Волчья яма Талгат Нигматулин

Волчья яма

Талгат Нигматулин

В 70-е этот актер был одним из самых популярных в советском кинематографе, эдаким суперменом без страха и упрека, одной рукой расправляющимся сразу с несколькими врагами. Но в реальной жизни все оказалось куда более трагично. В 1983 году он снялся в фильме «Волчья яма», где его герой – честный парень Самат – погибал по вине человека-оборотня, которого он любил и которому всецело доверял. Спустя полтора года после съемок в этой картине актер в точности повторил судьбу своего экранного героя. Только теперь «волчьей ямой» для него стала вильнюсская квартира одного художника, где его забили до смерти по приказу духовного наставника актера – человека, которому он безгранично верил. Люди до сих пор гадают, почему этот человек, будучи чемпионом Узбекистана по карате, даже пальцем не пошевелил, чтобы защитить себя от гибели.

Т. Нигматулин родился в киргизском поселке Кызыл-Кия 5 марта 1949 года. Его отец погиб незадолго до рождения сына. А поскольку в семье Нигматулиных на тот момент было несколько детей и матери в одиночку тянуть их было трудно (она работала директором школы), Талгата отдали в детский дом. Там парень хлебнул лиха, что называется, выше крыши. Будучи от рождения хилым и болезненным (Талгат переболел рахитом), Нигматулин стал «боксерской грушей» как для своих ровесников, так и для ребят старше его. Били Нигматулина чуть ли не каждый день, причем никакие слезы и уговоры на малолетних садистов не действовали, и даже более того – еще больше распаляли их садизм. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Именно тогда Нигматулин дал себе слово в будущем обязательно заняться спортом, чтобы пресечь насмешки и нападки сверстников на корню. Вскоре его мечта сбылась – он записался в секцию легкой атлетики, а чуть позже увлекся карате, которое в Узбекистане пропагандировали выходцы из Кореи. С тех пор руку на него уже никто не поднимал.

Между тем, помимо спорта Нигматулин увлекся театром и записался в драмкружок. Занятия там велись на русском языке, и Талгату, который в школе большими знаниями по этому предмету не блистал, пришлось изрядно над собой потрудиться. Большим подспорьем в этом ему стала домашняя библиотека его матери, которая насчитывала несколько сот томов классических произведений. Нигматулин все их прочитал, а роман «Война и мир»… полностью переписал от руки для того, чтобы лучше знать русский язык. Этот случай окончательно убедил его близких в том, что этот парень всегда будет добиваться того, чего он хочет. Вспомним характеристику Земляного Быка: «Он честолюбив, но при этом реалист и готов работать сутками, чтобы добиться своей цели».

В старших классах Нигматулин два года проработал на заводе во Фрунзе. Однако идти в рабочие не входило в его планы (просто нужны были деньги и трудовой стаж), поскольку всеми его помыслами завладело кино. Он мечтал стать знаменитым артистом и ради этого готов был преодолеть любые преграды. Поэтому, окончив десятилетку, Нигматулин в 1966 году отправился в Москву поступать во ВГИК. Но первая попытка поступления оказалась неудачной. Однако покидать столицу Талгат не захотел и подал документы в Училище циркового и эстрадного искусства на эстрадное отделение. И вот там уже молодому абитуриенту из южных краев повезло – его приняли. Что неудивительно: абитуриент был очень спортивным человеком. Однако и про кино Нигматулин не забывал: регулярно наведывался на киностудии, где пытался устроиться на съемки хотя бы в массовку. Но поначалу ему не везло. Его уже было взяли на эпизодическую роль фашиста в картину «Арена», как вдруг кто-то из киношников возмутился: «Если он немец, то я француз». И Нигматулина с роли сняли.

