Глава 19. Возрождение

Глава 19. Возрождение

Не может быть хорошим человек, у которого нет врагов.

Генерал-майор сэр Перси Хобарт

Почти сразу после решения Хартманна снова поступить на военную службу, внутри германских ВВС начались споры относительно его нового статуса. Этот мелкий спор имел большие последствия. Он был типичным для недоразумений, которые сопровождали новую карьеру Эриха и его продвижение по службе. Характер этих трудностей проистекал напрямую из истоков и основной философии новых германских вооруженных сил, поэтому уместно будет их кратко рассмотреть.

В Федеративной Республике Германии наследие гитлеровского периода сказались на организации новых вооруженных сил. Германский народ был совершенно равнодушен к бундесверу, так как он нахлебался от милитаристов за годы нацизма. Организаторам новых вооруженных сил пришлось немало потрудиться, чтобы обеспечить главенство гражданских властей над военными структурами, как это было в Англии и Америке. Психология немцев была совершенно иной, чем в этих странах, и ее новые вооруженные силы теперь стремились играть свою роль в политике в отличии от подчеркнутой аполитичности в прошлом. Старая система военной касты, присягающей на верность главе государства, была дополнена совершенно новыми чертами.

Офицеры оставались в стороне от избирательных кампаний согласно традициям и уставам, однако теперь они вступали в политические партии.

Реорганизация вооруженных сил и установление гражданского контроля над ними сказалось на офицерском корпусе. Назначение, производства и успехи офицеров теперь зависели от политиков в той же мере, что и от профессиональных заслуг.

Германские ВВС серьезно пострадали из-за того, что политики оказывали слишком большое влияние на этот вид вооруженных сил. Эти ошибки были слишком хорошо известны офицерам на действительной службе, которые не без яда указывали на них напрошенным пришельцам. В годы создания новых ВВС офицерский корпус серьезно пострадал от политического кумовства. Офицер, который имел прочные связи в высших политических кругах, мог в первые годы совершать любые ошибки. В то же время заслуженные люди под различными предлогами отстранялись от работы. Эти меры были совершенно необходимы, чтобы обеспечить карьеру любимчиков, так как эти карьеры строились отнюдь не на личных качествах офицеров.

С самого начала своей второй военной службы Эрих Хартманн держался отстраненно от политических выдвиженцев. От него ожидали, что он вступит в партию христианских демократов после возвращения на военную службу. Похоже, именно это было негласным условием назначения Эриха на пост командира первой эскадры реактивных истребителей, хотя это прямо не говорилось. В своей прямолинейной манере он объяснил, что не собирается вступать ни в какую политическую партию. Они никогда не путался с политиками в прошлом, и именно политика стоила ему 10 лет жизни. В некотором смысле это заявление было опрометчивым.

Управление личного состава предложило ему вернуться на службу в чине капитана, «так как он прослужил в чине майора менее 2 месяцев, когда завершилась война». 10 лет в тюрьме, когда майор Хартманн продемонстрировал образец правильного поведения офицера, казались чиновникам делом второстепенным. Офицеры, например Гюнтер Ралль, узнавшие о предложенном ему звании капитана, пришли в ужас. Политиканам объяснили, что немыслимо требовать от лучшего в мире аса, единственного обладателя Бриллиантов в новых вооруженных силах, поступления на службу с понижением в чине.

Друзья Эриха выиграли эту небольшую стычку, хотя в то время он не подозревал об этом. Идея понизить Хартманна в чине была не слишком странной, если попытаться разобраться в закулисных причинах этого. Главной персоной в управлении личного состава новых ВВС был экс-майор Люфтваффе. Он служил в разведывательной авиации на Восточном Фронте и знал Хартманна. Возможно, слишком хорошо знал, чтобы относиться к нему равнодушно.

В январе 1943 Эрих обеспечивал истребительное прикрытие этому офицеру во время вылета к Батуми, чтобы удостовериться в присутствии там кораблей Черноморского флота. Вскоре после того, как они пересекли линию фронта, русские открыли зенитный огонь. Пилот самолета-разведчика немедленно повернул свой самолет назад на базу. Истребители выполнили задачу и посетили Батуми. Они обнаружили русские корабли в гавани, однако история не закончилась этим рапортом. Вскоре после этого прибыл военный прокурор, чтобы выяснить причины невыполнения майором задания. Он был смещен и отправлен в Германию. В 50-х годах майор снова вынырнул на поверхность и теперь заведовал званиями, производствами и назначениями в новых германских ВВС.

