ЗАХВАТ ГАЛЕОНА С СОКРОВИЩАМИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЗАХВАТ ГАЛЕОНА С СОКРОВИЩАМИ

Пустившись дальше в погоню за галеоном с сокровищами, Дрейк объявил своим людям:

— Того, кто первым увидит галеон, ждет награда — золотая цепь!

Упомянутый корабль, более известный в литературе как «Какафуэго» (то есть «Извергающий огонь»), на самом деле назывался «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон». Он был замечен из «вороньего гнезда» Джоном Дрейком в воскресенье 1 марта 1579 года недалеко от мыса Пунта-де-Галера, примерно в четырех лигах.

«Теперь, — писал Флетчер, — предстояла трудная задача его поймать. Если бы там заподозрили наши движения, „Какафуэго“ спасся бы к берегу, который был, по несчастью, близок, и тогда нам не видать бы его богатств как своих ушей. Плохо было также то, что мы двигались чуть не вдвое быстрее и встреча должна была произойти через несколько часов при ярком свете дня. Тогда в голове генерала созрел смелый план. За кормой „Пеликана“ были спущены все пустые бурдюки, которые, наполнившись водой, сильно замедлили ход корабля. Генерал решил дождаться вечера, когда под тропиками с материка начинает тянуть бриз: противный ветер помешает испанцам спастись на берег.

И вот, когда желанный час наступил, и полнее надулись паруса, и скрылись из глаз очертания берега, уклоняющегося здесь к востоку, бурдюки были убраны и „Пеликан“ быстро нагнал свою ничего не подозревавшую жертву. Когда нас разделяло расстояние не больше кабельтова, с корабля крикнули испанцам поворотить нос против ветра. Те продолжали идти, не меняя направления. Тогда по реям был дан залп, мы подошли вплотную, и через несколько минут все было готово: на „Какафуэго“ распоряжалась наша команда, испанский капитан, раненый, у нас в плену».

Из свидетельских показаний самого Сан Хуана де Антона, записанных Педро Сармьенто де Гамбоа, известно, что «Золотая лань» приблизилась к правому борту его корабля примерно в девять часов вечера: «Сан Хуан приветствовал его, но корсар не ответил на салют. Полагая, что это был корабль из Чили, где в то время происходило восстание, маэстро де Антон подошел к борту. К этому времени англичане уже забросили крючья на его корабль, крича: „Мы — англичане! Уберите паруса!“ Кто-то сказал: „Спустите паруса, сеньор Хуан де Антон; если вы это не сделаете, то пеняйте на себя — вы будете отправлены на дно“.

Сан Хуан ответил: „Почему англичане приказывают мне спустить паруса? Придите ко мне на борт и уберите паруса сами!“ Услышав это, те, что были на борту английского корабля, начали свистеть и трубить. Затем раздался залп, произведенный, по всей видимости, примерно из шестидесяти аркебуз, потом полетели стрелы, которые ударили в борт корабля, а выстрел из пушки ядрами, связанными цепью, сбил бизань-мачту и отправил ее в море вместе с парусом и латинским реем. После этого англичане произвели второй выстрел из большой пушки, вновь закричав: „Уберите парус!“, и одновременно их пинас стал у левого борта, и около сорока лучников взобрались на руслени вант и проникли на судно Сан Хуана де Антона, тогда как с другой стороны у борта стал английский корабль. Таким вот образом они принудили судно Сан Хуана сдаться. Они спросили о пилоте и капитане у самого Сан Хуана де Антона, который находился на палубе. Он ничего им не ответил. Не видя иных людей на палубе, они схватили его и переправили на английский корабль, где он увидел корсара Фрэнсиса Дрейка, снимавшего свой шлем и кольчугу. Фрэнсис Дрейк обнял Сан Хуана де Антона, промолвив: „Терпение, дружище, на войне такое случается“, и тут же приказал запереть его в каюте на корме, приставив для его охраны двенадцать человек».