Впору было впасть в отчаяние, но Нигматулин, как истинный мужчина-Бык, не сдавался. В итоге добился того, чего хотел: в 1967 году его пригласили пройти пробы в картине «Баллада о комиссаре». Режиссером фильма был сын директора «Мосфильма» Александр Сурин, а главную женскую роль играла его тогдашняя супруга Галина Польских. По словам самого Нигматулина: «Когда я читал сценарий, думал, что ничего не получится, нервничал очень. Но, спасибо, Галина Польских помогла тогда, и постепенно роль стала вырисовываться…»

В этом фильме ему досталась более чем отрицательная роль – он сыграл садиста-белогвардейца, который измывается над красным комиссаром (его роль исполнял Юрий Назаров).

Фильм еще был в производстве (его премьера состоится по ЦТ 10 ноября 1967 года), когда Нигматулина приняли в актерскую мастерскую Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Его однокурсниками стали будущие звезды отечественного кино: Николай Еременко-младший, Вадим Спиридонов и четыре Наталии: Белохвостикова, Бондарчук, Гвоздикова и Аринбасарова. Самые дружеские отношения из всех перечисленных у Нигматулина сложились с Еременко. Правда, это была своеобразная дружба – не из разряда неразлейвода, а эдакая конкурентная борьба за право быть лидером.

Что касается отношений с противоположным полом, то и здесь Нигматулин был не одинок – закрутил роман со своей сокурсницей Ириной Шевчук. Впоследствии она прославится ролью в фильме «А зори здесь тихие…» (1972).

Отношения Нигматулина и Шевчук длились более двух лет и завершились в конце их обучения во ВГИКе. По словам актрисы, она сильно любила Талгата, но он был увлекающейся натурой – хранить верность одной женщине он не мог. Видимо, именно это и предопределило исход их романа.

На момент окончания ВГИКа (1971) Нигматулин уже успел сыграть главную роль в кино. Правда, фильм снимался на родине Талгата, в Узбекистане, и больше был известен там, чем в других республиках. Речь идет о фильме с поэтическим названием «Ее имя – Весна» (1970) режиссера Искандера Хамраева. Нигматулин сыграл в нем своего ровесника по имени Пулат Сарыков.

Участие в этом фильме предопределило дальнейшую судьбу Нигматулина. Окончив институт, он уехал в Ташкент, где поступил в штат «Узбекфильма». И именно там (а также на соседних киностудиях) стал делать себе карьеру в большом кинематографе. Правда, роли ему тогда чаще всего доставались второстепенные. Так, он снялся в фильмах: «Ночь на 14-й параллели» (роль – Ситонг), «В черных песках» (эпизод), (оба – 1972), «Седьмая пуля» (Исмаил; 1973).

Сыграв в кино несколько второстепенных ролей, Нигматулин вскоре удостоился приглашения на главную роль. Это случилось в 1973 году. В фильме знаменитого узбекского режиссера Эльера Ишмухамедова (снял такие «нетленки», как «Нежность», 1967; «Влюбленные», 1969) «Встречи и расставания» Нигматулин сыграл своего современника по имени Рустам.

Но это была не единственная радость Нигматулина в том году. Именно тогда он познакомился с женщиной, которой суждено будет стать его первой официальной женой. Это была его землячка, молодая эстрадная певица Лариса Кандалова. По ее словам:

«С Талгатом я познакомилась в гостях у общих знакомых. Он тогда снялся в фильме «Седьмая пуля». Но меня покорило не это, а его внимательность: у моей московской подруги в Ташкенте заболела мама, не с кем было оставить двух собак – Талгат помог забрать женщину из больницы, а когда я сдавала сессию, забрал одну собачку к себе и ухаживал за ней…

С Талгатом было интересно: он приобщил меня к восточной философии, японской литературе. Он писал стихи, прозу, даже пытался петь, хотя со слухом у него были проблемы. Давал мне уроки карате. Но суставы у меня уже были не те: я поиграла немного в спорт, и на этом все закончилось…»

Следующий, 1974 год Нигматулин провел нервно. Горькую пилюлю в тот год «подсластила» актеру премьера фильма «Встречи и расставания», которая состоялась 15 июля 1974 года. Но выход этой ленты на экран не способствовал взлету кинематографической карьеры Нигматулина – фильм остался практически незамеченным как критикой, так и широким зрителем.

