17 апреля – Павел ЛУСПЕКАЕВ

17 апреля – Павел ЛУСПЕКАЕВ

Этот актер сыграл множество ролей в кинематографе и на сцене театра, однако в народной памяти навсегда запечатлелся в образе таможенника Павла Верещагина из фильма «Белое солнце пустыни». По злой иронии судьбы, актер так и не сумел насладиться славой своего героя: он скончался спустя месяц после выхода фильма на широкий экран.

Павел Луспекаев родился 20 апреля 1927 года в Луганске. В начале 40-х годов окончил Луганское ремесленное училище. Подростком попал в один из партизанских отрядов, неоднократно участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы. Во время одного из боев был ранен. После выздоровления был определен на службу в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта.

В 1944 году Луспекаев оставил военную службу и осел в Ворошиловграде – его зачислили в труппу местного драматического театра. В течение двух лет, пока там находился, сыграл несколько ролей, среди которых самыми заметными были: Алешка в спектакле «На дне» М. Горького и Людвиг в постановке «Под каштанами Праги» К. Симонова.

Летом 1946 года Луспекаев приехал в Москву и подал документы в Театральное училище имени М. С. Щепкина. По свидетельству очевидцев, он был преисполнен решимости обязательно поступить в училище, хотя прекрасно понимал все свои огрехи – у него была специфическая южная речь, грубые манеры и недостаток общего образования. Кое-кто из абитуриентов откровенно говорил ему, мол, парень, куда ты лезешь, но Луспекаев и не думал сдаваться. Вспоминает Р. Колесова:

«Называют фамилию: Луспекаев. На сцену вышел молодой человек с большими горящими глазами. Худой-худой, длинный-длинный. И начал читать. Это было удивительное зрелище. Читая басню, он жестами иллюстрировал каждое слово и изображал то действующее лицо, от имени которого читал. Показывал руками, как летают птицы, как звери шевелят ушами или вертят хвостом.

Потом он читал рассказ Довженко… В профессиональном смысле это было чтение абсолютно неграмотного человека (хотя Павел уже работал два года в театре), но… человека огромного дарования. Его темперамент захватывал, его обаяние завораживало. Но что это? Руки забинтованы. Константин Александрович Зубов спросил Луспекаева: «Что у вас с руками?» Луспекаев ответил: «Ожог». Но Зубов был человеком весьма опытным и, сразу определив «болезнь», сказал: «А ну-ка, молодой человек, развяжите-ка руки, все равно мы знаем, что это татуировка!» Потом Павлу было задано несколько вопросов, на которые он очень остроумно ответил и… был допущен к экзаменам по теоретическим дисциплинам.

На экзамене по литературе абитуриенты писали сочинения. Павел взял лист бумаги, написал два-три слова, долго сидел, а потом сдал экзаменатору чистый лист. Василий Семенович Сидорин сказал, что за чистый лист он не может поставить даже единицы. На что К. А. Зубов бросил: «Изобретайте, что хотите. Я все равно его возьму!» Луспекаев был принят».

Между тем занятия в училище начались для Луспекаева с неприятной процедуры: преподаватели объявили ему, что не будут пускать его в аудиторию, если он не выведет наколки на своих руках. Луспекаеву пришлось идти в косметический кабинет и выдержать несколько болезненных операций. После них он в течение нескольких недель приходил в училище с забинтованными руками.

Кроме этого, у него уже тогда сильно болели ноги, но он никому не говорил об этом, даже преподавательнице танца, которая предъявляла к нему требования наравне со всеми. Обычно, после массы замечаний в свой адрес, Луспекаев в конце занятий подходил к пожилому педагогу и, по-свойски хлопая ее по плечу, говорил: «Спасибо, мамаша». Интеллигентная женщина была в шоке.

Что касается такого предмета, как «актерское мастерство», то здесь Луспекаев заметно выделялся среди всех своих сокурсников. Педагоги неизменно ставили ему оценку «отлично» за все сыгранные роли. А играл он разные персонажи. На 1-м курсе это был почтальон в «Ведьме» и немец-полковник в отрывке из «Молодой гвардии», на втором – Колесников в леоновском «Нашествии». Однако самый большой успех сопутствовал Луспекаеву в роли Васьки Пепла из горьковского «На дне». После этой роли К. А. Зубов проникся к Луспекаеву еще большей любовью и все последующие годы пестовал его как родного сына.

