СРАЖЕНИЕ В ГАВАНИ САН-ХУАН-ДЕ-УЛУА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

СРАЖЕНИЕ В ГАВАНИ САН-ХУАН-ДЕ-УЛУА

Вечером 15 сентября корабли Хокинса подошли к гавани Сан-Хуан-де-Улуа — «морским воротам» Веракруса.

Город Веракрус, основанный завоевателем Мексики Эрнаном Кортесом, в то время находился примерно в 15 милях к северу от этой гавани. Сама гавань прикрыта от преобладающих здесь северных ветров невысоким каменистым островом, расположенным в полумиле от материковой земли. На его обращенной к материку стороне испанцы с помощью негров-рабов соорудили церквушку, здание таможни, несколько деревянных домов для гарнизона (он насчитывал полсотни солдат), складские помещения и набережную, к которой направлялись суда, желавшие стать на якорь в относительно безопасном месте.

Когда Хокинс появился в гавани, там стояли на якоре «двенадцать кораблей, которые, как говорят, имели на борту на 200 000 ф. ст. золота и серебра». Кроме того, в городе ожидали прибытия «серебряного флота» (официально — «флот Новой Испании») — ежегодной флотилии, доставлявшей из метрополии переселенцев и изделия европейских мануфактур, а потом увозившей на родину американские товары и сокровища.

Испанцы ошибочно приняли корабли англичан за суда этого флота. Хокинс прибег к уловке, отправив вперед три испанских судна, захваченных в заливе Кампече. Данное обстоятельство и ввело испанцев в заблуждение. Можно представить их испуг, когда, прибыв утром 16 сентября на борт флагманского галеона Хокинса, они обнаружили свою ошибку! Вся годовая выручка Мексики оказалась под контролем англичан. Однако генерал флотилии поспешил успокоить королевского казначея Франсиско де Бустаманте и заместителя городского головы Мартина де Маркану, заявив, что не собирается захватывать корабли с сокровищами, а лишь намерен отремонтировать свои суда и пополнить запасы продовольствия.

Отсалютовав испанскому гарнизону, находившемуся на острове и все еще не подозревавшему о том, что за гости пожаловали в гавань, английская флотилия стала на якорь недалеко от каменной набережной и подняла флаги с красным крестом Святого Георгия. Когда испанцы поняли свою ошибку, их охватила паника. Не слушая приказов своего молодого командира Антонио Дельгадильо, они бросились к лодкам и пинасам, чтобы перебраться на материк. В итоге с комендантом гарнизона осталось лишь восемь солдат. Поскольку ни о каком сопротивлении англичанам не могло быть и речи, Дельгадильо отправил на переговоры с ними двух своих людей. Последние вернулись назад с переводчиком Антониу Годдардом, который, успокоив коменданта, рассказал ему о мирном характере визита флотилии Хокинса.

Тем временем, вернув испанцам захваченные в заливе Кампече суда и отпустив с миром почти всех пленных (кроме Бустаманте, Вилья-Нуэва и одного или двух других заложников), Хокинс послал сообщение властям в Мехико с просьбой разрешить ему переоснастить свои корабли и купить в Веракрусе необходимое снаряжение и провиант. Он также добавил, что, будучи подданным английской королевы, «любящей сестры короля Филиппа», надеется на покровительство вице-короля в случае прибытия из метрополии флота Новой Испании.

Утром 17 сентября у входа в гавань Сан-Хуан-де-Улуа неожиданно появился галеон «Сан-Педро» — флагманский корабль генерал-капитана дона Франсиско де Лухана, сопровождавший полдюжины тяжело нагруженных торговых судов. На его борту находился новый вице-король Мексики дон Мартин Энрикес де Альманса. Затем на горизонте показался вице-адмиральский галеон «Санта-Клара», командир которого, дон Хуан де Убилья, вел за собой еще пять торговых судов. Хокинс оказался в весьма опасном положении. Он знал, что благодаря реформе дона Педро Менендеса де Авилеса испанские «серебряные флоты» всегда должны сопровождаться хорошо вооруженными капитаной (флагманским кораблем) и альмирантой (вице-адмиральским кораблем). Кроме того, на бискайских верфях были построены галеоны для постоянной сторожевой армады, которая должна была патрулировать атлантические коммуникации. В тот год Менендес де Авилес впервые выслал их на морские пути Атлантики, и Хокинсу это тоже было известно.