Тем временем трещал по всем швам первый брак Нигматулина. Ситуацию не спасало даже то, что Кандалова к тому моменту была уже беременна (в 1975-м на свет появится дочь Урсула). В итоге Нигматулин завел себе на стороне новую пассию. Это была его поклонница Халима Хасанова. По словам Л. Кандаловой:

«Эта 18-летняя девочка мертвой хваткой вцепилась в моего мужа. Она приходила к нам домой, мама Талгата открывала Халиме дверь и пыталась скрыть от меня ее визиты – лгала, что это почтальон или соседка. Пусть Халима простит меня за эти слова, как я простила ее за причиненную мне в те годы боль. Она очень любила Талгата, жила только для него, по-моему, и материально его поддерживала – даже работала на стройке. Это очень мягкая и мудрая женщина…

Талгат умел дружить, но семьянин из него не получился. Мы прожили вместе всего год. Его постоянства хватило ненадолго. Влюбчивость и увлечения Талгата другими женщинами я воспринимала как предательство. По молодости не могла этого простить, не шла на компромиссы. В конце концов забрала ребенка и ушла от него…»

Потерпев поражение сразу на двух фронтах – кинематографическом и семейном, – Нигматулин решил взять паузу. И посвятил себя спорту. Он уже давно увлекался японской философией и на этом интересе приобщился и к карате. Несколько лет тренировок дали прекрасные результаты: Нигматулин стал участвовать в чемпионатах Узбекистана по этому виду спорта и вошел в тройку лучших каратистов республики, а также в десятку лучших в Союзе (на первенстве СССР однажды занял 6-е место).

Кроме этого, Нигматулин занимался литературным творчеством. Как мы помним, он еще в детстве любил много читать и перечитал все книги из домашней библиотеки своей матери, которая насчитывала несколько сот томов классических произведений. Именно тогда у него возникло желание самому стать писателем или поэтом. Он начал писать стихи, некоторые из которых впоследствии стали очень популярны. Например, «Русские березы» превратились в популярную песню.

Именно под влиянием литературы Нигматулин во второй половине 70-х решил поступить на Высшие сценарные курсы при ВГИКе. А направил его туда известный сценарист Одельша Агишев, с которым он плотно общался во время работы над фильмом «Встречи и расставания» (Агишев был сценаристом этой картины). Прочитав как-то несколько прозаических произведений Талгата, маститый сценарист сказал ему: «Тебе надо поступать на Высшие сценарные…»

Сценарному мастерству Нигматулина учил известный советский режиссер Витаутас Жалакявичюс.

Что касается актерской стези, то Нигматулин в ту пору ступал на нее не часто. Да и то для того, чтобы сняться в эпизодических ролях. Так было с фильмами «Вооружен и очень опасен» (слуга Джойс; 1977), «Сказание о Сиявуше» (Тулан; 1978).

Свою главную роль из разряда «визитной карточки» Нигматулин заполучил весной 1979 года, когда был утвержден на роль злодея-пирата Салеха в боевике «Пираты XX века». Режиссером фильма был Борис Дуров. Роль главного положительного героя в фильме сыграл бывший сокурсник Нигматулина по ВГИКу Николай Еременко.

Фильм вышел на широкий экран 14 июля 1980 года и до конца года его посмотрели – 87,6 млн зрителей. Именно с этого момента и началась всесоюзная слава Нигматулина – признанного супермена советского кинематографа.

Вспоминает вторая жена Нигматулина Х. Хасанова: «На 9-м месяце беременности (октябрь 1980-го. – Ф. Р.) я пошла в кинотеатр посмотреть «Пираты XX века». Но очередь была такой такой огромной, что мне не удалось купить билет даже на приставной стул. Тогда я так его и не увидела, хотя сама участвовала в съемках – дублировала Дилю Камбарову в сценах с подводными драками, у меня разряд по плаванию…

Талгат учил меня карате, я даже получила коричневый пояс. Я безумно любила Талгата, хотя в наших отношениях случалось разное. Как-то встречали Новый год, вышли из квартиры в гости, а когда вернулись, обнаружили, что дверь захлопнулась. Так вот, на второй этаж по обледенелой водосточной трубе полезла я. Талгат это делать отказался: сказал, что ему страшно. Или вот другая история: когда Саид родился, муж перекупил коляску у мужчины, жена которого ждала ребенка только через полгода. Талгат не просто вручил ему деньги, а пригласил случайного знакомого в ресторан, чтобы отметить покупку. В этом был весь Талгат – доброжелательный, открытый, компанейский…»

Но вернемся к триумфу «Пиратов XX века».