Во время учебы в «Щепке» Луспекаев познакомился со студенткой Инной Кирилловой, которая училась на два курса старше его (курс В. И. Цыганкова). Это была всегда подтянутая, строгая девушка, всем своим внешним видом напоминавшая многим гимназистку. Их любовь друг к другу была одной из самых трогательных в училище, и в скором времени дело завершилось свадьбой. Венцом этого брака станет дочь, которую счастливые родители назовут Ларисой.

Закончив училище в 1950 году, Луспекаев очень надеялся на то, что его примут в труппу какого-нибудь столичного театра. Больше всего ему хотелось оказаться в составе прославленного Малого театра, однако, когда он там показался, умудренные мэтры скептически покачали головами: у Луспекаева за четыре года пребывания в столице так и не пропал его южный акцент. Актер с таким акцентом в Малом театре был не нужен. И Луспекаеву не оставалось ничего иного, как уехать подальше от Москвы. Так он попал в Тбилисский государственный русский драматический театр имени А. С. Грибоедова. Отмечу, что в труппу этого театра их тогда из «Щепки» попало трое: Луспекаев, Кириллова и Николай Троянов.

Первый выход Луспекаева на сцену театра состоялся 3 ноября в роли Мартына Кандыбы в спектакле по пьесе А. Корнейчука «Калиновая роща». После этого роли в других постановках последовали одна за другой: Жорж в «Битве за жизнь», Вожеватов в «Бесприданнице» (обе – 1951), Хлестаков в «Ревизоре» (1952), Тригорин в «Чайке», Алексей в «Оптимистической трагедии» (обе – 1953).

О том, каким был Луспекаев в те годы, рассказывает его коллега по театру М. Плисецкий: «Его способность к убедительнейшей импровизации в жизни порой помогала нам в трудных ситуациях. Как-то во время гастролей в Кисловодске мы в одно из воскресений отправились на выездной спектакль в Пятигорск. Когда поезд подошел к перрону, стало ясно, что хлынувшие к вагону зрители только что закончившихся скачек не дадут нам возможности выйти. Тогда могучая фигура Павла кинулась к дверям. Он завопил: „Стойте, здесь сумасшедших везут, дайте пройти“. Оторопелая публика расступилась. А Павел командовал: „Выводите, осторожно выводите…“ И вывел всех актеров. Когда публика поняла, что ее провели, и кинулась в вагон, двери уже захлопнулись. А Павел весело кричал вслед: „Не тех вывели, сумасшедшие в вагоне остались“.

В Тбилисском театре имени А. Грибоедова Луспекаев по праву считался одним из самых заметных актеров. В конце концов слава о нем достигла ушей кинематографистов, и в 1954–1955 годах ему поступило сразу два предложения с киностудии «Грузия-фильм» сняться в кино. Луспекаев согласился. Так он сыграл Бориса в фильме «Они спустились с гор» (режиссер Н. Санишвили) и Карцева в «Тайне двух океанов» (режиссер К. Пипинашвили). Однако, несмотря на то что последняя картина имела большой успех у зрителей (в прокате 1957 года она заняла 6-е место, собрав на своих просмотрах 31,2 млн. зрителей), роль, колоритно исполненная Луспекаевым, так и осталась незамеченной, и ни один режиссер не сделал ему больше предложения о дальнейшем сотрудничестве с кино.

Между тем в середине 50-х годов в Тбилисском театре ставил спектакли режиссер Л. Варпаховский. Он был очень высокого мнения об актерском мастерстве Луспекаева и никогда не скрывал этого. Когда же Варпаховский уехал в Киев, в Театр русской драмы имени Леси Украинки, он стал буквально забрасывать Луспекаева письмами с предложением переехать работать к нему. Луспекаев какое-то время колебался, однако в 1957 году забрал жену с дочерью и приехал в Киев. Его первой ролью на сцене этого театра стал военный моряк Бакланов в спектакле «Второе дыхание» по пьесе А. Крона.

Стоит отметить, что эта роль Луспекаева буквально поразила театральный Киев. Актер был настолько органичен в роли Бакланова, что произошло чудо – и критики, и зрители оказались одинаково восхищены его игрой. Дирекция театра после этого немедленно утвердила новому актеру высшую ставку.

