему моему огорчению, просто нет. Жюль Верн, удрученный зрелищем этого «клубка змей», по выражению Франсуа Мориака, уничтожил свои личные бумаги, полагая, что все оставшееся после него лишь преумножит раздоры.

В августе 1893 года, «выполнив перед урной свои обязанности советника», этот измученный отец присоединяется к своей жене. Онорина уже была в Фурбери, где Мишель снял уединенный домик в стороне от деревни. К дому с садом примыкала ферма. То-то была радость ребятишкам глядеть на лошадь, терпеливо бредущую но кругу с молотилкой. Но еще большей радостью была прогулка на пляж, расположенный неподалеку и в ту пору совсем пустынный! Дорога на пляж шла по оврагу, и море открывалось сразу, стоило только миновать виллу Эмиля Бержера, зятя Теофиля Готье, который был женат на его дочери, писательнице Юдифи Готье.

К дому примыкал небольшой павильончик, предназначавшийся для приезжих друзей. Хотя, надо сказать, комнат в доме было предостаточно, и я уже не помню, но, возможно, Жюль Верн использовал этот павильон для работы. Романисту так понравилось в Фурбери, что, приехав на десять дней, он остался там на месяц. Мне кажется, что именно с той поры писатель безраздельно отдал свою любовь семье сына. Во всяком случае, во время своего пребывания там он закончил первый том «Дядюшки Антифера». По возвращении Жюль Верн ненадолго задержался в Амьене, а потом вместе с Онориной отправился в Гавр, затем в Кан и Сен-Мало. Это туристическое путешествие свидетельствует об улучшении его состояния, как физического, так и морального.

Но передышка длится недолго, вместе с осенью приходят неприятности. Он получает платежную ведомость за полгода: «Я в отчаянии, книги, на которые я рассчитывал: «Бомбарнак» и «Замок в Карпатах», — публика не хочет читать! Я совсем пал духом. Хотя что же тут удивительного, успех — непостоянный гость! Я знаю… Но ведь я не кончил труд моей жизни, не описал весь земной шар».

И все-таки «Плавучий остров» и «Антифер» закончены. Писатель не упускает из виду и готовящийся том новелл, одна из которых, «Господни Ре-диез и мадемуазель Ми-бемоль», должна появиться в рождественском номере «Фигаро иллюстре». Больше всего писателя огорчает то, что критика оставила без внимания «Бомбарнака» и «Замок в Карпатах». Что касается последнего, то такое отношение к нему выглядит сегодня довольно странно, ибо это произведение свидетельствовало о вторжении автора в область нового жанра, сближая его с Лотреамоном[111] и Вилье де Лиль-Аданом. предшественниками сюрреализма.

Правда, оба эти писателя оставались непонятыми. Но для опытных критиков книга Жюля Верна должна была бы по меньшей мере послужить интересным сигналом, свидетельствующим об изменениях, которые претерпевала наша литература. То обстоятельство, что автор «Журнала воспитания и развлечения» написал такого рода произведение, должно было бы показаться им любопытным. Молчание это можно объяснить излишними стараниями автора никоим образом не оскорбить стыдливость клиентуры издательской фирмы Этцеля: «Отсылаю Вам корректурные листы «Замка в Карпатах», я перечитал их очень внимательно. Думаю, там нет ничего такого, что могло бы шокировать читателей Вашего «Журнала», я был крайне сдержан и краток во всем, что касается истории героя и певицы».

Перо его не знает устали, он уже закончил «Дядюшку Антифера», предназначенного на 1894 год, и начал работу над томами 1895 года!

Первые три главы «Антифера» являются прологом, в них рассказывается, как Камильк-паша, который подвергался нападкам своего двоюродного брата Мурада, поддерживавшего притязания Мехмета Али, отправляется на розыски неведомого острова. Ему пришлось покинуть Сирию, и он решил спрятать в надежное место все свое богатство, которое составляли драгоценные камни, чтобы спасти его от посягательств Мурада и его господина.