Отметим, что в ту пору карате в СССР стояло на пороге своей триумфальной славы, и нужен был только внешний толчок, чтобы этот триумф обрел свою необратимую силу. И именно фильму «Пираты XX века» суждено было стать одним из таких внешних «толкателей». Лихо (по тем временам) снятые каратистские поединки настолько поразили воображение советских подростков, что они рядами и колоннами ринулись записываться в секции карате, которые стали расти по всей стране как грибы после дождя. Причем почти все подростки, кто избрал для себя этот вид спорта в качестве культа, мечтали быть похожими именно на Талгата Нигматулина, а не на его антипода по фильму «Пираты XX века» Николая Еременко. Почему? Видимо, восточная внешность актера гармонировала с образом настоящего каратиста.

Между тем тот год (1980) запомнился Нигматулину не только этим. Именно тогда он вновь стал отцом. Матерью его сына Саида стала та самая Халима Хасанова, с которой судьба свела его еще в середине 70-х. Как мы помним, их роман закрутился еще в бытность Нигматулина мужем Кандаловой – когда та была беременна их дочерью Урсулой. Вскоре после расставания с первой женой Талгат женился на Хасановой, и спустя несколько лет – 21 октября 1980 года – в этом браке родился сын Саид.

Однако не это событие предопределило судьбу Нигматулина в то десятилетие, а другое – роковая встреча с двумя людьми, которые станут убийцами героя нашего рассказа. Речь идет о Мирзе Кымбатбаеве (1935) и Абае Борубаеве (1952). Расскажем о них подробно.

Мирза жил в узбекском городе Бируни (Каракалпакская АССР) и зарабатывал тем, что выдавал себя за дервиша (религиозный мистик, суфий, ведущий нищенский образ жизни). О том, как он пришел к такой жизни, рассказывает он сам:

«Я у родителей один. Были младшие братья и сестры, но они умерли. Учился я слабо. Рос сильным, здоровым. Окончил десять классов. С юношеских лет стал заниматься национальной борьбой. Выступал на свадьбах, тоях. Получал призы, деньги. В тридцать лет познакомился с девушкой, хотел жениться, но родители отдали ее за другого, и молодые уехали в соседний район.

Потом я работал в колхозе разнорабочим. Но ушел и оттуда – стал помогать людям строить дома. Мне хорошо платили. Так я и жил, пока в кишлаке не появился человек, которого называли Наурузов-дервиш. Он, как мне тогда казалось, был очень странный. Ходил в рваном халате, носил на шее женские украшения: бусы, побрякушки. Мы подружились. Наурузов рассказал, что уже много лет нигде не работает, собирает милостыню, ни в чем не нуждается. Я ему понравился, он тоже понравился мне. Под его влиянием я бросил работу, и мы стали ходить вдвоем. Обошли несколько областей. Наурузов обещал научить своему ремеслу и выдать за меня дочь, которая жила в Ташаузе. За это я отдавал ему все деньги, которые нам подавали.