Комендант Дельгадильо, заметив на горизонте корабли «серебряного флота», тут же послал к ним Кристобаля Санчеса с предупреждением об опасности. Англичане тоже увидели паруса указанного флота, и Хокинс предпринял ряд мер по укреплению своих позиций в гавани. Он вызвал Дельгадильо на борт «Джизес оф Любека» и заявил ему, что возьмет батарею на острове Сан-Хуан-де-Улуа под свой контроль. Затем попросил коменданта отправиться навстречу испанским кораблям и передать генерал-капитану «серебряного флота» письмо, в котором сообщал, на каких условиях он позволит ему войти в порт.

Позиция англичан, безусловно, была более выгодной, так как под их контролем оставались остров и якорная стоянка, на которую они могли не пустить испанские суда; в таком случае первый же шквал с севера выбросил бы их на скалистый берег.

Флот Новой Испании лег в дрейф в трех лигах мористее, после чего в порт был направлен пинас с белым флагом перемирия. Если верить Хортопу, переговоры начались бурно. Хокинс потребовал, чтобы вице-король разрешил снабдить англичан необходимыми припасами и обеспечил ему возможность свободно выйти из гавани через один из проходов, тогда как сами испанцы могли войти туда через другой проход. На это дон Мартин Энрикес высокомерно ответил, «что он — вице-король и имеет тысячу людей, поэтому он непременно войдет».

«Если он вице-король, — дерзко ответил Хокинс, — то я представляю здесь мою королеву и, значит, такой же вице-король, как и он. И если у него имеется тысяча людей, то мой порох и ядра найдут себе прекрасное применение».

Стороны долго спорили по вопросу о том, кто будет владеть островом Сан-Хуан-де-Улуа. Хокинс настаивал на своем приоритете, и переговоры затянулись на несколько дней, пока то ли страх перед шквалом, то ли дипломатические способности Хокинса не заставили дона Мартина уступить.

Согласно достигнутому соглашению англичанам разрешалось отремонтировать свои суда и закупить в городе провиант. В качестве гарантии их безопасности испанцы позволили им владеть островом и держать на трех береговых батареях 11 пушек. Ни один испанец не мог сойти на берег с оружием в руках. В понедельник 20 сентября указанный договор был ратифицирован и стороны обменялись заложниками — десять англичан против десяти испанцев. После этого Хокинс счел возможным освободить казначея Бустаманте.

Вечером испанцы снялись с якоря и стали на ночь на внешней стороне порта. Во вторник утром, воспользовавшись приливом и попутным ветром, они под звуки труб вошли в гавань, и оба флота салютовали друг другу. Сначала испанские суда попытались стать возле английских, но Хокинсу подобное положение дел не понравилось, и весь вторник и среду испанские и английские моряки трудились над тем, чтобы развести оба флота на разные стоянки. Наконец суда разошлись, развернувшись носом к берегу острова, причем с бушпритов можно было легко соскочить на причал, не прибегая к помощи шлюпок. Ближе всех к испанцам стоял «Миньон», рядом с ним — «Джизес оф Любек»; расстояние между флотами не превышало 20 ярдов.

Еще находясь на внешней стороне гавани, дон Мартин отправил тайный приказ городскому голове Веракруса дону Луису Сегри прислать к нему 120 солдат, а в понедельник вечером распорядился скрытно посадить их на суда флота. Это наращивание сил, согласно официальной испанской «Реляции», продолжалось также в среду и четверг в соответствии с разработанным планом нападения на корсаров. Между «Миньоном» и двумя испанскими галеонами — капитаной и альмирантой — был поставлен на якорь большой расснащенный хульк «Сан-Сальвадор» (водоизмещение — от 500 до 900 тонн, шкипер — Диего Фелипе), и в течение вечера среды он был привязан канатом к главной якорной цепи «Джизес оф Любека» и наполнен людьми.

