28. «СЕН-МИШЕЛЬ»

28. «СЕН-МИШЕЛЬ»

Круизы на «Сен-Мишеле» I, II и III. Из Роттердама в Копенгаген. Плавание по Средиземному морю.

Итак, в 1863 году Жюль Верн поселился в Отёйе, в доме № 39 по улице Лa Фонтен, там он и закончил «Приключения капитана Гаттераса». Лето 1864 года он провел в Шантене, а тем временем начали печатать «Путешествие к центру Земли». Как только представилась возможность, Жюль Верн вместе с семьей приехал на лето в Кротуа. Мы знаем, что он жил там в 1865 году, когда в «Деба» появилась его книга «С Земли на Луну».

Пристрастие к этому дачному месту объясняется его близостью к Парижу и семейными связями жены Жюля Верна в Амьене. По словам географа Левалле, в этой песчаной бухте писатель вновь обретал море и мог наблюдать морской прилив. Вскоре ему удалось купить по случаю баркас, который он называет «Сен-Мишель»; с яхтой, конечно, никакого сравнения, но крепкое суденышко вполне могло выходить в открытое море. В скором времени писатель увлекся плаванием на этом паруснике.

В 1866 году он снова приезжает в Кротуа, но на этот раз решает всерьез обосноваться там и даже определяет своего сына в местную школу. Писателя побудила к этому не только его любовь к морю, но и причины материального порядка. Радует его и встреча с «Сен-Мишелем» — это было довольно прочное судно, из тех, которым вверяют свою судьбу рыбаки северных морей. Баркас кое-как удалось благоустроить, так что писатель мог работать прямо на борту. У него свой экипаж: сначала один моряк, по утверждению писателя, настоящий хозяин бухты, потом — два.

На своем баркасе Жюль Верн нередко отправляется в Кале, Булонь или Гавр, а иногда совершает переход из Кротуа в Нант. А уж из Нанта рукой подать до Бордо, где живет его брат. «Я не мог воспротивиться желанию отправиться за ним по морю и доставить его морем», — пишет Жюль Верн. На это путешествие ушло два дня. В Бордо он провел двенадцать дней и уже из Шантене пишет Этцелю:

«Возвращение морем было великолепно: шквальный ветер, опасность разбиться о скалы, одним словом, настоящая буря. Я испытал все, что испытывают настоящие моряки, — да знаете ли Вы, какие незабываемые впечатления у меня остались. Мы задержались на 60 часов, а ведь и все-то путешествие рассчитано было на 24 часа! Ах, если бы Вы были с нами!»

Этцель, предпочитавший лечиться и отдыхать на Лазурном берегу, отнюдь не разделял его чувств. В этом отношении друзья решительно расходились во вкусах: в то время как один упивался голубизною неба, другой обожал бороться с морской стихией.

«Стоит ли объяснять, почему я не ответил на Ваше письмо? — пишет он Жюлю Этцелю-младшему. — Я плавал на «Сен-Мишеле». Прекрасная поездка из Кротуа в Кале, на обратном пути от Булони до Кротуа море было неспокойно, ну и качало же нас! Ну и качало! А не будь этого, в чем же тогда очарование?»

Иногда плавание становится опасным. Летом 1868 года Жюлю Верну пришлось укрыться от ветра в Дьеппе и ждать, пока разбушевавшееся море позволит ему вернуться в Кротуа, куда вскоре, как он рассчитывал, должен был приехать его брат Поль, вместе они собирались совершить экскурсию в Булонь, Кале и Дувр.

«После некоторых переделок, — уверял Этцеля Жюль Верн, — «Сен-Мишель» стал одним из лучших ходоков в Сомской бухте, и, когда дует попутный ветер, он, как цветок, тянется к солнцу. Ах, почему Вы не любите моря! А нам случалось плавать и в шторм, корабль шел прекрасно». Представляете, как был бы раздосадован Жюль Верн, если бы узнал, что в один прекрасный день его парусник, которым он так гордился, пренебрежительно назовут шлюпом!

В приведенном выше письме сообщалось также, что с октября писатель окончательно решил переселиться в Кротуа, оставив свою квартиру в Отёйе. В Париже он собирался проводить не больше трех-четырех месяцев в году. В октябре 1868 года Жюль Верн сопровождает Этцеля в Баден, но сам задержится там всего на несколько дней. На рождество он вместе со своим семейством едет в Нант, где не был около трех лет.

Издатель никак не мог примириться с тем, что его автор предается ненужному риску, и не на шутку тревожился.