Новая жизнь мне нравилась. Молиться я не умею, поэтому только делал вид, что бормочу молитвы. Наурузов научил нескольким арабским словам, которые я должен был повторять для людей. Люди благодарили, давали один-два рубля. Некоторые говорили, что после наших молитв они стали лучше себя чувствовать, давали еще денег. Поэтому в день у нас получалось 150–200 рублей…

Когда я понял, что Наурузов не хочет отдавать свою дочь, я на него обиделся. Однажды сильно выпил и избил его. После этого мы расстались, и я стал ходить один. Милостыню я собирал за 35 километров от нашего кишлака – на кладбище Султан Уаис Баба, которое считается святым. Там собирается много людей, поэтому работы у меня было много. Люди приезжали туда семьями, предварительно зажаривали целых баранов, запасали еду. Я был сыт и ни в чем не нуждался…»

Так длилось несколько лет, пока в конце 70-х судьба не свела Мирзу с Абаем Борубаевым. Этот человек был из другого круга людей, чем Мирза. Он родился в состоятельной семье в Оше: его отец был главным редактором областной газеты, а мать преподавала в местном вузе. Своему сыну они готовили благополучную судьбу, поэтому сил и средств на это не жалели. После окончания школы Абай поступил в местный институт, но учился плохо. Когда в 1976 году подошла пора госэкзаменов, его до них не допустили из-за многочисленных «хвостов». Но влиятельный отец позвонил кому следует, и парню выдали диплом. Затем тот же отец пристроил сына секретарем комсомольской организации на один из ошских комбинатов. Но этой работой Абай явно тяготился. Он хоть и был Драконом (а они любят власть), однако властвовать над комсомольцами ему не улыбалось. Он тогда уже увлекся восточной философией и мечтал иметь куда большую паству, чем несколько десятков комбинатских комсомольцев. Вот тут судьба и подбросила ему встречу с Мирзой. Последний вспоминал:

«Абай приехал на кладбище Султан Уаис Баба с несколькими друзьями. Он стал говорить со мной на нашем языке, остальные ничего не понимали. Абай задал два-три вопроса из Корана и убедился в том, что я ничего не знаю. Абай – умный человек, грамотный. Родители его большие люди. Я признался, что бродяга, обманываю людей. Абай сказал, что пишет книгу о дервишах и хочет стать директором института, где будет изучать таких, как я. Он пообещал сделать меня своим заместителем…»

В 1980 году Абай и Мирза отправились покорять Москву, поскольку были наслышаны, что в кругах столичной элиты есть много людей, захваченных модой на восточную философию. В разного рода светских салонах, существовавших на квартирах известных людей (писателей, музыкантов, актеров), собирались ценители Дзен-буддизма, которые читали соответствующие книги и вели оживленные дискуссии о философии и религии. Любой человек, приехавший с Востока и заявивший о себе как экстрасенс или эзотерик, мог рассчитывать на благосклонное внимание со стороны этой публики. Все это Абай прекрасно знал, поэтому и рассчитывал, приехав в Москву с известным дервишем Мирзой (а именно такая слава о нем в 70-е годы существовала в Каракалпакской АССР), легко покорить столичную богему. И его надежды полностью оправдались.

Гостей с Востока принимали в своих домах весьма знатные люди: писатели, ученые, общественные деятели различных рангов. Один из известных писателей, главный редактор журнала «Огонек» Анатолий Софронов, сопроводил его рекомендательным письмом, в котором, в частности, говорилось:

«Кымбатбаев Мирза… наделен необычными способностями, накладывающими свой отпечаток на весь образ его жизни. Известно, что за последнее время такого рода способности, проявляющиеся в нетрадиционных способах лечения при помощи биотоков, телепатии, телекинеза и пр., становятся предметом пристального научного внимания. Кымбатбаев Мирза относится к числу людей, обладающих уникальными способностями, наблюдение за которыми может много дать для развития современной науки о законах человеческой психики. Молодой ученый Борубаев Абай установил с ним взаимодействие и ведет записи научного характера. Просим оказать содействие этой работе».

Другой известный литератор – поэт Валентин Сидоров – был рад увидеть этих людей на своих творческих вечерах. По его же словам:

«Борубаев был на двух моих вечерах, Кымбатбаев на одном. На одном вечере я представил Борубаева как человека, изучающего йогу и народную медицину… О Кымбатбаеве Борубаев сказал мне, что это его Учитель, обучающий его нетрадиционным способам познания…»

После столь лестных отзывов и представлений со стороны именитых людей дела Абая и Мирзы пошли в гору. «Феноменальные» способности Мирзы, например, изучала лаборатория в Фурманном переулке в Москве. У них стали появляться ученики во многих городах Советского Союза. Конечной же целью Мирзы и Абая было открытие так называемого Института изучения человека.