Необычное передвижение испанских отрядов и установка на кораблях дополнительных пушек не прошли незамеченными для Хокинса, и в четверг 23 сентября, приведя свою флотилию в полную боевую готовность, он через Баррета передал вице-королю протест. В ответ испанцы заверили его, что дополнительная артиллерия будет немедленно снята. Поскольку это не было выполнено, Хокинс послал повторный протест. Между тем находившиеся на берегу испанцы изображали из себя друзей англичан и усиленно угощали их спиртным. Ожидая ответ на свой второй протест, Хокинс решил спуститься в каюту пообедать.

За его столом в качестве гостя сидел знатный заложник — дон Агустин де Вилья-Нуэва, захваченный, как сообщалось выше, на одном из судов в заливе Кампече. Из его рукава неожиданно показалась рукоятка кинжала. К счастью, один из стюардов, Джон Чемберлен, вовремя заметил это и, навалившись на дона Агустина, обезоружил его. Хокинс вскочил на ноги.

— Схватите его, — приказал он, — и отведите в каюту слуг! Пусть двое охранников стерегут мерзавца.

Вооружившись арбалетом, генерал быстро поднялся на палубу и вскоре перебрался на борт «Миньона». Вахтенные сообщили ему, что на хульке испанцы ведут себя крайне подозрительно. Хокинс бросил взгляд на бак хулька и увидел там вице-адмирала Убилью: тот был вооружен и облачен в доспехи. Используя свой скромный запас испанских слов, Хокинс с презрением крикнул, что он — не джентльмен и ведет себя как мошенник. Это был вызов, и гордый испанец принял его. Генерал тут же выстрелил в противника из арбалета, а один из английских аркебузиров подстрелил какого-то солдата, появившегося на палубе хулька.

Перемирие закончилось. Убилья взмахнул белой салфеткой, подавая условный сигнал людям, прятавшимся на борту капитаны «Сан-Педро». Тотчас послышались звуки трубы, громкий топот ног и бряцание оружия. На острове испанцы с кинжалами в руках бросились на своих английских собутыльников, тогда как солдаты из Веракруса стали перепрыгивать на причал с бушпритов судов, разя направо и налево застигнутую врасплох охрану батареи. Люди на хульке ухватились за канат, который они привязали к «Миньону», и начали тянуть его.

Однако англичане, остававшиеся на борту судов, держали ухо востро. Едва была поднята тревога, как испанские корабли подверглись артиллерийскому обстрелу со стороны флотилии Хокинса. Альмиранта «Санта-Клара» взорвалась от попадания ядра в ее крюйт-камеру.

Тем временем хульк сошелся нос к носу с английским вице-адмиральским судном, и испанские солдаты бросились на абордаж. «На это, — пишет Хортоп, — наш генерал громким и свирепым голосом крикнул нам: „Бог и Святой Георгий! Вперед на этих негодяев-предателей, очистите от них Миньон! Я верую в Господа, так что день будет за нами!“

Тогда моряки и солдаты перепрыгнули с „Джизес оф Любека“ на „Миньон“ и вышибли испанцев».

Надо заметить, что при первом же подозрении об измене Хокинс велел капитану «Миньона» Хэмптону быть начеку. Поэтому еще до того, как атака на его корабль была возобновлена, Хэмптон покинул прибрежную стоянку, отбуксировав судно на чистую воду кормой вперед, а потом обрушил шквал огня на горящую испанскую альмиранту.

Почти все англичане, находившиеся на берегу, были убиты в самом начале сражения. Среди трех уцелевших, как говорили, находился и Фрэнсис Дрейк: он спасся, прорвавшись через дерущуюся толпу на борт своего судна. Об этом, в частности, пишет испанский хронист Эррера, но Хортоп, который находился среди уцелевших, о Дрейке не упоминает.

Как только «Миньон» отступил, вражеский хульк повернулся в сторону «Джизес оф Любека»; в это время еще два испанских судна атаковали английский флагман, пытаясь взять его на абордаж. С трудом отбив натиск неприятеля, англичане перерезали главный швартов и укрыли флагманский корабль за «Миньоном».