«Не гневайтесь на «Сен-Мишеля», — пытался успокоить его Жюль Верн, — он сослужил мне немалую службу. Вы всегда преувеличиваете опасности, которые приносит море, поверьте, моя жена, сопровождавшая меня во время последнего плавания, ни минуты не испытывала страха. Мне еще предстоят далекие путешествия: одно — в Лондон, другое — в Шербур, а может быть, доберусь и до Остенде».

Письмо с лондонским штемпелем заставило, должно быть, Жюля Этцеля-сына пожалеть о том, что он не продлил свое пребывание в Кротуа.

«Да! Я пишу вам на подходе к Лондону, где буду всего через несколько часов. Я вбил себе в голову, что «Сен-Мишель» доберется до Лондона, и вот мы почти у цели. В данный момент я заканчиваю первый том «Двадцати тысяч лье под водой» и работаю так, будто сижу у себя в кабинете на улице Лефевр. Это великолепно — какая пища для воображения!»

Молодой Этцель, не разделявший страхов своего отца, потребовал подробного описания этого «путешествия в Лондон», но «такие вещи нельзя ни рассказать, ни описать! Это слишком прекрасно!» — писал ему в ответ Жюль Верн.

Согласно своим намерениям, писатель вместе с семьей проводит рождество 1868 года в Нанте. Он остается до 12 февраля 1869 года, потом возвращается в Париж, чтобы собрать вещи, и 10 апреля окончательно переезжает в Кротуа. Пребывая в Кротуа, в устье Луары, он так был поглощен вторым томом «Двадцати тысяч лье под водой» и вторым томом «Луны», что «не мог думать ни о ком и ни о чем». 20 марта в «Журнале воспитания и развлечения» должна была начаться публикация романа «Двадцать тысяч лье под водой», поэтому он целиком был занят рисунками Риу, которому поручены были иллюстрации к этому изданию.

«Мне думается, что героев нужно сделать маленькими, а салоны — гораздо просторнее. У него же — отдельные уголки салона, которые не могут дать представления о чудесах «Наутилуса». Ему следует нарисовать все детали до тонкостей… Очень хорошая, просто великолепная идея — использовать полковника Шарраса в качестве прототипа капитана Немо. До чего же глупо, что я сам об этом не подумал! Трудно себе представить более решительное лицо!»

А вот новое письмо из Кротуа, и снова о море и вдохновении:

«Ах, мой друг, что за книга, если только она мне удастся! А сколько прекрасного о море открылось мне во время плаваний на «Сен-Мишеле»! Трудность заключается в том, чтобы сделать правдоподобными вещи очень неправдоподобные, но, кажется, мне это удалось».

Чтобы воспевать море и понимать его поэзию, что могло быть лучше, чем постоянное общение с ним? Трудно переоценить значение «Сен-Мишеля I» в жизни писателя. Он пользовался любым предлогом, чтобы как можно чаще выходить в море, и провел на борту «Сен-Мишеля» значительную часть своей жизни.

Если Жюль Верн и не совершил далеких путешествий в страны, куда отваживались забираться его герои, то в течение нескольких лет он много плавал под парусом, избороздив неспокойные воды морей от Булони до Бордо. Он был настоящим моряком, и этим объясняются его познания и опыт в морском деле, осведомленность во всех вопросах, связанных с морем. Живя и работая на борту «Сен-Мишеля», Жюль Верн создал себе существование, совсем не похожее на ту жизнь, которую ему приходилось вести в Амьене или в Париже.

Сомневаться не приходится: мысли, которые высказывают его герои, избороздившие океаны, — это его собственные мысли, а в образе капитана Немо воплотилась его собственная личность.

Жюль Верн очень дорожил «Сен-Мишелем I» и сохранял его вплоть до 1876 года, пока на верфях в Гавре не был спущен на воду парусник, который был тоньше и изящнее и гораздо более походил на яхту. И хотя гости Жюля Верна были в восторге от нового судна, нельзя сказать, что самому хозяину оно доставляло те же радости, что обветшавший «Сен-Мишель I», зато энтузиазм писатель сохранил прежний:

«Я целиком поглощен «Сен-Мишелем», его спустили на воду, испытали — прекрасное судно. На нем можно плыть хоть в Америку».

Но несмотря на все свои старания убедить Этцеля, явно не испытывавшего склонности к мореходству, ступить на борт корабля и уверения, что «этот новый «Сен-Мишель» — прекрасное судно», Жюль Верн скоро с ним расстанется.