Тома Антифер, который в 1799 году, когда по приказу Бонапарта перебили всех пленных, взятых при Яффе, спас Камилька-пашу от гибели, получил от него в 1842 году письмо с указанием широты острова, где он спрятал свои сокровища, а долготу ему должны были сообщить позднее. Прошло двадцать лет. Тома Антифер умер, его сын Пьер Серван Мало, служивший каботажным капитаном, ушел на пенсию: теперь это дядюшка Антифер, существо забавное, его постоянное возбуждение и упрямство еще более оттеняются невозмутимым спокойствием его друга Жильдаса Трегомена, бывшего судовладельца. Дядюшка Антифер живет вместе со своей сестрой Нанон, ее дочерью Эногат и воспитанным им племянником Жюэлем, оставшимся сиротой. Кузина и кузен, служивший капитаном дальнего плавания, помолвлены. Жизнь этих милых людей протекала бы тихо и мирно, если бы дядюшка Антифер перестал сердиться, а он в ярости от того, что так и не узнал долготы, которая помогла бы ему найти остров с сокровищами, ведь широту-то он уже знает, вот он и ждет не дождется нужного вестника.

В 1862 году таковой вестник наконец является в лице каирского нотариуса, исполнителя последней воли паши, скончавшегося в 1852 году после восемнадцати лет заточения в крепости, куда его упрятали по приказу Мехмета Али. В завещании пленника была указана долгота острова, нотариусу вменялось в обязанность довести это до сведения дядюшки Антифера, наследника Тома. Запуганный Сауком, сыном скончавшегося Мурада, нотариус Омар выполняет свою миссию, безуспешно пытаясь предварительно выведать у дядюшки Аптифера его секрет, не выдавая своего. Это и есть начало погони за сокровищем. Дядюшка Антифер, потеряв голову от нежданного богатства, не соглашается на брак Жюэля и Эногат, он рассчитывает, что они теперь могут сделать более блестящие партии.

Благодаря ставшим известными координатам он обнаруживает островок, но не находит там ничего, кроме документа, в котором указывается долгота другого острова, а, кроме того, нашему герою предписывается отправиться к тунисскому банкиру, чтобы узнать у него широту! Тот присоединяется к отряду искателей золота, отправляющихся в Гвинейский залив на поиски острова помер два. Опять разочарование. Точно таким же способом их направляют в Эдинбург к преподобному Тиркомелю. Этот добродетельный человек в благороднейшем порыве души уничтожил, оказывается, вверенный ему документ; но, по счастью, на его плече осталась татуировка с указанием искомой широты!

Наши путешественники добираются до самого Шпицбергена, а все для того лишь, чтобы найти там документ, в котором сообщается, что труды их увенчаются успехом, если они найдут последний островок, причем местоположение его определяется несколькими словами, но буквы размыты дождями, и разобрать можно только следующее: «…геометрический закон… полюс».

Не остается ничего другого, как возвратиться в Сен-Мало. И вот тогда-то простодушная Эногат, ставшая наконец женой Жюэля, произносит знаменательную фразу о том, что они путешествовали по кругу, а это в свою очередь наталкивает капитана дальнего плавания на мысль, что искомая точка и есть полюс той самой окружности. Ко всеобщему удивлению, Антифер, узнав о местонахождении последнего островка, относится к этому равнодушно и даже с иронией.

Последнее путешествие приводит искателей сокровища к берегам Сицилии, где очень недолго существовал остров Джулия, теперь же его поглотило море!

Роман этот — своего рода притча, по веселая; вероятно, повествование только выиграло бы, если бы действие развивалось быстрее, да и вряд ли имело смысл растягивать его на два тома. Делалось это не только в интересах читателей «Журнала воспитания и развлечения», объем давал возможность снабдить рассказ различными сведениями о несколько забытом периоде владычества Мехмета Али. Во всяком случае, ясно, что, работая над текстом, писатель пребывал в хорошем расположении духа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.