Кто он – Первый заместитель?

Кто он – Первый заместитель?

Этот вопрос, как ржавый гвоздь, все время торчал у меня в голове и не давал покоя. Глядя на Анатолия Аввакумовича Олейникова, я все время ловил себя на мысли, что невольно сравниваю его с предыдущим Первым замом главы КГБ – Филлиппом Денисовичем Бобковым!

В сравнении Олейников, прямо скажем, проигрывает Бобкову. Проигрывал не потому, что звезд на погонах меньше и моложе по возрасту – это дело наживное. Стать Первым могут многие, – быть им – редчайшее дарование. Это как в армии – миллионы солдат, офицеров и только одна должность начальника генштаба. Первый заместитель в КГБ или МБ – это и есть начальник генштаба. Необходим талант. Либо он есть, либо его нет. У Бобкова был талант, он был Первым. Олейников стал Первым, как, впрочем, могли стать и другие, – но быть Первыми им не дано.

Я хорошо знал Анатолия Аввакумовича, работал с ним вместе в равнозначной должности и звании, играл в одной команде, могу заверить, что он был прекрасным спортсменом, хорошим товарищем, профессионалом, полностью соответствовал своей должности и званию полковника, но на Первого… Нет, не тянул!

Первый заместитель – это ферзь на шахматной доске. Он кардинал, второе лицо в табеле о рангах, по должности и положению после «короля» – министра МБ Баранникова. Ключевая фигура министерства. Его мозг, его штаб, его главный разработчик, начальник оперативной «кухни», генератор идей, носитель государственных секретов… От руководителя такого уровня зависит успех государственных дел, судьба многих тысяч людей. Одним словом, как принято сейчас говорить – ОБН, очень большой начальник. Вот такую неимоверно и несоизмеримо большую должность неожиданно для всех получил скромный полковник Инспекторского управления…

По плечу ли ему эта ноша? – Этот вопрос задавали многие.

Некоторое представление о личности Олейникова дает его выступление на семинаре руководителей территориальных органов госбезопасности России.

Вот «основополагающие установки»:

«Мы заложили главный принцип, что мы отошли от наименования «противник» и будем работать по тем службам, которые работают против нас, которые, если говорить старым языком, враждебны нам».

Смысл понятен? Против кого «мы заложили…»?

Или: «Если взять по большому и простому счету, мы шестую и четвертую линии вместе соединили и сделали такой конгломерат с теми же старыми задачами, можно сказать, что и раньше – защита экономики. Но кое-что убрали. Тут были различные мнения: иметь – не иметь, но все-таки мы ее выдвинули на третий план, потому что экономика сейчас навязла у всех в зубах».

«Иметь – не иметь…» Кого, что? Я слушал и думал: «Не берусь судить, как у Олейникова с «экономикой», но с языком явно нелады.

Еще образчик нового, теперь уже «профессионального» подхода к борьбе с организованной преступностью:

«Мы пришли к выводу, что организованная преступность слишком широкое понятие. Поэтому взяли и решили отвечать за контрабанду и коррупцию, а через нее (через контрабанду или коррупцию?) просматривать всю организованную преступность. По сути дела, это управление по борьбе с организованной преступностью, но оно будет отвечать чисто за контрабанду и коррупцию, но через призму будет смотреть на всю организованную преступность».

Так-то вот! Понятно, как будет по-новому, «через призму»? А для убедительности – критикует все старое! Чтоб камня на камне…

– Мы решили создать Штаб, чтобы как-то организовывать… – Вы знаете, Центральный аппарат КГБ был такой мощной махиной, каждое управление жило своей отдельной жизнью, несвязанной, много неувязок между управлениями, на высоком уровне был бюрократизм. И практически не было такого централизованного органа, который бы направлял все управления на определенные задачи, на определенное пополнение информационной базы…

Видать, для придания новой структуре еще большей значимости, Олейников решил поднять ее на уровень государственной важности:

– Чтобы как-то объединить всю информацию, То есть, чтобы вся информация как внутри него сходилась, так и выходила… нужен Штаб. Это орган, который бы сосредоточивал по заданиям Правительства, Президента, Верховного Совета на решение определенных задач определенные силы…

Теперь, понятно? Нет? Господи, какие же вы бестолковые…

– Мы сейчас сидим на информационном голоде по большому счету. С территорий у нас поступает где-то процентов двадцать той информации, что когда-то поступало. Решили создать Штаб… в составе двух управлений. Это информационно-аналитическое, чтобы выдавать в верхние эшелоны власти, и оперативное управление… Это больше, грубо говоря, толкачи (?!), которые будут сидеть и требовать чего-то, но главное, нам надо, чтобы они сосредоточивали на конкретных задачах, не так, в общем, – смотрите туда-сюда, занимайтесь тем-то, а решать определенные задачи, что сейчас от нас конкретно требуют. Это прозвучало в выступлении Бурбулиса.