Из показаний писаря Доминго де Лисарсы явствует, что кроме шкипера галеона англичане забрали на борт «Золотой лани» его боцмана (и, видимо, родственника) Санчо де Антона.

«На следующее утро начался осмотр и подсчет, длившийся шесть дней, — делится своими впечатлениями Флетчер. — Нужно было перевести дух после такого безостановочного преследования, но главным образом оказать любезность капитану Хуану де Антону и освободить его от забот о столь тяжелом грузе. Мы нашли здесь много съестных припасов: фрукты, консервы, сахар, муку и прочее, а главное (что и было причиной столь медленного плавания) — бриллианты и драгоценные камни, тринадцать ящиков серебряной монеты, восемьдесят фунтов золота, двадцать шесть бочек нечеканного серебра, два красивых серебряных золоченых кубка и разную мелочь, всего на сумму около трехсот шестидесяти тысяч песо. Мы дали за это хозяину полотна и других вещей и в исходе шестого дня простились и расстались: он, несколько облегченный, поспешил в Панаму, а мы — в открытое море, чтобы на досуге подумать, какое направление нам лучше всего было принять».

Лаконичные воспоминания Флетчера дополняют свидетельские показания Сан Хуана де Антона (в записи Педро Сармьенто де Гамбоа):

«На следующее утро, в понедельник, в девятом часу корсар отправился позавтракать на корабль Сан Хуана. В то же время он оставил приказ своему старшему сержанту накрыть его стол для Сан Хуана де Антона словно для него самого.

Фрэнсис Дрейк оставался на захваченном судне до обеда, расспрашивая о богатствах, которые он вез, и вернулся на свой корабль пополудни. Покинув то место, где он захватил это судно, он пошел с попутным ветром под бизанью и фоком на северо-запад, в сторону Никарагуа, а через три дня — на северо-северо-запад и север, четверть к северо-западу.

В течение первых трех дней благоприятной погоды он перевез с помощью пинаса все серебро с судна Сан Хуана де Антона на свой корабль, удерживая в то же время в качестве пленных на своем адмиральском корабле испанцев, которых он обнаружил на ограбленном судне, каковых было десять или одиннадцать человек, из них пятеро — моряки, остальные — пассажиры.

Зарегистрированного серебра было на 362 тысячи песо в слитках, реалах и золоте. Из них 106 тысяч принадлежало Его Величеству, а остальное — частным лицам. Это то, что было зарегистрировано, но вместе с тем, что находилось на борту помимо этого, общая стоимость превышала 400 тысяч песо.

Он забрал всю провизию, в которой нуждался, и две бочки воды, такелаж, паруса, парусину и канаты».

Английский корабль Сан Хуан де Антон нашел хотя и потрепанным бурями, но все же в прекрасном состоянии. Он насчитал на борту «Золотой лани» примерно 85 человек — «двенадцать из них были джентльменами или кавалерами». К генералу все относились с величайшим уважением. У двери его каюты постоянно стоял часовой. Обедал он один, под звуки труб и рожков.

На корабле не делали тайны из произведенных набегов на испанские корабли и откровенно насмехались над религиозными чувствами пленников. Показав испанскому шкиперу украшенное изумрудом распятие Христа, похищенное в Вальпараисо, спросили:

— Если это — Бог, то почему он не смог уберечь ваше судно?

Посмеявшись над распятием, англичане заявили, что «Бог находится на небе», и поинтересовались у испанцев, как они, взрослые люди, вообще могут пользоваться такими вещами.

На вопрос Сан Хуана де Антона, объявлена ли война между Англией и Испанией, Дрейк ответил, что у него есть поручение от королевы. Позже он добавил, что мексиканский вице-король дон Мартин Энрикес ограбил его и его родственника Хокинса и что теперь он возмещает свои потери:

«Он пожаловался на вице-короля Мексики, сказав, что тот нарушил слово, данное Джону Хокинсу, и проигнорировал охранное свидетельство короля Испании. Фрэнсис Дрейк утверждал, что присутствовал при том и потерял семь тысяч песо во время этого разгрома, а три сотни англичан было убито.