Эрих поступил на службу в чине майора. Однако это была только первая попытка отравить ему жизнь. Угодничество и клевета являются естественным дополнением трусости и некомпетентности. Люди, отмеченные этими качествами, редко вступают в открытую схватку с теми, кого боятся и ненавидят. Однако барьеры, которые воздвигались на пути Эриха, от этого не становились менее прочными. Часто он становился жертвой собственной обостренной реакции на махинации мелких говнюков.

Перед тем как вернуться на службу, Эрих отыскал в Дюссельдорфе своего бывшего старшего механика Гейнца «Биммеля» Мертенса. Биммель едва не уронил телефонную трубку, когда услышал знакомый голос Эриха, словно пришедший из прошлого. Они не разговаривали друг с другом почти 11 лет, хотя на фронте были неразлучны, как близнецы. В последний раз они виделись, когда догорали остатки самолетов JG-52 на аэродроме Дойче Брода в мае 1945. Для Эриха во всем мире существовал только один старший механик наземной команды, и он хотел, чтобы Биммель снова служил вместе с ним. Однако для себя Эрих решил, что не станет ломать жизнь Биммелю, если тот преуспел на гражданке.

Эрих обнаружил вполне успешного бюргера. Биммель имел хорошую работу в городском водопроводе и двоих детей. Для такого благоустроенного человека возвращение на военную службу было бы глупостью. Поэтому Эрих даже не затрагивал в разговоре с Биммелем этот вопрос. Белокурый Рыцарь понял, что ему придется примириться с другим техником. Через неделю Биммель и вся Германия прочитали газетные заголовки:

ХАРТМАНН ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ЛЮФТВАФФЕ.

За 2 дня до появления этих заголовков Эрих прошел все необходимые комиссии. Врачи подтвердили, что он полностью оправился после страданий, перенесенных в заключении. 8-недельные языковые курсы под руководством американцев дали ему основные познания в английском. После этого ему приказали отправляться в Ландсберг для тренировок под руководством американских инструкторов.

С мая 1955 германские вооруженные силы начали стремительно увеличиваться, после того, как в октябре 1954 Германия приняла приглашение вступить в НАТО. Организация Северо-Атлантического Договора была создана в 1948, после установления блокады Берлина, которая продемонстрировала Западу необходимость совместных оборонительных мероприятий. Германия стала центральным и самым важным звеном этой оборонительной системы. Летные тренировки начались на нескольких базах новых германских ВВС в Германии. Использовались английские и американские самолеты и инструктора. Одновременно несколько сот немецких офицеров с помощью американских ВВС проходили переподготовку на реактивных самолетах на базе вблизи Феникса, Аризона.

В первые месяцы после возвращения Эрих летал на двухместном «Пай-пер-Кабе», принадлежавшем его другу, чтобы заново получить лицензию на управление легкими самолетами. 11 лет прошло с того дня, как он в последний раз сидел в кабине самолета. Поэтому он с опаской подошел к маленькой машине. Однако, как только Эрих открыл дверь крошечной кабины и заглянул внутрь, он испытал странное чувство, будто летал на нем еще вчера. Маленький «Пайпер» был по размерам поход на «Шторх», на котором Эрих очень часто летал во время войны. Ощущение машины сразу вернулось к нему. Когда Эрих поднялся в воздух, то обнаружил, что не утерял и своего мастерства. Победный рев мотора прозвучал для него, как голос друга, воскресшего из мертвых. После этого Эрих только обрадовался, получив в конце 1956 приказ явиться в Ландсберг для переподготовки.

Феномен потерянных годов, который ударил его особенно остро во время полетов на «Пайпер-Кабе», поразил и американских инструкторов в Ландсберге. Когда Эрих Хартманн прибыл на авиабазу, американцы с трудом поверили своим глазам. Самый лучший пилот-истребитель выглядел лет на 25, хотя провел 11 лет в советских лагерях и совершил более 1400 боевых вылетов.

Под руководством доброжелательного капитана Джеймса Мангума Эрих быстро освоил Т-6 и Т-33. Порт Америкен Т-6 был учебным самолетом со звездоообразным двигателем и двухлопастным пропеллером. Он использовался в качестве пилотажного самолета. Самолет был большим шагом вперед по сравнению с «Пайпером», но все равно оставался далеко позади Ме-109, на котором Эрих пролетал сотни часов. Локхид Т-33 был двухместным реактивным учебным самолетом. Однако и реактивные самолеты не были для Эриха в новинку, так как в 1945 он летал на Ме-262.

Радостное чувство полета на мощном самолете было одним из признаков освобождения. Он чувствовал, что родился заново. Но и эта радость была не единственной в его жизни. Летом 1956 Уш забеременела. Эрих, который до этого полностью сосредоточился на делах военных, понял, что мир снова наполнен для него радостным ожиданием. Смерть маленького сына, которого он ни разу не видел, так как находился в тюрьме, была для него тяжелым ударом. И появление нового ребенка становилось началом новой жизни.