Летом 1877 года, когда «Сен-Мишель II» стоял в Нанте, один из друзей Жюля Верна, по всей вероятности капитан Оллив, предложил ему приобрести паровую яхту «Сен-Жозеф», которую только что построили для некоего маркиза Прео. Жюль Верн поддался искушению и решил вместе с братом осмотреть ее. Поль, который в качестве морского офицера избороздил немало морей, был специалистом в этой области и внушал брату величайшее доверие. Так вот Поль пришел в восторг, «Сеп-Жозеф» показался ему именно таким кораблем, о котором оба они мечтали в детстве. На своих парусниках Жюль мог плавать лишь вдоль берегов Франции, а на этой элегантной паровой яхте они могли бы совершать далекие круизы.

Обрадованный Жюль недолго противился искушению и вступил в переговоры с владельцем яхты. 1 сентября 1877 года он писал Этцелю: «Наконец-то я завершил важное дело, у меня — новый „Сен-Мишель"».

«Какое безумие! — восклицал он в следующем письме. — 55 000 франков! Половину я плачу наличными, а остальные через год! Но зато какое судно и какие плавания в перспективе! Средиземное море, Балтика, северные моря, Константинополь и Петербург, Норвегия, Исландия и так далее, какие впечатления меня ждут, какие богатые идеи. Я уверен, что мне удастся возместить цену яхты, да впрочем, она и через два года будет стоить не меньше своей теперешней цены. Должен признаться, что Ваш подарок (а это не что иное, как подарок с Вашей стороны — продолжение «Великих путешественников»), так вот этот подарок и побудил меня в какой-то мере совершить безумие. Но повторяю Вам, подъем духа необходим мне, я предвижу несколько хороших книг. Брат весьма доволен моим приобретением, он-то и подтолкнул меня на этот шаг».

Таким образом, успех «Всеобщей истории великих путешествий и великих путешественников», который превзошел ожидания издателя, помог Жюлю Верну решиться «на подобное безумие».

Работать над этим заказом писатель начал в 1868 году, а в течение того же года завершил роман «Плавающий город».

«…Месяца через два книга будет готова, — пишет он Этцелю. — Потом, как договорено, я займусь публикацией «Путешествий и путешественников», это даст мне передышку до начала работы над третьим томом на 1869 год». А чуть позже сообщает: «…кроме того, я закончил первый том «Путешествий и путешественников», мои обязательства на этот год выполнены…»

Том этот вышел из печати в 1870 году. Работу над ним Жюль Верн почитал для себя отдыхом, так как хорошо знал материал. Потом он забросил это дело, занявшись очередными романами, к тому же ему не терпелось приступить к «Таинственному острову». Но Этцель стоял на своем, он был уверен в коммерческом успехе своего начинания, хотя и понимал, что нельзя требовать от автора сразу всего, надо было щадить его силы. Чтобы облегчить писателю труд, Этцель пригласил ему в помощь географа Габриэля Марселя из парижской Национальной библиотеки, чтобы тот подбирал для него материалы.

18 октября 1877 года был подписан договор, согласно которому Габриэлю Марселю «поручалось собирать документы и необходимые тексты для подготовки книги Жюля Верна „Великие путешествия и великие путешественники"». Эти предварительные наброски «Жюль Верн должен был обрабатывать по своему усмотрению».

16 октября 1880 года был составлен аналогичный договор относительно подготовки четырехтомного труда под предварительным названием «Завоевание Земли наукой и промышленностью», своего рода продолжение «Истории великих путешествий и великих путешественников» Но проект этот так и не был осуществлен.

Из вышеприведенного письма ясно, что договор, подписанный 18 октября 1877 года, и позволил романисту сделать первый взнос за яхту в размере 27 500 франков и согласиться на требуемую ее владельцем сумму 55 000 франков. Вполне вероятно, что Этцель выдал писателю аванс за три уже готовых тома, который Жюль Верн и рассматривал как подарок, он тут же нашел ему применение, добавив к полученной сумме свои сбережения, основная часть их состояла, по всей видимости, из поступлений за спектакль «Вокруг света».

Надо сказать, что новая яхта была нелегкой нагрузкой: требовалось подготовить ее к выходу в море, нанять экипаж из семи человек, включая капитана, и… платить им жалованье.