Он добавил, что, исходя из того, что король является с тех пор казначеем тех сумм, которые он забрал у него десять лет тому назад, он теперь желает стать казначеем королевского состояния. Поэтому то серебро, которое он забрал у короля, предназначено ему; а серебро, взятое у частных лиц, предназначено королеве — его суверенной государыне.

Он сказал, что ему нет дела до вице-короля Перу и всех его людей. Он поручил Сан Хуану де Антону просить вице-короля Перу от его имени не убивать английских пленных и сказал, что если они будут убиты, это будет стоить ему более двух тысяч голов — но не выходцев из Испании, а уроженцев этих мест, добавив, что если ему удастся добраться до Англии живым, там не найдется ни одного человека, который помешал бы ему исполнить эту угрозу.

Сан Хуан де Антон сказал ему, что если те англичане не были убиты до сего времени, то вице-король едва ли убьет их теперь. Англичанин спросил Сан Хуана, что он думает по поводу намерений вице-короля в отношении их. Он ответил, что их, вероятно, отправят в Чили служить в качестве солдат в гарнизоне, где многих уже разместили, чтобы сражаться против индейцев. Фрэнсис весьма обрадовался этому и успокоился; ибо он выглядел весьма раздраженным, когда говорил о них».

Запись свидетельских показаний Сан Хуана де Антона, сделанная в Панаме 16 марта 1579 года, несколько иначе передает слова Дрейка: «Упомянутый капитан Фрэнсис сказал свидетелю: „Я хорошо знаю, что вице-король пошлет за вами, чтобы получить от вас информацию обо мне. Скажите ему, что он убил уже достаточно англичан, но чтобы он не убивал оставшихся четверых (Джона Оксенхэма и его товарищей. — В. Г.), ибо если их убьют, это будет стоить ему более чем двух тысяч испанцев. Если их повесят в присутствии вице-короля, он узнает об этом и отправит ему головы (испанцев)“».

Дрейк показал испанскому шкиперу большую навигационную карту, которая была сделана для него в Лиссабоне и обошлась ему в 800 крузадо. Сан Хуан де Антон спросил у капитана, каким путем он собирается вернуться на родину. «Он сказал, — читаем в том же документе, — что для него есть четыре возможных пути добраться из Южного моря в Англию. Один лежал через Индию и мыс Доброй Надежды; другой — через Норвегию, еще один — через Магелланов пролив. Он не назвал четвертого (но я полагаю, что он лежит… через мыс Мендосино с выходом к Лабрадору и Тукасу). Он сказал, что думает вернуться в Англию очень быстро — меньше чем через шесть месяцев.

Сан Хуан де Антон ответил, что он не сможет вернуться даже за год, так как находится в „мешке“. Англичанин сказал ему, что не знает, так ли это, и что он удовлетворится предполагаемым путем и последует по нему.

Сан Хуан де Антон сказал, что он уверен в том, что, без сомнения, англичанин пойдет мимо побережья Никарагуа и Новой Испании… Ибо англичанин сказал ему, что пойдет за водой на остров Каньо близ Коста-Рики, поскольку испытывает в ней недостаток…

Общая сумма золота и серебра, которую этот английский корсар взял в Южном море между портом Вальпараисо, где он ограбил капитану, называемую „Лос Рейес“, и мысом Сан-Франсиско, где он ограбил Сан Хуана де Антона, оценивается в 447 тысяч песо в монете, не считая стоимости фарфора, изделий из золота и серебра, драгоценных камней и жемчуга, а также тканей и провизии.

Ущерб, нанесенный кораблям, которые он пустил по воле волн в этих водах, вместе с тем, что он захватил на барке из Чили, который стоил более 2000 песо, был единодушно оценен еще в 100 тысяч песо. Никто не подсчитывал стоимость многих небольших вещей, захваченных им в различных местах».