Когда 23 февраля 1957 в Тюбингене возле Вейля Уш родила прелестную белокурую дочку, радости родителей не было предела. Урсула Изабель скоро стала «Маленькой Уш» и помогла своим родителям забыть печали прошлого за радостями сегодняшнего дня. Тот день, когда Эрих смог ощутить себя отцом, стал одним из самых счастливых дней в его жизни.

В 1957 Эрих прошел курс обучения на реактивных истребителях на базе ВВС возле Феникса в Аризоне. Прощание с Уш и дочкой было трудным, однако новые друзья на базу Люк в Аризоне помогли Эриху чувствовать себя как дома. Он летал на Т-33 и F-84, отрабатывая стрельбу, бомбометание и пилотирование. Погода стояла отличная, что позволяло летать почти каждый день.

Его связи с американцами окрепли, когда на базу Люк из Англии прибыл полковник Раймонд Констебль, один из авторов этой книги. Он был приглашен на слет бывших летчиков 20 тактического истребительного крыла. Белокурый Рыцарь был избран почетным членом 20 крыла, когда эта часть квартировала на базе КВВС в Уэзерфилде, Эссекс, Англия. Американские пилоты в Люке приняли лучшего аса по-братски. Этот водоворот общения не позволял ему даже задуматься над иронией ситуации — он стоит плечом к плечу с бывшими врагами, причем в далекой Европе он даже сбил 7 их самолетов.

Когда на авиабазе показали пленки фотопулеметов, снятые во время боев, Эрих с удовольствием указал молодым американским пилотам, что эти кадры только подтверждает то, что он рассказывал о своей боевой тактике. «Сближайтесь, если вы хотите его сбить, — не раз повторял он. — 250 ярдов? Это слишком далеко». Некоторые молодые пилоты скептически усмехались, но документальные кадры показали, что Эрих был прав.

Когда преследуемый самолет заполнил весь экран, и преследователь открыл огонь, взрыв цели происходил каждый раз, когда расстояние между самолетами оказывалось минимальным. Если стрельба велась на большой дистанции, камера показывала уходящие по дуге в сторону пули и отдельные случайные попадания. Очень редко можно было увидеть сбитый самолет. Исключениями были только легко воспламеняющиеся японские машины, которые вспыхивали даже при одном попадании. Пленки показали, что ни одна атака с большой дистанции не дает таких действенных результатов, как стрельба в упор.

Молодые американские пилоты восхищались скромностью и открытостью Эриха Хартманна. Он притягивал их, как магнит. Они охотно перенимали его колоссальный опыт, который был результатом более чем 800 воздушных боев. В свою очередь, американские ВВС произвели на Белокурого Рыцаря большое впечатление своим высоким духом, которые напомнили ему старые Люфтваффе. Германским ВВС образца 1957 не хватало этой внутренней силы, и ее отсутствие Эрих ощущал особенно сильно.

Свободный от политической атмосферы германских вооруженных сил образца 1957, Эрих нашел, что атмосфера, царящая в американских ВВС просто великолепна и воодушевляет людей делать невозможное.

Во время своего визита в США, Эрих обзавелся и личными друзьями. Майор Френк Базз и его жена Вайлен пригласили его жить в их доме в Фениксе. Эрих с трудом мог поверить, что строевой офицер может жить так хорошо, как Баззы. Они имели прекрасный дом со всевозможными удобствами, юркий спортивный автомобиль и вообще были веселыми, счастливыми людьми.

Жизнь в Аризоне Эриху казалась просто волшебной сказкой, особенно после ужасного десятилетия в советских лагерях. И он захотел поделиться этим с Уш. Баззы охотно пригласили немецкую пару жить у них столько, сколько Эрих будет проходить переподготовку в Люке. И вскоре Уш прилетела в Аризону, оставив малышку на попечение бабушки в доме Петчей в Штуттгарте.

Аризона стала незабываемым приключением и для Уш. Широкие, бесконечные просторы полей и пустынь были совершенно непохожи на германские пейзажи. Путешествие в Гранд Каньон с ночевкой в кемпинге восхитило их не меньше, чем шикарные супермаркеты в Фениксе. Когда они вернулись обратно в Германию, эта идиллия закончилась. Но Уш потом вспоминала со вздохом:

«Это было самое прекрасное время в нашей жизни. Нас никто ни словом не упрекнул, что мы немцы. Все были доброжелательны и охотно помогали нам. Мы чувствовали себя как дома. Это единственная страна, кроме Германии, где я хотела бы жить. Френк и Вайлен Баззы самые лучшие люди, которых я когда-либо встречала. Это прекрасные друзья, к которым испытываешь те же нежные чувства, как к своим отцу и матери. Иногда после возвращения в Германию я тосковала о Фениксе, Вайлен и всему, что там осталось».