«Сен-Мишель III» имел в длину 28 метров, в ширину — 4,6, с осадкой 3 метра. Общая парусность составляла свыше 300 квадратных метров. Двухцилиндровая машина, находившаяся в центре яхты, обеспечивала скорость хода до 9-9,5 узлов. Кормовая часть была отведена под салон, отделанный красным деревом, диваны в салоне использовались в качестве спальных мест; оттуда можно было пройти в спальню, облицованную светлым дубом, с двумя койками. Носовая часть разделялась на каюту капитана, тоже с койкой, буфетную, камбуз и столовую с двумя койками, короче говоря, на яхте одновременно могли разместиться человек двенадцать.

В 1878 году, после испытательного перехода в Брест, Жюль Верн совершил большое плавание: выйдя из Нанта в компании Поля Верна, его сына Мориса, амьенского знакомого Рауля Дюваля и Жюля Этцеля-младшего, он побывал в Виго, Лиссабоне, Кадисе, Танжере, Гибралтаре, Малаге, Тетуане, Оране и Алжире.

«Сен-Мишель III» без труда перенес несколько дней скверной погоды. Впрочем, капитаном был приглашен многоопытный Оллив, заслуживающий всяческого доверия и имевший за плечами двадцать пять лет командования кораблем; он был хорошим моряком и осторожным человеком.

Второе большое плавание привело писателя в 1879 году в Эдинбург, к восточным берегам Англии и Шотландии, на этот раз его спутниками были сын Мишель и один из эдинбургских друзей.

Осенью 1879 года «Сен-Мишель III» в числе шестидесяти других судов стоял на рейде в Сен-Назере, как вдруг посреди ночи поднялся сильный ветер и во время бури на него навалило большое трехмачтовое судно. Был разбит форштевень и сломан бушприт. Пробоин не оказалось, но якоря были сорваны, на яхте наспех засветили огни и, чтобы избежать новых столкновений, сдрейфовали и отшвартовались от берега. «Какая ночь! — писал Жюль Верн Этцелю-сыну. — Если бы нас ударило в бок, мы пошли бы ко дну и Вашему отцу самому пришлось бы заканчивать «Паровой дом»! Поль, Мишель и три его кузена впопыхах выскочили на палубу в одних сорочках». К счастью, повреждения были не слишком серьезные.

Жюль Верн вместе с Полем Верном и его старшим сыном, а также с амьенским адвокатом Робером Годфруа собрались в 1880 году в Санкт-Петербург с заходом в Христианию, Копенгаген и Стокгольм. Но маршрут этот пришлось изменить. Из Ле-Трепора «Сен-Мишель III» доплыл до Дила и Ярмута на английском побережье, затем направился в Роттердам, там ему пришлось задержаться из-за шторма. Путешественникам надоело выжидать, и они решили плыть в Антверпен по каналам, соединяющим Маас и Шельду. Под натиском нового шторма им пришлось искать убежища в германском военном порту Вильгельмсгафене, арсенал посетить они не смогли, но были хорошо встречены местными портовыми властями. Жюль Верн уже отказался было от Балтики, решив закончить плавание в Гамбурге, но немецкие инженеры убедили его, что совсем не обязательно огибать Ютландию, гораздо легче добраться до Кильского рейда по каналу Эйдер. Путешественники согласились, им хотелось побывать на Балтийском море. Но увы! Рендсбургский шлюз оказался слишком мал для «Сен-Мишеля III». «Ну и что же! — воскликнул Жюль Верн. — Препятствия упрямым бретонцам нипочем! «Сен-Мишель III» слишком длинен? Укоротим ему нос!»

Пришлось снимать бушприт, а это было делом хлопотливым, да и то яхте едва удалось протиснуться.

И вот они в Киле, там Жюлю Верну опять довелось увидеть огромную пушку с ядром весом 500 килограммов, которую Пруссия отправляла на выставку 1867 года и которая внушала писателю немалое беспокойство.

В Киле «Сен-Мишель III» провел не более суток и вновь двинулся на север Балтики, в Копенгаген. 18 июня с наступлением темноты Жюль Верн заметил над Полярной звездой комету; это было неожиданно, ибо астрономы, предсказывавшие ее появление, утверждали, что в северном полушарии она будет невидима.

Стоянка в Копенгагене длилась неделю. Затем, высадив Робера Годфруа, который собирался добраться до Нордкапа, «Сен-Мишель» вновь пустился в плавание но каналу Эйдер к Дилу, где четырьмя днями позже встал на якорь; после захода в Ле-Трепор, он отшвартовался в Нанте.