На шестой день Дрейк отослал всех пленников на борт «Какафуэго», удержав при себе трех пилотов. Шкиперу галеона он разрешил «идти туда, куда тот пожелает. Сан Хуан де Антон поплыл на северо-восток, к мысу Коррьентес, но не терял Фрэнсиса Дрейка из виду еще около двух дней и все время наблюдал за его продвижением на северо-северо-запад».

В своих показаниях владелец «Какафуэго» не забыл также рассказать о подарках, которыми Дрейк осчастливил пленных испанцев. Педро Сармьенто де Гамбоа записал:

«Перед тем как отпустить судно Сан Хуана, англичанин сделал несколько подарков тем, кого он ограбил. Каждому он вручил по тридцать или сорок песо наличными деньгами. Одним он дал отрезы ткани из Португалии и сельскохозяйственные инструменты, такие как мотыги и садовые ножи; другим — два своих собственных плаща, украшенных опушкой. Солдату по имени Викторио он дал кое-какое оружие. Сан Хуану де Антону он подарил кремневое ружье, сказав, что оно было прислано ему из Германии и что он высоко ценил его. Писарю он дал стальной щит и шпагу, сказав, что поступает так, чтобы писарь мог почувствовать себя воином. Сан Хуану он дал две бочки дегтя, шестьсот железных чушек из Германии и бочонок пороха. Купцу по имени Куэвас он дал несколько вееров с зеркалами, сказав, что это — для его дамы. А еще Сан Хуану де Антону он дал позолоченную серебряную чашу, на которой было написано его имя — Францискус Дракес».

Кроме того, Дрейк отдал шкиперу «негра, которого он захватил в Арике, потому что упомянутый негр в присутствии свидетеля (Сан Хуана де Антона. — В. Г.) упал на колени перед упомянутым капитаном и умолял его оказать ему милость и отпустить со свидетелем, ибо его хозяин был уже в летах.

Упомянутый капитан сказал ему: „Как только ты пожелаешь уйти, ты сможешь уйти с Божьим благословением, поскольку я не желаю брать с собой никого помимо его воли“.

Затем он попросил свидетеля отослать упомянутого негра назад к его хозяину и с тем передал негра свидетелю, который забрал его с собой».

Отпуская испанцев, Дрейк выдал Сан Хуану де Антону специальный пропуск, адресованный командирам пропавших кораблей экспедиции — «Элизабет» и «Мэриголд». Сохранилась испанская копия этого пропуска:

«Мистер Уинтер, если Богу будет угодно, дабы, при благоприятных обстоятельствах. Ваша честь повстречала м-ра Сан Хуана, я прошу Вас обойтись с ним по-доброму, в соответствии с обещанием, которое я дал ему. Если Ваша честь будет нуждаться в чем-либо из вещей, которые везет Сан Хуан, заплатите ему двойную их стоимость товарами, которые везет Ваша честь. Распорядитесь, чтобы никто из Ваших солдат не причинил ему вреда или раны…

Это письмо, написанное мной, предназначено не только для м-ра Уинтера, но также для м-ра Томаса, м-ра Арла [Чарлза], м-ра Куба [Коба], м-ра Энтони и всех иных добрых друзей, коими я командую… Я верую в Бога и в то, что он не будет больше причинять нам забот, но поможет нам в наших страданиях. Умоляю Вас во имя любви Иисуса Христа, чтобы Вы, ежели Бог пошлет Вам страдания в несчастье, не отчаивались… ибо великий пророк говорил, что Господь дарует и дает нам новую жизнь. Может, так Бог проявляет свое милосердие и показывает нам свое сострадание — к славе своей, чести, могуществу и величию на все времена. Аминь.

Я, печальный капитан, чье сердце весьма тоскует о Вас,

Фрэнсис Диас [Дрейк]».

Когда «Какафуэго» и «Золотая лань» расходились в разные стороны, кто-то из испанцев с горькой иронией крикнул англичанам:

— Наш корабль больше никогда не будут называть «Извергающим огонь» — скорее уж «Извергающим серебро». Теперь ваш корабль будут называть «Извергающим огонь»!

Прощальные слова испанца весьма позабавили английскую команду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.