Долго и бессвязно вещал Олейников, цитировать его речь далее некорректно. На слуху еще были доклады генерала армии Бобкова. Опытный, мудрый политик всегда писал доклады только сам. Точнее сказать, наговаривал стенографистке текст своего будущего выступления. А в кабинете, в уголочке, молча сидел приглашенный им опытный оперработник и слушал. Затем, во избежание возможных ошибок, допущенных стенографисткой после расшифровки, оперативник читал текст и вносил поправки. Обычная работа адъютантов, помощников, секретарей с целью экономии времени большого руководителя…

Олейников делал ссылки на такие «авторитеты» как госсекретарь Бурбулис или заместитель премьера Шохин.

Иногда его заносило, как Хлестакова:

– Я тут к Хасбулатову ходил… Шумейко дергаю каждый день за галстук: «Давай проталкивать Закон об оперативной деятельности…»

В ответ из зала укоризненные взгляды и молчание.

– Я вам скажу откровенно, Президент сейчас жестко ставит вопрос о том, чтобы Министерство безопасности начало функционировать. Министерства, которые сейчас созданы, если сказать по большому счету, они больше «координирующие», с трудом формируются, нет влияния на местах, слабы…

Олейникова постепенно все больше стало заносить. Он уже хвастался тем, что якобы Минбезопасности сейчас единственное, которое «еще хоть как-то функционирует», а остальные министерства и ведомства вообще не работают.

– Поэтому Президент ставит вопрос: «Братцы, помогите нам в укреплении российской государственности! – Разоткровенничался Олейников перед аудиторией. – В исполнительской работе структур!»

Сделав небольшую паузу, Олейников решил сгладить беспомощность Президента:

– Вы сами знаете, на местах идет тяжба, иногда вражда между различными структурными представителями Президента, местной администрацией…

Не зная, где найти место органу безопасности, Олейников сформулировал свою мысль следующим образом:

– Поэтому где-то нам тоже надо принять и сделать, эта задача, конечно, ребром не ставится… Надо найти свое место… Вы все представители республик и знаете, что сейчас другая крайность пошла на самостоятельность, если сказать по-украински…

Он еще что-то плел невнятное, затем перекинул разговор на Северный Кавказ, Чечено-Ингушетию, где «практически никто не знает как эту проблему решить», а «мы тут организовали приличное информационное обеспечение всех процессов…»

Помните Ленина крылатую фразу «научиться торговать»?

Аввакумыч вдруг начал озвучивать одну ленинскую «установку» за другой.

– Что нам делать дальше после вывески, создания структуры? Что необходимо для нормального функционирования органов безопасности? Первое. Те объекты КГБ, которые остались недостроенными по причине отбытия СССР в «нети», в которых нет сейчас особой нужды, а также многие другие участки, закрепленные за Министерством под далекую перспективу, надо реализовывать на аукционах, как сейчас это принято в деловом мире. Посмотреть, что у нас можно продать за хорошие деньги. Надо это делать.

Эх, Аввакумыч! Ленин ведь призывал «научиться торговать», а не продать с молотка за копейки Россию, как это сделал Чубайс! Впрочем, как видим, идея продать принадлежит вовсе не Чубайсу, а Бурбулису, чьи «установки» сейчас так рьяно озвучивал Аввакумыч… Чубайсу и в голову не могло прийти, что помимо промышленности, земли, сырья можно оказывается еще и… продать государственную спецслужбу! А почему бы и не продать, если Бакатин даром отдал США сверхсекреты КГБ!

Прямо скажем, неуклюже мыслил и говорил Олейников. Ни руководители органов и подразделений, ни рядовые чекисты не приняли Аввакумовича. Даже обещания добиться для сотрудников права бесплатного проезда в общественном транспорте, денежной компенсации за поднаем жилья и увеличения командировочных расходов не прибавили авторитета Олейникову. Собравшиеся знали, что творится в Москве и регионах.

Душное, безотрадное состоялось совещание…

Подумалось и другое: «Если первые руководители главного органа безопасности «демократического» государства говорят как оппозиционеры – плохи дела у этого государства!»