Плавание это, на наш взгляд, имело место в 1880 году, а не в 1881, как принято думать, ибо в недатированном письме из Шантене говорится:

«Я никак не рассчитывал на это, полагая, что второй том «Жангады» достаточно велик, я ведь не из числа импровизаторов… Быть может, нас избавит от затруднений то обстоятельство, что браг мой напечатает рассказ о нашем последнем плавании под названием «Из Роттердама в Копенгаген». Я собираюсь отправиться в Ле-Трепор, где и проведу остаток отпуска».

«Жангада» появилась в 1881 году, стало быть, письмо это было написано во второй половине лета 1880 года: не могло же плавание, рассказ о котором опубликован в 1880 году, состояться в 1881.

В 1880 году Жюль Верн вместе с Этцелем-сыном и Раулем Дювалем снова взял курс на Ирландию, Шотландию и Норвегию.

Последнее плавание «Сен-Мишеля III» состоялось в 1884 году; 15 мая яхта вышла из Нанта, а в июне автор писал Этцелю из Виго: «Я отпустил всю компанию — Дюваля, Жюля и моего брата погулять. А для меня — слишком жарко…» Что же касается Онорины, то она вместе с сыном Мишелем и Годфруа направилась прямо в Оран к своему зятю Леляржу, чтобы дожидаться там прихода «Сен-Мишеля».

В Гибралтаре, с честью выстояв против коварства пуншей, которыми его угощали английские офицеры, не упустившие случая в связи с его прибытием оживить свою унылую службу, Жюль Верн сделал короткую остановку и 27 июня встретился в Оране со своим сыном и Онориной. Местное географическое общество не преминуло устроить заседание в его честь.

Затем «Сен-Мишель» направился в Алжир, где Онорина смогла обнять свою дочь Валентину и ее мужа, господина де Франси, состоявшего там на службе. Жюля немного удивила толпа любопытствующих, собравшаяся на набережной, но он обрадовался случаю принять у себя на борту своих двоюродных братьев Жоржа и Мориса Аллот де ла Фюи; один из них был офицером-спаги[89], памятуя о котором Жюль Верн написал «Гектора Сервадака», другой — офицером инженерных войск, в будущем он станет известным археологом; писатель испытывал к нему живейшую симпатию. Жюль Верн был в отличном расположении духа.

10 июня яхта бросила якорь в бухте Бона. Предстоял переход до Туниса, а море разбушевалось. Недавнее крушение трансатлантического судна в этом районе Средиземного моря так напугало Онорину, что Жюль Верн, уступая ее настойчивым просьбам, согласился сойти на берег и продолжить путешествие по суше, а тем временем капитан Оллив должен был привести яхту в Тунисский порт. Французский агент господин Дюпорталь предложил писателю свои услуги с тем, чтобы облегчить ему путешествие по железной дороге, но — как тут не вспомнить случай из романа «Вокруг света в восемьдесят дней» — путь этот обрывался в Сахаре. Ночь туристам пришлось провести в на редкость скверной гостинице, из-за нашествия клопов нельзя было заснуть ни на минуту; мало того, от недоброкачественной пищи все гости заболели. Для Жюля это был превосходный случай проклинать «гнусную землю», где ему приходится скитаться по милости жены, так что, кроме дорожных неудобств, Онорине пришлось выдержать еще и семейную сцену.

Только после того, как отыскался ветхий дилижанс, им удалось проехать по ужасной дороге оставшиеся сто километров, а уж из Гарнадау можно было добраться поездом до Туниса.

Маленькая группа находилась, по всей видимости, в плачевном состоянии, и нетрудно вообразить себе изумление и энтузиазм наших путешественников, когда на вокзале им стало известно, что в их распоряжение предоставлен поезд самого бея, к тому же в Тунисе бей устроил им пышный прием.

«Сен-Мишель III», стоявший на якоре в Лa-Гулетт, принял на борт своих пассажиров и взял курс на Мальту. Вскоре поднялся шторм, заставивший их искать укрытия за мысом Бон. Спокойные воды бухты Сиди-Юсуфа, укрытой дюнами, располагали к купанию; на пляже было пустынно, и его нежданных гостей охватило то самое ощущение свободы, возникновению которого способствует одиночество. Отбросив комплексы людей цивилизованных, все с радостью предавались забавам, и Жюль Верн не отставал от других, пользуясь ситуацией, возвращавшей его к детским мечтаниям. И если бы не надежный силуэт «Сен-Мишеля», они вполне могли бы вообразить себя потерпевшими кораблекрушение! Представьте себе знаменитого писателя, отплясывающего вокруг воображаемого священного костра! Сын Жюля Верна, оставшийся на борту, пришел в восторг от этого зрелища и, желая принять участие во всеобщем веселье, выстрелил из ружья! Тут из-за дюн, где, казалось, не было ни одной живой души, выскочили арабы и, вообразив, будто их атакуют, ответили пальбой. Перестрелка послужила причиной поспешного отступления ошеломленных купальщиков к «Сен-Мишелю». На следующий день яхта взяла курс на Мальту.