Помимо тех, кто давал им рекомендации, Абай и Мирза заимели в Москве людей, которые согласились стать их учениками. Одним из таких людей стал Владимир Пестрецов, который возглавлял секцию карате и привел под знамена заезжих «экстрасенсов» многих своих учеников.

Что касается Талгата Нигматулина, то он познакомился с Абаем и Мирзой благодаря первому – с ним его свел кто-то из ташкентских друзей. Как мы помним, Талгат серьезно был увлечен восточной философией плюс к тому же собирался в скором времени начать карьеру кинорежиссера и мечтал снять фильм в духе Тарковского: этакую мистико-философскую притчу.

Нигматулин называл Абая своим Учителем и не только пустил жить в свою ташкентскую квартиру, но и ссуживал деньгами, думая, что Абай и Мирза действительно хотят открыть пресловутый Институт по изучению человека. Абаю эти деньги пришлись весьма кстати, как и звездный статус Нигматулина, который помогал ему и его компаньону завязывать все новые знакомства в богемной среде.

Заметим, что после «Пиратов XX века» карьера Нигматулина резко пошла в гору и предложения сниматься в разных фильмах посыпались на него со всех сторон. Достаточно сказать, что за первую половину 80-х он снялся в 13 фильмах – больше, чем за все прошлое десятилетие. Назову эти фильмы: «Какие наши годы!» (Толик Кучкаров; 1981), «Право на выстрел» (капитан шхуны Синдо), т/ф «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» (индеец Джо), «Провинциальный роман» (главная роль – Назар Муратов), т/ф «Государственная граница – фильм «Восточный рубеж» (Веселый), «Приказ: перейти границу» (японский смертник), «У кромки поля» (Аскар Темиров), (все – 1982), «Время зимних туманов» (главная роль – Джамал), «Хозяин воды» (Нигмат), (оба – 1983), «Волчья яма» (главная роль – Самат), «Один и без оружия» (Хан), т/ф «Противостояние» (капитан милиции в Коканде Урузбаев), т/ф «Жизнь и бессмертие Сергея Лазо» (капитан-лейтенант Мацуми).

Тогда же изменилась и личная жизнь Нигматулина – он в третий раз женился. Прожив с Халимой Хасановой чуть больше семи лет (больше всех других женщин), Талгат в 1981 году познакомился с актрисой Венерой Ибрагимовой, с которой в тот год снимался в одном фильме – «Провинциальный роман», где она играла возлюбленную его героя Гулю. По словам Х. Хасановой: «Когда мы расставались с Талгатом, меня душила тоска. Не покидало чувство, что я отдаю его в ненадежные руки. Так и не поняла, почему он связался с сектой, чего ему не хватало. Знаю только, что, когда эти мошенники увидели мою фотографию, они уговорили Талгата расстаться со мной. Я умоляла его сделать выбор, пока он не исковеркал свою жизнь, но напрасно. Я один раз видела этих сектантов. Они поразили меня своей убогостью, ущербностью. Талгат среди них был как ясное солнце…»

14 мая 1983 году у Талгата и Венеры родилась дочь Линда, названная так не случайно: так звали жену Брюса Ли, которого боготворил Нигматулин, а также жену знаменитого Битла Пола Маккартни, творчество которого боготворила Венера.

С ней Нигматулин снялся потом еще в одном фильме – в «Волчьей яме», где ей досталась роль сестры Самата, которого опять же играл Нигматулин. Этот фильм стал для него поистине пророческим. В нем речь шла о честном парне, который погибал по вине человека-оборотня по имени Бабахан, которого он любил и которому всецело доверял. Роль Бабахана исполнял известный казахский актер Кененбай Кожабеков. Таким образом, за полтора года до съемок Нигматулин, по сути, отрепетировал собственную смерть. Только в реальной жизни «волчьей ямой» для него станет вильнюсская квартира одного художника, где его забьют до смерти по приказу духовного наставника – опять же мужчины-Дракона, которому он безгранично верил. Люди до сих пор гадают, почему этот человек, будучи чемпионом Узбекистана по карате, даже пальцем не пошевелил, чтобы защитить себя от гибели. Однако расскажем обо всем по порядку.