Но приключения Эриха в Америке были интересны не только приятным времяпровождением. Он узнал много нового и с профессиональной точки зрения. Естественно, особый интерес вызывал F-104,[28] так как считался самым современным самолетом. Хартманн посетил авиабазу Неллис в Лас Вегасе, Невада, что базировалась учебная эскадрилья F-104. Американские пилоты восхищались этой машиной, ее скоростью, скороподъемностью и вооружением. Когда находились на базе. Зато когда Эрих поговорил с теми же молодыми пилотами в баре, ему открылась совершенно иная картина.

Он спросил, почему так низок процент исправных машин, и американцы рассказали ему о трудностях с F-104. Неполадки двигателей, проблемы с носовым колесом, проблемы с соплами были основными причинами, выводившими машины из строя. Когда Эрих поговорил с обслуживающим персоналом, техники рассказали о практических проблемах ремонта самолетов и предполетной подготовки. Каталог проблем с запасными частями, поломок оборудования, проблем обслуживания были не тем достижением, которым гордятся.

Эрих был послан в Америку не для оценки F-104. Однако он глубоко заинтересовался этим вопросом как профессиональный военный летчик и будущий командир эскадры, так как знал, что НАТО готовится принимать этот самолет на вооружение. Молодой капитан американских ВВС одолжил Эриху большущий том с перечнем аварий, случившихся с F-104 до этого момента. Эрих тщательно изучил это описание и пришел к твердому заключению, которое больше не пересматривал. Германским ВВС, чтобы использовать подобный самолет, требуется гораздо больше опыта и технических ноу-хау, чем они на тот период имели. Эта точка зрения позднее принесла ему много вреда, так как оказалась совершенно правильной и точной.

Когда он вернулся в Германию, то получил предложение принять командование эскадрой истребителей-бомбардировщиков. Он отклонил его, так как не считал себя подходящим для этого типа самолетов. Он сказал командованию, что предпочтет дождаться поста командира первой эскадры реактивных истребителей. Весной 1958 он какое-то время служил заместителем начальника истребительной школы в Ольденбурге.[29] А в июне получил свое историческое назначение.

Первая эскадра реактивных истребителей новых ВВС была сформирована в Альхорне. Она получила название JG-71 «Рихтгофен». Эта эскадра должна была хранить традиции лучшего аса Первой Мировой войны, а также JG-2 «Рихтгофен» из состава Люфтваффе в годы Второй Мировой войны. И вполне естественно, что эта эскадра в качестве командира получила лучшего аса Второй Мировой войны майора Эриха Хартманна. С торжественной речи генерала Каммхубера, инспектора германских ВВС, на организационном сборе началось самое крупное приключение Хартманна, как офицера ВВС.

Это решение показало, что германские ВВС могут принимать хорошие решения, а не только ошибочные. Решение отдать Эриху пост командира JG-71 было отмечено печатью гения. Именно таким образом удалось свети воедино трудную задачу и человека, лучше других подходящего для ее решения. Германия отметила заслуги Эриха Хартманна, назначив его командиром «Эскадры Рихтгофен». Но в то же время это был вызов Белокурому Рыцарю, так как проблема формирования эскадры, вооруженной первым современным реактивным истребителем немецких ВВС F-86, была предельно сложной. Казалось, кто-то вознамерился проверить, а представляет собой Эрих Хартманн что-то больше, чем просто ас и снайпер.

Но в Эрихе взыграл дух состязания, и он со всей энергией набросился на работу. Молодые пилоты, выделенные этой эскадре, полностью доверяли своему командиру. Эрих обратил их веру в боевой дух и энергию, создавая стандарт для новых германских ВВС. Только в годы Второй Мировой войны под руководством таких командиров, как Галланд, Мёльдерс, Храбак, Траутлофт, Приллер, истребительные эскадры имели такой моральный настрой.

Эрих проводил занятия в классах, постоянно летал на F-86 и стал самой заметной фигурой в планерном клубе Альхорна по выходным. Он учил молодых пилотов «Эскадры Рихтгофен», как его мать учила его самого. И вдобавок он передавал им собственный опыт.