Не прошла незамеченной эта роль Луспекаева и для кинематографистов. Режиссер Киностудии имени А. Довженко Леонид Эстрин в 1958 году приступил к съемкам приключенческого фильма «Голубая стрела» и предложил Луспекаеву исполнить в нем роль начальника штаба. Луспекаев это предложение принял. Картина вышла на экраны страны в 1959 году и стала одним из фаворитов сезона – заняв 3-е место, она собрала 44,5 млн. зрителей. Однако, учитывая то, что роль Луспекаева в картине была не самой главной, зрителю он по-настоящему так и не запомнился.

В 1959 году Луспекаев решил в очередной раз сменить место работы – он был принят в труппу Ленинградского Большого драматического театра. Предыстория этого переезда была такова. В Киев к своему отцу, народному артисту СССР Ю. С. Лаврову, игравшему в одной труппе с Луспекаевым, приехал актер БДТ К. Лавров. Естественно, он захотел посетить один из лучших спектаклей Киевского театра и пришел на «Второе дыхание». Послушаем его рассказ:

«Главную роль в спектакле играл Луспекаев. Он произвел на меня огромное впечатление. Такое проникновение в суть характера своего героя, такое поразительно органичное существование на сцене мне редко приходилось видеть, хотя я знал многих прекрасных актеров. Впечатление было столь велико, что я после спектакля пошел к нему за кулисы и, не имея на то никаких полномочий, выпалил прямо: „Хотите работать в Большом драматическом театре?“ Он был ошарашен моим неожиданным предложением, не счел его серьезным и стал говорить: „Ладно, ладно, хорошо… Я рад, что тебе понравилось…“ У него была привычка сразу переходить на „ты“. И не оттого, что он относился с недостаточным уважением к собеседнику, просто он был на редкость прямодушен. „Ну что это я поеду в Ленинград? Там дожди, сырость… А в Киеве хорошо…“ Он явно не принимал всерьез моего предложения.

Через несколько дней я вернулся в Ленинград и рассказал Г. А. Товстоногову о впечатлении, которое произвела на меня игра Павла Луспекаева. Вскоре начались переговоры, и Павел оказался в Ленинграде…»

Стоит отметить, что первой ролью Луспекаева на сцене БДТ оказалась роль, которую Товстоногов давно навязывал Лаврову, но тот решительно от нее отказывался, – Егора Черкуна в горьковских «Варварах». Вводился Луспекаев на нее с трудом, потому что очень сильно волновался и пасовал перед своими партнерами. А помогла ему преодолеть свою робость одна забавная история, которая произошла в самый разгар репетиций. Рассказывает П. Луспекаев: «Однажды я прославился, можно сказать, на весь Ленинград. Еще в Киеве я снялся в противопожарной короткометражке под замечательным названием „Это должен помнить каждый!“. Деньги были нужны, вот и снялся. И забыл про нее. А как раз в это время я переехал в Ленинград к Товстоногову и начал репетировать „Варваров“. Волновался страшно. Они уже все мастера, а я для них темная лошадка. А тут, как на грех, на экраны Ленинграда вышел какой-то западный боевик, который все бегали смотреть. А вместо киножурнала мой противопожарный опус. Я там после пожара, возникшего из-за сигареты, прямо в камеру пальцем тычу и говорю: „Это должен помнить каждый!“ Вот тут ко мне популярность и пришла. Наутро перед каждой репетицией юмор: „Помни, Паша, помни. Дай, кстати, закурить“.

В течение первых трех лет пребывания Луспекаева в БДТ он испытывал небывалый творческий подъем, выпуская по две новые роли в год. Самыми заметными среди них были: Галлен в «Не склонивших головы», Бонар в «Четвертом» (оба спектакля вышли в 1961 году), Нагульнов в «Поднятой целине» (1964).

Однако в 1962 году у Луспекаева обострилась болезнь ног, и на одной ступне образовалась серьезная рана, которая никак не зарубцовывалась. Он тогда репетировал Скалозуба в «Горе от ума», но из-за болезни был вынужден надолго лечь в больницу, и премьера прошла без него.

В дни, когда болезнь наваливалась на Луспекаева и не давала сделать и шага, он лежал дома и сочинял рассказы. Об этом его увлечении не знал никто, естественно, кроме близких. Но однажды Луспекаев поведал свою тайну своему коллеге по театру и соседу по лестничной площадке О. Басилашвили. Послушаем его рассказ: «Однажды, когда я вошел к нему в комнату, он смущенно-торопливо спрятал под подушку какую-то тетрадку. Я понял, что лучше не спрашивать его ни о чем. Но как-то, очевидно желая вознаградить меня за понравившийся ему рассказ-показ или просто по-ребячьи похвастаться, что тоже было свойственно Паше, он предложил мне… прочесть его рассказ.