Когда огонь пушек англичан стих, вражеская альмиранта была объята пламенем, а капитана и еще один корабль тонули. Вице-король, находившийся на капитане, оказался в смертельной опасности. В это время Франсиско де Лухан велел повернуть пушки береговых батарей в сторону английских кораблей и открыть по ним сокрушительный огонь.

Хокинс, однако, не пал духом. Попросив у своего пажа Сэмюэла кубок пива, он призвал пушкарей «стать к орудиям бодро, как приличествует мужчинам».

Едва командир отставил серебряный кубок в сторону, вражеское ядро сбило его.

— Не бойтесь! — воскликнул Хокинс. — Ибо Господь, спасший меня от ядра, спасет нас всех от этих предателей и негодяев!

Между тем «Эйнджел» был потоплен огнем береговых батарей, а изувеченный ядрами «Своллоу» взят на абордаж. Французский капитан Бланд попытался вывести из гавани судно «Грейс оф Год», но связанные цепью ядра сбили на нем грот-мачту. Француз велел своим людям поджечь изувеченный корабль и пустить его по ветру в сторону испанской флотилии, после чего вместе с командой перебрался на пинасе на борт английского флагмана.

Рангоут и корпус «Джизес оф Любека» тоже были разбиты, а фок-мачта свалилась на борт, задавив 12 человек. Когда Хокинс вернулся с вице-адмиральского корабля на свой флагман и увидел, в каком плачевном состоянии тот находится, он понял, что вывести эту развалину в море уже не удастся. Флагман пришлось прятать за «Миньоном» всю вторую половину дня. В это время к нему приблизился барк «Джудит», которым, как мы знаем, командовал Дрейк. До наступления темноты матросы перетаскивали с «Джизес оф Любека» на «Миньон» и «Джудит» провиант, оружие, порох, инструменты и деньги, вырученные в ходе экспедиции. Когда трюмы барка были заполнены, Хокинс велел Дрейку отвести «Джудит» к выходу из гавани и ожидать его там.

Неожиданно англичане увидели, как испанцы направили в их сторону два брандера — суда, начиненные порохом и другими горючими материалами. Это был весьма грозный и распространенный в ту эпоху маневр. Не ожидая приказов, экипаж «Миньона» стал в панике рубить швартовы и ставить паруса. Хокинс попытался остановить паникеров, но его никто не слушал. Когда «Миньон» стал отходить от флагмана, генерал в последний момент успел перепрыгнуть на его борт. Раненые моряки и солдаты из команды «Джизес оф Любека», не имевшие возможности эвакуироваться, были предоставлены своей судьбе.

«Миньон» направился к стоявшему в отдалении судну Дрейка. Что касается брандеров, то они прошли мимо английского флагмана, не причинив ему никакого вреда. Увы, вернуться назад Хокинс уже не мог: этому препятствовали как ветер, так и поднявшееся на море волнение.

Остаток дня «Миньон» и «Джудит» дрейфовали на расстоянии полета стрелы от испанского флота, а ночью, не зажигая сигнальных огней, барк Дрейка ушел в неизвестном направлении.

Ветер довольно быстро сменился на порывистые шквалы, налетавшие с севера, и это вынудило Хокинса два дня укрываться в подветренной стороне островка Сакрифисьос. Когда погода наладилась, он направился в сторону Пануко (современный Тампико). Испанцы, опасаясь новых шквалов, не стали преследовать его.

Дрейк, не имея, очевидно, никакого согласованного с Хокинсом плана действий, решил добираться до Англии самостоятельно. За это его потом не раз упрекали, обвиняя в дезертирстве. Почему он так поступил, теперь уже невозможно установить.

А тем временем, захватив «Джизес оф Любек», испанцы обнаружили на его борту всех своих заложников; проявив великодушие, англичане не казнили их за нарушение вице-королем условий соглашения и не забрали с собой в качестве живого прикрытия. Кроме заложников на английском флагмане было найдено 45 африканских невольников, несколько тюков добротного сукна и серебряный сервиз из адмиральской каюты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.