Он обнаружил Зиги графа фон дер Шуленбурга, товарища по лагерю в Дегтярке, в офицерской школе в Гамбурге и добился его перевода в JG-71 дежурным офицером. Эрих специально летал на маленьком Дорнье, чтобы проконсультироваться с офицерами НАТО и выбить какое-то оборудование для своей эскадры. Все работали как дьяволы, потому что ощущали приближение чего-то особенно значительного.

Эрих формировал новые эскадрильи, и неустанно повторял, что требуется летный опыт, летный опыт, еще больше летного опыта. Он помнил, что скоро на вооружение поступит F-104 и понимал, что тогда придется трудно. Самым важным для него было приобретение как можно быстрее максимального летного опыта. Различные второстепенные детали учебы он оставлял на потом. Эрих знал, что жизнь молодых пилотов будет зависеть от того, сумеют ли они справиться со сверхсложными F-104.

Для управления F-104 требовались особенные люди, и он сосредоточил все свое внимание именно на них. Бесконечные тренировки должны были дополняться уверенностью и высоким духом. Он раскрасил свой самолет JG-71 точно так же, как был раскрашен «Черный Тюльпан» Карая-1, приводивший в ужас русских. Во время очередной профилактики аналогичные тюльпаны получили и остальные самолеты JG-71. Пилотам понравилось это напоминание о прошлом. Но зато заезжий генерал был шокирован. Он не был летчиком, а служил в зенитных частях.

«Эти самолеты раскрашены?» — спросил генерал.

«Да, герр генерал», — ответил Эрих.

«Но почему раскрашена только часть самолета? Крылья выглядят голыми».

«Мы раскрасили их во время профилактики так, чтобы это не мешало работам. Когда осмотр завершится, мы раскрасим их полностью».

«Краска стоит денег, майор Хартманн».

«Совершенно верно, герр генерал. Я лично заплачу за краску. Зато такие значки помогают поднять дух летчиков эскадры».

Как и Крупински в России во время Второй Мировой войны, Эрих устроил бар для летчиков JG-71. После полетов пилоты отдыхали в баре на базе. Там они могли расслабиться и спокойно поговорить. Однако командование новых германских ВВС этого не понимало. По приказу сверху Эриху пришлось закрыть бар. Однако в современных ВВС каждая эскадрилья имеет свой бар.

Подобные инциденты со старшими офицерами привели к появлению слухов, что «Хартманн не слишком хороший офицер». Большинство высших офицеров и чиновников не совершило ни одного боевого вылета. В некотором смысле Эрих, наверное, и не был «хорошим офицером». Однако это зависело от точки зрения критика. После того, как Эрих видел германских офицеров без штанов в русском плену, он понял, что обычные критерии хорошего офицера довольно спорны.

Один из старых товарищей по JG-52 был переведен в «Эскадру Рихтгофен» в подчинение Эриха. Он не был человеком, с которым Эрих сошелся близко. Однако они вместе находились в русских лагерях, вместе воевали на фронте, и Эрих знал, что этот офицер получил в бою тяжелое ранение головы. Эта рана иногда заставляла его поступать не так, как следует.

Это офицер иногда наушничал начальникам Эриха о мелких нарушениях уставов в Альхорне, нарушая верность своему командиру. Эрих относился к нему гораздо лучше, как к старому фронтовому товарищу, прощая мелкие проступки. Когда этот офицер напился и полез драться с рядовыми, Эрих не стал наказывать его. Генерал, который узнал об этой снисходительности, потребовал, чтобы Эрих наказал ветерана.

Белокурый человек, который 10 лет противостоял мясорубке НКВД, просто физически не мог поступать так же, как тот, кто жил в атмосфере свободы. Он не мог нарушать свои этические принципы. Наказать офицера, имеющего боевые награды, героя войны, уже само по себе тяжело. А наказать человека, которому требуется доктор, а не гауптвахта, было для Эриха Хартманна просто немыслимо. Он отказался подчиниться совету начальника. И это тоже было свидетельством того, что «Хартманн не очень хороший офицер».

Критики Эриха Хартманна во многих отношениях были предельно далеки от реальной жизни. Германские ВВС, как и многие другие военные организации, исповедовали устарелые взгляды на то, что является правильным и эффективным. В атомную эпоху военные лидеры все еще проводили разницу между мирным и военным временем. Эффективность для них часто значила идеальный строй, отглаженные брюки, отдание чести и тому подобную ерунду, бессмысленную и даже опасную в сверхзвуковую эру.

В качестве командира эскадры Эрих полностью использовал свой богатейший опыт. Он командовал JG-71 так, словно шла война. «Чтобы у людей не рождались дурные привычки». Он видел мало смысла в идеальном выстраивании самолетов по линейке с экипажами в парадной форме при них. Зато напоминавшие напыщенных петухов инспектора именно на это и обращали внимание. А для Эриха главным была оперативная готовность.

