«Свой первый поцелуй не отдавай другому…»

«Свой первый поцелуй не отдавай другому…»

Вдова Руни жила в старой квартире в Бронксе. Комнаты забиты рухлядью и пыльными безделушками, на вылинявших обоях пестрели старые фотографии и пожелтевшие афиши — весь итог долгой актерской жизни.

Миссис Руни чрезвычайно походила на Молли Джонсон, даром что актриса. Черное глухое платье, гранатовый крестик на почерневшей серебряной цепочке, поджатые губы и даже креповая накладка со стеклярусом в седеющих волосах.

— Значит, невеста. — Она подозрительно взглянула на Аву. — А ты не промах, милая. Умно себя повела. Не дала залезть малышу в свои трусики, вот он и распалился — жениться и все тут!

— Мама, Ава совершенно необыкновенная девушка. — Микки поцеловал руку матери. — Вы непременно подружитесь.

— Ну, как же! — пробасила та. — Разве я не вижу — совершенно необыкновенная. — Реплика прозвучала иронически, но жених и невеста предпочли этого не заметить.

В мэрии присутствовали пара постных тетушек Микки с внучками-хохотушками и Лари с Баппи. Микки, отнюдь не желая того, превратил церемонию в комедию. Он ронял кольца, ползал за ними под стульями, опрокинул вазу с цветами, заставив племянниц кататься от смеха…

Поцелуй новобрачных запечатлела лишь одна фотокамера — Лари. Сестра подарила новобрачной роскошный пеньюар. Журналисты пропустили это столь волнующее для Голливуда событие: Клиф послал их за добычей в другой конец страны. Но исполнить обещание, данное Льву, он, увы, не успел. Помешала элементарная злокозненность погоды — рейсы задержали. Поминая всех чертей, он напивался в буфете аэропорта, а потом, убедившись, что бесповоротно опоздал, отправился восвояси. В этот момент звезда Оуэна закатилась.

А ведь все шло как по маслу. Клиф, как и Микки Руни, родился в Бронксе. Его мать работала портнихой в театре и частенько общалась с матерью Микки. Именно Микки помог Клифу устроиться в МGМ. Материальное положение специалиста по кадрам на студии позволило Клифу поселить мать с больной сестрой в Лос-Анджелесе. Идея реализовать авантюрный замысел пришла к нему после пощечины Авы. Он сумел тогда выкрутиться, обратив все в шутку, но мало кто в это поверил. Насмешник Богард при встрече каждый раз подмигивал:

— Как щека, Клиф? Не горит?

— Да мне нечего было ловить, — сымпровизировал он однажды. — Девочка с пеленок влюблена в милашку Руни. Ей нужен симпатичный пупсик, с которым можно играть в куклы.

Богарт удивился:

— Идея неплохая! Девчушка серьезная. Хватит парню со шлюхами возиться.

Клифу пришлось подтвердить Микки эту версию, и тот воспринял ее весьма серьезно:

— Ха! Вот так номер. Никогда не подумал бы… А ведь она офигенная красотка. Я прямо пасть на нее распахиваю…

Затем Клиф сообщил Лане, что Микки не на шутку влюблен в Аву. Когда стало понятно, что дело пахнет свадьбой и Майер пришел в бешенство от этой новости, Клиф решил исполнить рискованный трюк: резко угодить боссу. Он узнал от матери Микки, где тайно венчается парочка, и поспешил в Нью-Йорк, дабы в последнюю минуту расстроить брак и тем самым оказать Золотому Льву ценную услугу. Да и так он отомстил бы Дикарке за пощечину — сорванную свадьбу можно было бы подать журналистам с убийственными для Авы комментариями… Увы, Клифу Оуэну элементарно не повезло.

Сразу после бракосочетания молодые выехали на взятом в прокат автомобиле в Бостон. Новобрачных ждал специальный люкс в отеле, живописно расположенном на берегу Атлантического океана. Заставленные белыми цветами апартаменты поразили Аву. В овальной комнате, сверкающей хрусталем, на золоченом столе в центре лежала огромная коробка, обтянутая серебристым шелком и перевязанная пышным бантом.

— Взгляни, это тебе, радость моя! — Микки, такой торжественный в черном смокинге, легонько подтолкнул к столу обомлевшую супругу. И засмотрелся. Белый капрон свадебного платья, тяжелые смоляные волосы, поднятые вверх и украшенные веночком из флердоранжа, — она была похожа на сновидение. Не могут же у реальной женщины так сиять изумрудами миндалевидные глаза, разве способна так светиться негой атласная кожа… А руки, грудь, талия… Богиня!

Смекнув, что не сумеет отнести новобрачную в спальню, Микки мгновенно сочинил мизансцену:

— Я буду ждать тебя в постели, а ты надень это и приди ко мне во всей роскоши своей несравненной красоты… — с пафосом произнес он, пожалев, что никогда не играл романтических ролей. Что бы серьезное он ни сказал — всегда выходит водевиль и фарс.

Новоиспеченный муж удалился. Ава раскрыла коробку. Шуба из платиновой норки — нежнейшая, пышная — лежала в слоях шелестящей бумаги. Ава нырнула в ароматный мех, вмиг ощутив себя существом из другого мира — шикарной, уверенной в себе, манящей женщиной.

— О, это невероятно!

Этот возглас звучал в брачную ночь еще не один раз.