И тут их подстерегала настоящая опасность: яхте пришлось бороться с сильнейшей бурей, она могла разбиться о прибрежные скалы острова. Не отважившись но такой непогоде войти в фарватер Ла-Валетты, капитан Оллив стал подавать сигналы бедствия, но никто не откликнулся. Всю ночь ему пришлось сражаться с ураганом. На борту порядочно струсили и, если верить Годфруа, Жюль Верн просил святого Михаила спасти их от гибели в морской пучине, упрекая его в том, что он медлит прийти к ним на помощь! К рассвету положение стало и вовсе безнадежным, но святой, должно быть, не остался безучастным, так как одному лоцману удалось-таки подняться на борт и доставить яхту в военный порт Ла-Валетта.

Для Жюля Верна путешествие это оказалось весьма полезным: он собирался писать роман, действие которого должно было происходить на Средиземном море. Трудно было отказаться от продолжения плавания, от Адриатики, но обстоятельства требовали его возвращения в Париж, ему пришлось смириться. Да и Онорине не терпелось обрести под ногами твердую почву континента, и она, по всей видимости, настойчиво склоняла его к такому решению.

Сотня километров, отделявшая Мальту от Катании, была пройдена благополучно. Совершив восхождение на Этну, они тотчас покинули Сицилию. Не без некоторых затруднений яхта миновала Мессинский пролив и направилась в Неаполь, а потом в Чивитавеккью.

И тут Онорина решительно отказалась продолжать морское путешествие до Нанта: ступив на твердую землю, она не желала с ней расставаться. Было решено, что капитан Оллив отведет яхту в устье Луары. Жюль Верн тем более охотно покинул свое судно, что открывавшийся им сухопутный путь отвечал желаниям молодого Жюля Этцеля, который, должно быть, ловко принял сторону Онорины. К тому же, по здравому размышлению, такое путешествие имело свои преимущества, ибо давало писателю возможность посетить столь дорогую его сердцу Италию.

Итак, они отправились в Рим весьма прозаичным путем — по железной дороге. Однако очень скоро Жюлю Верну пришлось отказаться от роли простого туриста; хотел он того или нет, но римляне почитали его высоким гостем и во что бы то ни стало хотели воздать подобающие почести автору, к которому испытывали большую привязанность. Писатель давно мечтал увидеть Рим. Он так много думал о Вечном городе. И хотя ни разу там не бывал, знал его досконально, вплоть до мельчайших топографических подробностей, чем немало удивил префекта.

7 июля Жюль Верн получил аудиенцию у папы римского, который высоко оценил научную сторону его творчества, а главное, чистоту и нравственную силу его произведений.

Если во Флоренции Жюлю Верну удалось сохранить инкогнито, то в Венеции этого не случилось, хотя в отеле «Ориенталь» он остановился под именем своего дяди, Прюдана Аллота. Быть может, его выдала Онорина? Дело в том, что ей нравились почести, которыми сам он пренебрегал. Очень может быть. Во всяком случае, венецианцы без устали устраивали фейерверки и вывешивали транспаранты с надписью «Eviva Giulo Verne!». Итальянцы охотно принимали писателя за своего.

Большее удовольствие Жюлю Верну доставил визит австрийского эрцгерцога Луиса Сальвадора. Принц был человеком образованным: художник и ученый, он жил в уединении в своем поместье на Балеарских островах, проводил океанографические исследования на борту яхты «Ла Никс». Он познакомил писателя со своими работами. Впоследствии между ними установилась дружеская переписка.

И вот наконец пробил час возвращения. Как утверждают, в Милане Жюль Верн долго изучал «Эскизы и заметки Леонардо да Винчи, связанные с авиацией». Известно, что к Леонардо да Винчи он проявлял интерес с юных лет и даже сделал его героем одной комедии, над которой долгое время работал. Поэтому вполне логично предположить, что писатель уделил внимание документам, представлявшим для него двойной интерес: они принадлежали творцу «Моны Лизы», а кроме того, имели отношение к первому проекту летательного аппарата тяжелее воздуха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.