Эрих Хартманн считал, что будущие войны не дадут времени на «мобилизацию». Поэтому он считал необходимыми постоянную боеготовность и рассредоточение. Германские ВВС больше, чем какие-либо другие имели основания действовать именно так. Когда в июне 1941 Люфтваффе разгромили красные ВВС на земле, это было наиболее сокрушительным истреблением воздушных сил в истории.[30] Русские самолеты были выстроены на аэродромах вблизи границы как на параде. Эрих считал, что германские ВВС не должны сегодня повторять эту ошибку, так как реактивные самолеты и ракеты могут нанести еще более стремительный и сокрушительный удар.

Его отказ ограничиваться полумерами в отношении боеготовности привел его к столкновениям с непосредственным начальством. Не со знатоками своего дела вроде Каммхубера, а с неграмотными политическими выдвиженцами, которые теперь руководили ВВС. Многие из них в годы войны служили в пехоте, кое-кто служил в Люфтваффе, но почти никто не летал с 1945. И уже совершенно точно, что все они исповедовали устарелые взгляды на ведение войны.

Характер Хартманна оформился в огне советских лагерей, был откован его страданиями и закален теми процессами, о которых не имели понятия людишки, говорившие, будто Хартманн не был хорошим офицером. Когда НКВД потратил 10 лет, пытаясь уничтожить молодого человека, олицетворявшего лучшие черты германского характера, они своими усилия лишь превратили Эриха Хартманна в человека, который слепо отстаивает свою честь. 10 лет он цеплялся за истину во мраке бесчисленных бункеров. И теперь, в атмосфере политической свободы ни один человек не смог бы вырвать у него политическое «да», в то время как военная истина говорила «нет».

Высшие офицеры, которые жили в окружении политической лжи, естественно, шарахались прочь от упрямого блондина. Он был внутренне не способен вилять, чтобы подстраиваться к изменениям политической обстановки. Это было обусловлено 10 годами жесткого сопротивления. И этим пользовались политиканы, которые спекулировали на его нервном поведении. Стало традицией повторять, что Эрих Хартманн не был хорошим офицером.

Офицер, который знал его в дни славы м сидел вместе с ним в русских тюрьмах, так объясняет подход Эриха к некомпетентным начальникам — генералам, полковникам и тому подобным персонам:

«Он не понимал тактичности. Он разговаривал с ними так, словно они были офицерами НКВД, чьи мыслительные способности были изгажены политиканами». Зато молодые летчики эскадры «Рихтгофен» воспринимали его прямо противоположно, чем офицеры, двигавшей фигуры по доске. Он был самым лучшим асом, когда-либо садившимся в самолет. Когда он рассказывал им о советской психологии и о методах нравственного уничтожения, применяемых НКВД, они слушали и запоминали. Эти молодые немцы знали, что может настать день, когда им самим придется защищаться против этих методов. И они знали, что слышат подлинную правду.

Всего через 6 месяцев после того, как Эрих начал работу по формированию подразделения, JG-71 «Рихтгофен» в октябре 1958 была передана в состав войск НАТО. Значительность этого достижения можно оценить только, если вспомнить нормальный срок, который требовался истребительному подразделению, чтобы добиться требуемого уровня эффективности. Обычно на это требовалось не меньше года. Для командира, который «не был хорошим офицером», это было выдающимся достижением, которое осталось непревзойденным и 10 лет спустя.

Эти мальчишки смотрели на него, как на отца. В сентябре 1960 он с гордостью писал автору о своих парнях:

«В последний год мы добились во время воздушных стрельб средней меткости по эскадре 24 %. Я горд этим. Я думаю, что это самый высокий показатель в германских ВВС. Мои парни просто превосходны! Я имею 6 снайперов, у которых СРЕДНИЙ процент попаданий равняется 60. Это молодые мальчишки, которым всего по 24 года. Я создал звено лидеров. Эти парни теперь лучше, чем старый и усталый командир эскадры».

Люди, который в те дни служили в JG-71, обожали своего командира. Они сохранили это восхищение и сейчас. Они последовали бы за ним даже в ад. Многие из них опередили Эриха в продвижении по служебной лестнице и сейчас являются генералами.

Решение германских ВВС закупить F-104 сломало карьеру Эриха, хотя на самом деле должно было произойти обратное. Его взаимодействие с высшими командирами, которые были умными и знающими профессионалами, оставалось великолепным. Он любил и восхищался генералом Каммхубером, первым инспектором Бундеслюфтваффе, уважал его способности и достижения. То же самое можно сказать о его взаимоотношениях с генералом Штайнхоффом, генералом Раллем, которые также возглавляли ВВС. Этим людям можно было говорить правду.