Надо сказать, я был тогда не очень высокого мнения об общей культуре и образовании Павла. Я знал, что война отняла у него детство, что его судьба была трудной. Это, а главным образом природный талант, объясняло и оправдывало Пашу, примиряло с тем, что он, как говорится, «не эрудит». Я не часто видел его с книгой. Поэтому, надо думать, мне не удалось скрыть изумления, и, выпучив глаза, я не столько спросил, сколько уже осудил:

– А ты что, пишешь рассказы?

Он виновато потупился.

– Да так… писал… ты прочти.

Я прочел то, что он назвал рассказом. Потом еще что-то подобное. Не знаю, не могу определить, к какому жанру, виду литературы следует отнести прочитанное, но это было невероятно интересно и талантливо. Ясно было, что пером движет рука совершенно неопытного литератора, но точность увиденного, непривычность взгляда на жизнь, подлинная искренность, самобытность рассказов Луспекаева произвели на меня ошеломляющее впечатление. Паша, оказывается, умеет не только видеть и изображать подсмотренное в людях, он очень по-своему, по-луспекаевски осмысляет жизнь…»

Что касается отношений Луспекаева с кинематографом, то они продолжали складываться не самым лучшим для актера образом. Режиссеры считали Луспекаева чисто театральным актером, поэтому если и приглашали его на роль, то ограничивались либо ролями второго плана, либо эпизодами. В начале 60-х он сыграл ряд таких ролей в фильмах: «Рожденные жить» (1960), «Балтийское небо» (1961), «Душа зовет» (1962), «Поезд милосердия» (1964), «Иду на грозу», «На одной планете» (оба – 1965).

Единственным исключением стала роль Степана в фильме Г. Полоки и Л. Шенгелия «Капроновые сети» (1963), в которой Луспекаев раскрылся во всю мощь своего таланта. Правда, съемки в этой картине проходили для актера не слишком гладко. Вспоминает Г. Полока: «Соавторство наше с Левоном Шенгелия оказалось не очень жизнеспособным. Луспекаева утомляли наши бесконечные споры. Однажды во время очередной мучительной репетиции он пришел в ярость. Больше всего досталось от него мне, и без того пребывавшему уже в полном отчаянии. Когда через короткое время он остыл, стало ясно, что он раскаивается. После каждого прогона он обращался за поправками только ко мне, причем не отставал, пока не вытягивал из меня какое-нибудь замечание. Потом оттащил меня в сторону и стал страстно просить прощения. Но я был слишком уязвлен и не мог справиться со своим самолюбием. Просто прервать отношения с артистом, играющим главную роль, режиссер не может, поэтому я решил соблюдать вежливую дистанцию. Обычное обращение „Паша“ превратилось в официальное „Павел Борисович“. Для искреннего, непосредственного Луспекаева это было мучительно.

Так продолжалось полмесяца. И вот натурные съемки закончены, Луспекаев уезжает в Ленинград. Вся группа вышла из гостиницы проводить его. Тут были и Николай Афанасьевич Крючков, и Леонид Харитонов, и Шенгелия, и мальчишки, игравшие главные роли. Я тоже вышел из номера, но не спустился к машине, как все, а помахал ему с открытой галереи четвертого этажа. До вокзала нужно было проехать полтораста километров, времени оставалось в обрез, а Луспекаев никак не мог распрощаться с провожающими. Шофер непрерывно сигналил, и вдруг Луспекаев сорвался с места и на своих больных ногах помчался вверх по открытой лестнице ко мне на четвертый этаж. Подбежал, схватил мою руку, поцеловал, хрипло сказал: «Прости!» – и побежал обратно. У меня перехватило дыхание. Как я клял себя за то, что мучил его холодной вежливостью!»

К сожалению, этот стремительный подъем оказался одним из последних в жизни Луспекаева. Дело в том, что вскоре после окончания съемок его вновь положили в больницу, где ему были сделаны две операции: сначала на носоглотке, а затем на ногах – ампутация пальцев ног. Поэтому в фильме «Капроновые сети» роль Луспекаева озвучивал другой актер – Леонид Галлис.

