Кто такие Кончаловские
Кто такие Кончаловские
Кончаловские – это прежде всего родовая усадьба, которая своей геометрией, видами из окон, всеми запахами и ощущениями вошла навсегда в мою жизнь. Где бы ни упоминалась усадебная жизнь – у Чехова, Бунина, Толстого, Лескова, Гончарова, Тургенева, – я сразу представляю себе планировку дома, в котором жил дед, мастерскую, где он работал, конюшню, сад…
Дом П. П. Кончаловского, деда Н. Михалкова, в Буграх
Кончаловские – это кринка с горячей водой и брошенным на дно куском хозяйственного мыла, по которому мы с двоюродным братом водили кисточками – мыли их, а после протирали скипидаром.
Это хамон – испанский окорок, который готовили сами.
Навахи – испанские ножи, очень острые. Их делал дед из лезвия косы.
Кожаные болотные сапоги, засыпанные овсом, чтобы скорее просыхали. Ведь овес вбирает влагу…
* * *
Дом деда в Буграх, под Обнинском. Там не было даже поселка, а просто стоял дом. Дом и огромный сад, где нужно было иметь «все свое», чтобы жить.
То есть дед мой, художник Петр Кончаловский, жил жизнью совершенно помещичьей – создав свой замечательный, практически самодостаточный мир. Охота на зайцев, на уток…
Там не было электричества (и до сих пор там нет электричества). Керосиновые лампы, куры, свиньи, корова… Запах копченых окороков и антоновских яблок, скрип половиц, постоянный запах краски, ведь дед – живописец…
Вечернее сидение за фортепьяно с керосиновой лампой, когда дед играл Моцарта, читал наизусть Пушкина целыми страницами, пел арии из любых опер. (Он был, я бы сказал, возрожденческого дарования и интересов человек.)
Его огромная рука, в которой умещалась вся моя детская попка, когда он на этой руке поднимал меня вверх…
Художник Петр Петрович Кончаловский, дед Никиты Михалкова по линии матери
Остались запахи, ощущения этого дома. По сути, этот Дом деда – прообраз всех усадеб, которые появлялись затем в моих фильмах. Декорация на все времена!
Хлебосолье, знаменитая «кончаловка», рецепт которой был придуман дедом. Нарезаемый навахой испанский хамон.
До сих пор я чувствую запах тех самых антоновских яблок осенью в том деревянном доме, когда их складывали на зиму…
* * *
Помню, как дед писал мой портрет. Меня ели комары, мухи, но я позировал с детской стойкостью…
Это была естественная жизнь в большом семействе с сильной корневой системой. Я долго не мог понять, почему на меня изумленно смотрит класс, когда я утром честно признаюсь учительнице, что опоздал, потому что Рихтер играл на пианино до трех часов ночи и не давал спать. Я не понимал, что в этом особенного?
Ведь в застольных воспоминаниях у нас такие имена витали, что мало не покажется: Сережа Рахманинов, Паша Васильев…
Велимир Хлебников, по рассказам мамы, спал у нас на рояле, а Маяковского бабушка спустила с лестницы, сказав, что отказывает ему в доме. И все это казалось естественным.
К счастью, дедова дача в Буграх до сих пор осталась за семьей. Там долго жил его сын – художник Михаил Кончаловский. Когда я писал первые из этих страниц, он был еще жив.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.