Однажды во время беседы с Каммхубером возник вопрос об F-104. Эрих основывал свою точку зрения на F-104 на личном опыте, полученном во время пребывания в США. Эрих сказал, что не верит, что F-104 может быть хорошим самолетом для германских ВВС в принципе. Возможно, он первым составил определенное мнение и доложил его командованию. Он считал, что следует отложить закупки F-104.

«Я полагаю, что являюсь хорошим пилотом. Средним пилотом, не обладающим исключительным умением, но с некоторой долей везения, и ничего более. Вы должны быть счастливчиком, вне зависимости от вашего практического опыта, как, скажем, бизнесмен. Благодаря своей удаче, я приобрел большой опыт. И этот опыт, вместе с тем, что я узнал об F-104 в США, говорит мне, что наши молодые пилоты просто не обладают достаточным опытом, чтобы справиться с такой сложной системой оружия.

Я не считаю F-104 плохим самолетом. Проблема в том, что человеческий фактор у нас в стране послужит источником серьезных трудностей».

Эрих откровенно высказал это мнение генералу Каммхуберу. Он отметил, что в развитии германской авиации существует провал длиной в 10 лет, в течение которого не проводилось обучение пилотов и техников, не существовало никаких структур. Он изложил Каммхуберу свое мнение об осмотре F-104 в США, свободное от политических влияний. Он подчеркнул молодость и неопытность германских пилотов и отсутствие опыта управления реактивными самолетами у командования германских ВВС.

«Я верю, что закупка F-104 в данный момент является ошибкой. Мы не должны покупать самолет, который не сможем использовать».

Генерал Каммухубер, который любил Эриха, внимательно слушал.

«Иногда я думаю, что именно поэтому немцев ненавидят остальные люди. Мы говорим: «Мы немцы, и потому справимся с этим». Потому, что мы немцы, мы сможем использовать даже такой сложный самолет, как этот, НЕМЕДЛЕННО».

Каммхубер спросил, что по его мнению следует предпринять.

«Нужно закупить у американцев их истребители F-100 и F-102. Это новое поколение реактивных самолетов, на котором мы получим опыт обращения с системами дожигания и прочими техническими новшествами. И затем мы сможем перейти на F-104 на основе полученных знаний и опыта. Но мы не должны закупать самолет, с которым просто не справимся».

Каммхубер ничего не сказал в ответ на возражения Эриха. Его мягкий уклончивый ответ явно был советом.

«Эрих, НИКОГДА НЕ ГОВОРИ ОБ ЭТОМ, — сказал генерал. — Мы рады закупить этот самолет. Политики решили его покупать».

Если бы Эрих послушался этого доброжелательного и умного офицера, много сделавшего для германских ВВС, он бы сохранил свой мир. К несчастью для него, люди, задававшие ему прямые вопросы, получали на них прямые ответы. С F-104 не следует спешить. Сплетни и шепоток, просочившиеся в политические круги, укрепили существовавшее там мнение, что Эрих не является хорошим офицером.

Катастрофический опыт, который германские ВВС получили при столкновении с F-104, трагическим и дорого обошедшимся способом подтвердил правоту заключения Эриха Хартманна. Катастрофы с F-104 продолжались, пока в 1966 командование ВВС не перешло к Иоханнесу Штайнхофу. Штайнхоф летал на Ме-262 в годы Второй Мировой войны и изложил свои сомнения политическому руководству Западной Германии. Несмотря на блестящие военные достижения, не раз продемонстрированные таланты командира и организатора, он встретил растущее политическое сопротивление. Возможно, это было результатом страшных ожогов лица, которые Штайнхоф получил при аварии в 1945.

Действительной же причиной сопротивления было то, что Штайнхоф являлся генералом, знающим свое дело. Здравый смысл и логика всегда руководили его действиями, когда он получил свой первый крупный пост — место представителя Германии в Совете НАТО в Вашингтоне. Он производил неизгладимое впечатление на всех, кто с ним встречался. Его обожженное лицо не сдерживало его динамической личности. Когда политические обстоятельства вынудили осенью 1966 сделать его инспектором ВВС,[31] именно его деятельность и его готовность взять на себя ответственность помогли преодолеть кризис со «Старфайтерами».

Штайнхоф провел серьезную реформу программы F-104.[32] Он организовал серьезное обучение и усиленную летную практику. Именно таким образом действовал и Эрих Хартманн, создавая JG-71. Можно привести еще один пример прозорливости Белокурого Рыцаря. Из первых 16 пилотов, которых он обучил для эскадры «Рихтгофен», сегодня живы 15. Погиб только пилот-испытатель F-104. Его машину на взлете опрокинуло сильным порывом ветра, поэтому авария произошло независимо от действий пилота и исправности машины. Остальные не только живы сегодня, но и имеют от 800 до 1000 часов налета на F-104.