В 1965 году П. Луспекаеву было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

В том же году он покинул труппу БДТ по целому ряду причин. Здесь была и возникшая внезапно напряженность в отношениях с Товстоноговым, и невозможность из-за хирургической операции отдавать все свои силы сцене. Единственным заработком Луспекаева отныне остались кино и телевидение.

Через год на творческом счету актера появилась еще одна удачная роль, причем она вновь была связана с именем режиссера Г. Полоки. Речь идет о фильме «Республика ШКИД», в котором Луспекаеву досталась роль учителя физкультуры Косталмеда.

Стоит отметить, что первоначально фильм вмещал в себя две серии, и Луспекаеву в нем отводилась одна из главных ролей. Его герой должен был пережить массу различных историй, среди которых была и тайная любовь к преподавательнице Эланлюм, и трогательная дружба с шкидовцем Савушкой. Однако в самый разгар съемок у Луспекаева вновь обострилась болезнь, и его надолго уложили в больницу. В конце концов врачи приняли решение ампутировать у него стопу. На съемки фильма Луспекаев уже не вернулся, а когда Полока предложил доснять несколько сцен с участием актера прямо у него на квартире, из этой затеи ничего не вышло – Луспекаев так и не смог встать с постели. Поэтому роль Косталмеда оказалась в фильме слишком короткой.

Из других фильмов конца 60-х с участием Луспекаева назову следующие: «Три толстяка», «Залп „Авроры“, „На диком бреге“ (все – 1966), „Происшествие, которого никто не заметил“ (1967), телефильм „Жизнь Матвея Кожемякина“ (1968), „Третье апреля“, „Рокировка в длинную сторону“ (оба – 1969).

Однако главной работой Луспекаева за всю его творческую карьеру стала роль, предложенная ему режиссером Владимиром Мотылем весной 1968 года, – таможенник Павел Верещагин в «Белом солнце пустыни». Приглашение его в эту картину выглядело следующим образом.

На момент съемок фильма Луспекаев пережил очередную тяжелую операцию – у него ампутировали вторую стопу. Поэтому определенные сомнения на его счет имелись у авторов проекта. Однако только не у Мотыля, который с определенного момента стал видеть в роли Верещагина только Павла Луспекаева. В итоге Мотыль лично отправился в Ленинград и заручился согласием актера сниматься. Причем на реплику режиссера, что в трюковых съемках Луспекаева будет заменять дублер, актер обиделся и заявил, что сниматься везде будет сам. Только для этого ему понадобятся специальные сапоги, которые помогли бы ему заглушить боль при хождении. И такие сапоги для Луспекаева были сшиты.

Натурные съемки проходили в Дагестане (под Махачкалой) и в пустыне возле города Байрам-Али в Туркмении летом – осенью 1968 года и весной 1969 года.

Стоит отметить, что роль Луспекаева первоначально была несколько короче и гибель Верещагина в конце фильма имела совсем другой оттенок – он погибал, так и не вступив в схватку с врагом. Однако по ходу съемок, когда режиссеру стало ясно, в какую былинную фигуру превращается Верещагин в исполнении Луспекаева, было решено изменить финал. Что из этого получилось, зритель прекрасно знает.

Едва закончив съемки в этом фильме, Луспекаев тут же получил два новых предложения: режиссер Г. Аронов пригласил его на роль майора НКВД в приключенческой картине «Зеленые цепочки», а К. Воинов – на одну из главных ролей в музыкальной комедии «Чудный характер». Однако сняться Луспекаев успел только в первой картине. Во время подготовки ко второй (в январе 1970 года) его уговорили уйти в другую картину. Дело было так.

Луспекаев приехал в Москву и поселился в гостинице «Минск». Съемки «Чудного характера» должны были вот-вот начаться, и ничто не предвещало того, что Луспекаев изменит свое решение. Но в один из дней ему позвонил Михаил Козаков и сообщил, что на Центральном телевидении запускается фильм «Вся королевская рать». Главную роль – Вилли Старка – Козаков предлагал взять Луспекаеву. При этом Козаков был так настойчив, с таким воодушевлением убеждал Луспекаева в том, что эта роль может стать его лучшей ролью, что тот не выдержал этого натиска и дал свое согласие. Однако до ухода актера из жизни оставалось всего лишь несколько месяцев. И он это, видимо, прекрасно понимал. Вот что вспоминает по этому поводу А. Володин: «Однажды мы встретились с Луспекаевым в садике ленинградского Дома кино. Решили посидеть на скамье в ожидании просмотра. Он сказал:

– Ты думаешь, почему я так живу – выпиваю, шляюсь по ночам? Мне ведь жить недолго осталось…»

Еще один эпизод, относящийся к последним месяцам жизни Луспекаева, рассказал Е. Весник. Он касался своеобразного талисмана Луспекаева – его палки, на которую он опирался, когда выходил на улицу. Как считал Луспекаев, эта палка всегда должна была быть при нем. «Если я ее потеряю, то обязательно умру», – говорил он Веснику. И надо же было так случиться, что однажды они присели на лавочку и заговорились. В это время мимо проходила какая-то компания молодых людей, и кто-то из них незаметно стянул у Луспекаева его талисман. И через несколько месяцев после этого актер скончался.

Однако, прежде чем это произошло, Луспекаев успел пережить триумф, который обрушился на него после выхода на экраны страны фильма «Белое солнце пустыни». Это было в марте 1970 года. Вспоминает М. Козаков:

«В кинотеатре „Москва“ начали демонстрировать картину „Белое солнце пустыни“. Луспекаев купил три билета, и мы с ним и моей тогда двенадцатилетней дочерью пошли в кино. Была ранняя весна, он медленно шел по улице, опираясь на палку, в пальто с бобровым воротником, в широком белом кепи-аэродроме – дань южным вкусам, и волновался, как мальчишка.

– Нет, Михаил, тебе не понравится. Вот дочке твоей понравится. Катька, тебе нравится, когда в кино стреляют? Ну вот, ей понравится.

– Успокойся, Паша, я тоже люблю, когда в кино стреляют.

– Ну, правда, там не только стреляют, – улыбнулся он.

Фильм начался. Когда еще за кадром зазвучал мотив песни Окуджавы и Шварца «Не везет мне в смерти, повезет в любви», он толкнул меня в бок и сказал:

– Моя темочка, хороша?

Затем в щели ставен – крупный глаз Верещагина. Луспекаев:

– Видал, какой у него глаз?

Вот что поразительно, он мог, имел право сказать «у него»! В устах другого это было бы безвкусицей, претензией. А в щели ставен действительно был огромный глаз таможенника Верещагина.

После фильма он рассказывал о съемках, хвалил Мотыля, подмигивал мне, когда прохожие улыбались, оборачиваясь на него: «Видал, видал, узнают!» А потом сказал:

– Я, знаешь, доволен, что остался верен себе. Меня убеждали в картине драться по-американски, по законам жанра. Мол, вестерн и т. д. А я отказался. Играю я Верещагина, «колотушки» у меня будь здоров, вот я ими и буду молотить. И ничего, намолотил…

И он засмеялся так весело и заразительно, что и мы с дочкой заржали на всю улицу…»

Было это в середине марта, когда Луспекаев жил в Москве и снимался в фильме «Вся королевская рать». К середине апреля он успел сняться в двух эпизодах и готовился к третьему, съемки которого были назначены на 18-е. Однако до них он не дожил.

17 апреля в час дня Луспекаев позвонил из гостиницы «Минск» Козакову. Пожаловался, что ему скучно, что он ждет не дождется завтрашнего дня, когда возобновятся съемки. Сообщил также, что вчера к нему приезжали старые приятели из Еревана и они хорошо отметили их приезд. На этом разговор закончился. А буквально через час после него Луспекаев скончался. Врачи констатировали разрыв сердечной аорты.

В то время, когда тело Луспекаева находилось в морге, начались лихорадочные поиски нового актера на роль Вилли Старка. На это было потрачено много времени, так как большинство актеров или отказались от роли (М. Ульянов, С. Бондарчук, О. Ефремов), или не подошли на нее (Ю. Любимов, А. Попов, Л. Марков). В конце концов выбор пал на Георгия Жженова. Фильм с его участием вышел на голубые экраны через год, и многие читатели наверняка его помнят. Жженов, безусловно, сыграл хорошо, но слишком хрестоматийно. Однако в архивах телевидения остались эпизоды, когда эту роль играет Луспекаев. И по этим кадрам видно, какой мощной, заряженной энергией могла получиться роль в исполнении этого актера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.