«Девчонкам надо лишь немного подождать…»

«Девчонкам надо лишь немного подождать…»

К Фрэнку зачастили дружки-итальянцы — любители надрывать глотку. То вместе, то поодиночке, они распевали все подряд — итальянские народные песенки, арии из опер и конечно же копировали популярных певцов.

В середине тридцатых, в период Великой депрессии, кинотеатры по всей стране прибегали к различным уловкам, чтобы заполнить пустые залы. В лотерею по билетам разыгрывались посуда и радиоприемники, устраивались вечера лото и бинго, нанимались музыканты, проводились любительские конкурсы.

Фрэнк пел без устали и конечно же не упускал случая поучаствовать в таких конкурсах, правда без особого успеха. Любой на его месте постарался бы забыть о неудаче и заняться чем-то другим, но такого упертого, как Фрэнки, еще надо было поискать. Песни в доме не прекращались. То соло, то с другими оболтусами, Фрэнк оттачивал мастерство. Пели они на улице, на пустыре, в магазине, а потом тащились на очередной конкурс — «Молодые таланты», «Песня в Хобокене», «Юные голоса»… Результаты не радовали. Поговаривали, что у Синатры и со слухом не все в порядке, и голос слабоват, и вообще недурно было бы поучиться музыкальной грамоте…

— Идиоты! Им надо, чтобы я распевал гаммы! Они еще будут кусать локти! Они услышат про меня! — бубнил парень упрямо. — Вот ты, Санни, с пяти лет на своем аккордеоне наяриваешь, задница жиром заплыла от сидения — а толку? Мог бы и без учения.

— Не, я без учения не смог бы. До меня долго доходит. — Санни, как всегда, грыз карамельки. — Не то что ты — схватил на лету и запел!

Полное отсутствие музыкального образования Фрэнка не смущало. Он копировал пение Кросби с фанатичным упорством. Ведь он итальянец, а для них петь все равно, что дышать. Если же природа что-то недодала ему, со временем это исправится, главное — не закрывать рот. Раньше Фрэнк совершал ошибку — тянул на бельканто, и только манера пения Кросби помогла ему понять, как следует петь. Важны особая мягкая фразировка, умение звучать проникновенно, и вовсе не стоит надрываться, лучше просто «мурлыкать», восполняя отсутствие мощного вокала душевностью и напором чувств. И получилось! Друзья единогласно признали Синатру лидером.

— Ты вот что… — сказал как-то Санни, почесывая рыжий затылок. За медлительность толстяка прозвали Ларго (от слова «медленно»). Он был самым опытным из них, так как посещал музыкальную школу и, раскрыв аккордеон, превращался из рыхлого увальня в виртуоза. — Ты, Фрэнки, будешь у нас солистом.

— Мы все обсудили и решили железно… — мрачно подтвердил красавчик Бено, ловко игравший на контрабасе. — Нам нужен солист. — Высокий, стройный, с копной длинных смоляных волос, он был немногословен и завершал каждую свою реплику итальянским bene, означающим «отлично». Он часто задумывался, перебирал четки, опустив длинные ресницы. Но даже когда тянул на контрабасе какую-то классическую нудятину, девицы едва переводили дух от сладостных грез. Они познакомились на конкурсе, а после к группе примкнул ударник Престо. Нервный, как черт, самоучка, он постоянно ругался, плевался и по любому поводу бил в челюсть. На его длинной, как огурец, голове всегда сидела мятая зеленая шляпа. Однажды он, пьяный, в этой шляпе, чудом выплыл из мутного Гудзона и с тех пор не расставался с ней ни при каких обстоятельствах.

— Надеюсь, ты не вздумаешь ерепениться? — Престо угрожающе посмотрел на будущего солиста.

— Ха! О чем разговор! Я только и мечтаю попеть! Решено, старики, я у вас главный. — Фрэнк сел на ящик — собрание проходило на пустыре — и закинул ногу на ногу. — У нас собирается отличный бэнд. Но предупреждаю: вкалывать придется не хило.

Они начали сыгрываться. В доме Синатры оркестру было тесно, и группа перебралась в заброшенный гараж. Там они вжаривали не по-детски! Железные стены вибрировали, с потолка сыпалась какая-то труха, а драчливая малышня, гонявшая мяч, часами стояла вокруг с открытыми ртами. Правда, слушателей завораживала не только музыка, но и лексикон музыкантов, совершенно не стеснявшихся нецензурных выражений… Играли с упоением. Пробовали различные манеры, приемы, оставляли то, что особенно нравилось. Отработали репертуар, состоящий из танцевальных шлягеров, шуточных и лирических итальянских песен. Приемы итальянского бельканто, живущие в каждом итальянском мальчишке, украсил американский джазовый стиль. Все инструментальщики ненавязчиво подпевали солисту. В конце концов ребята пришли к выводу, что получается у них просто зашибенно, и решили выступить в «Мейджор Боус» — популярном представлении, принять участие в котором могли все желающие. Двадцатилетний Фрэнк вместе с товарищами спел шуточные куплеты и модную тогда песенку Shine.

После концерта их пригласили в кабинет организаторы «Мейджор Боус» — супруги Стюарты. Артисты расселись на кожаных диванах, разглядывая крупного нарядного мужчину и крашеную блондинку с тщательно уложенными локонами.

— Неплохо, парни. Особенно второй заезд со шлягером, — оценил их выступление темпераментный и громогласный Самуэль Стюарт, в прошлом хозяин конюшни. — Мы можем вам кое-что предложить…

— Конечно, ваше исполнение не вполне профессионально, но вы же не выпускники консерватории. Стоит попробовать, — улыбнулась миссис Стюарт красавчику Бено. — Мы организуем небольшое турне, вы будете петь перед публикой и получать за это деньги…

— Разумеется, некий процент от сборов мы, как держатели конюшни, отчисляем себе, — добавил Самуэль.

— Нужно придумать название для вашего ансамбля. Ведь понадобятся афиши. Что-нибудь звучное и романтичное… — Блондинка задумалась. — Например, «Поющие гитары», «Музыка любви» или «Крылатая песня»!

Никто из четверых не проронил ни слова. Это звучало захватывающе: турне, афиши! Престо сдвинул на лоб свою мятую шляпу и сплюнул в угол:

— Говна-пирога! — На его языке это означало высшую степень восторга.

— «Гитары поющие»? Отлично! Но у нас в оркестре не гитара, а контрабас, мэм. И он один. Кроме того, название у нас уже есть. — Фрэнк небрежно закурил. — «Четверка из Хобокена».