Между предупреждениями Эриха относительно F-104 и жестоким подтверждением его правоты, он стал мишенью грязной выходки генералишки, которого лучше оставить безымянным. Он не был офицером, который летал во время войны. Военные летчики в Германии имеют летные лицензии, которые автоматически возобновляются, если человек находится в строю. Это процедура превращается в обычное заполнение бумаг и сдаче их вместе с лицензией для подтверждения последней.

Во время заполненных тяжелой работой дней в Альтхорне, когда создавалась эскадра «Рихтгофен», Эрих пропустил срок ежегодного возобновления летной лицензии. Позднее он не смог найти документа. Генерал нашел щель в броне Белокурого Рыцаря, чтобы воткнуть туда отравленный клинок и нанести, как ему думалось, смертельный дар. Началось глупейшее следствие с целью отдать Эриха под суд. Его перспективы выглядели довольно смутными, но неожиданно интриган получил отпор.

Известия о трудностях Эриха достигли Америки. Генерал Паницки, который сменил генерала Каммхубера на посту инспектора германских ВВС, в это время находился в Вашингтоне. Отставной американский летчик-истребитель в упор спросил генерала, действительно ли Бундеслюфт-ваффе всерьез решили отдать под суд Эриха, который 10 лет сражался за Германию в советских тюрьмах. Растерявшийся Паницки сумел только выдавить дежурную фразу, что «Эрих хороший пилот, но не хороший офицер». Вскоре после этого военный трибунал рассмотрел обвинение, и Эрих был полностью оправдан. Тем не менее, вред был нанесен. Слишком много людей слышали первую часть истории, но не узнали, как она завершилась. Он был освобожден от командования JG-71 «Рихтгофен» и переведен на штабную работу в Порц Ване возле Кёльна.

Прямота и честность поставили Эриха вне пределов политического эскалатора, который выносил к высшим чинам менее способных, но более дипломатичных людей. Несколько лет он прожил в относительной безвестности в качестве специалиста по разработке тактических схем и следил, как люди, которых он учил во время службы в JG-71 получают звание полковника раньше него. Он с удовлетворением видел успехи «своих парней». Среди его союзников было несколько старших офицеров, которые восхищались им, однако их усилия добиться звания полковника для Хартманна регулярно срывались. Он получил это звание только в середине 1969. К этому времени он уже 8 лет ходил в звании подполковника и отказ в присвоении звания офицеру, имевшему самые высокие награды в германских вооруженных силах, выглядел уже просто глупо.

Хотя Эрих был немного огорчен, он тем не менее не потерял чувства юмора и философского взгляда на вещи, полагая, что всем в жизни человека управляет судьба. На политиканов он продолжал с брезгливостью смотреть, как на неизбежное зло. Однако на своей работе он сумел полностью раскрыть аналитические способности и интуицию, разрабатывая тактические наставления.

Все, кто его знал, единодушно решили, что германские ВВС просто не знают, что делать с этим выдающимся пилотом, как обратить себе на пользу его всемирную славу, как использовать сохранившуюся у старого бойца клокочущую энергию. Непримиримый индивидуалист, он продолжал жить, руководствуясь собственными понятиями о честности, справедливости и чести. Он был героем со слабостями. Однако их можно было понять, и они были лишь продолжением его достоинств, как личности.

Волосы Белокурого Рыцаря начали темнеть, и груз прожитых лет начал сказываться и на нем. Его лицо подобно боевому щиту древних рыцарей, украшенному гербами. Все бои, которые он вел в течение жизни, победы и поражения, триумфы и трагедии, отпечатались здесь. Во время своих рыцарских схваток на турнире жизни он чаще выходил победителем, чем проигрывал. Однако он знал, что это такое — быть выбитым из седла. Иногда бесчестный враг старался даже растоптать лежащего на земле Белокурого Рыцаря.

Они жил в любви и согласии со своей супругой, что всегда согревает душу человека. История его жизни и любви переплелись между собой. Отвага и терпение превратили их в красивую легенду. Он не переменился, чтобы встретить пришествие нового мира, и сейчас старомоден в своем отношении к жизни. Более мудрый, чем раньше, он смотрит на приближение заката, как на брошенную перчатку. Самые трудные схватки еще ждут впереди, возможно это испытание сумеет пробудить его старый бойцовский дух, отвагу и волю. Пусть Небеса помогут ему в этой борьбе.