В 1981 году желание Нигматулина снять фильм о двух своих новых друзьях – Абае и Мирзе – воплотилось в жизнь: на «Казахфильме» им был снят дипломный (для Высших сценарных курсов) десятиминутный документальный фильм «Эхо». О том, как шли его съемки, вспоминает очевидец – ассистентка режиссера: «На главные роли Талгат пригласил двух непрофессиональных актеров, которые, как он считал, являются людьми необычными – наделенными мощным биополем. Вскоре они приехали. Это были Абай Борубаев и Мирза Кымбатбаев. Узнав, что в фильме снимаются «супермены», вся группа сбежалась на них посмотреть. Однако ничего примечательного ни в них, ни в их поведении не было. Работали они просто плохо, репетировать не хотели: «Не нравится? Мы уезжаем!» Отказывались от дублей.

Тем не менее Талгат относился к обоим с удивительным тактом, если не сказать с обожанием. Было даже стыдно смотреть, как режиссер унижается перед ними. Абай и Мирза очень скоро раскрыли свои «идейные» позиции, которые сводились к следующему: «Долой стыд! Свободу половых отношений! Ни совести, ни морали!» При этом они ссылались на какие-то философские учения. Первыми садились к столу, могли все съесть сами. Талгат называл их «людьми космоса» и «святыми», в действительности они были распущенны, грубы, неопрятны. Особенно Мирза. Говорил по-русски мало. В основном: «Дай рубль…» Абай учил: «Надо жить, как хочется, делай, что хочешь».

Талгат их содержал, даже повздорил из-за них с женой. Он говорил, что они помогают ему и ей освободиться от комплексов, стать полноценными людьми. Абай, мне казалось, издевался над Нигматулиным, делал все, чтобы вывести его из себя, и, как я считаю, глубоко завидовал его актерской известности, положению постановщика. Когда я говорила об этом Талгату, он не соглашался, сказал, что Абай помогает ему стать волевым, сильным, содействует его творческому росту.

Надо сказать, что Нигматулин не был удовлетворен своей прошлой работой в кино, когда его считали нетипажным для местного кино и он годами находился в простое или снимался в ролях простых, одноплановых, требовавших в основном его мастерства каратиста, чемпиона республики. С помощью Абая и Мирзы Талгат как режиссер хотел сделать тонкую психологическую картину, но не получилось. Абай и Мирза жили за его счет, пьянствовали, делали циничные предложения женщинам, появлялись на съемке нагишом. Если бы не отношение к ним Талгата, их давно бы посадили. А здесь относились к ним как к безобидным дурачкам…»

Прочитав эти воспоминания, редкий человек не удивится поведению Нигматулина. И в самом деле: какое удовольствие он находил в общении с двумя этими людьми, которые вели себя с ним (да и с другими тоже) как обнаглевшие и зажравшиеся баи. Есть все-таки в этом какая-то тайная патология, которая постороннему взору непонятна. Может быть, таким образом Нигматулин изживал те комплексы, которые тянулись за ним из глубокого детства, когда сверстники издевались над ним и унижали? Или это была та самая борьба с самим собой, о которой говорится в характеристике людей, рожденных 5 марта? Вспомним: «В своем общении с миром эти люди оказываются честными, доброжелательными, вежливыми и образованными, тогда как внутри ведут постоянную борьбу с самими собой. Их отличительное качество в том, что им удается усиливать как положительные, так и отрицательные качества окружающих…».

А ведь это похоже на то, что было в отношениях Талгата и Абая: своим потворствованием последнему актер только разжигал в нем огонь тщеславия. Как написал журналист И. Гамаюнов:

«Но одна часто повторявшаяся подробность портила «Учителю» настроение: поклонники Абая просили у Талгата автографы: Талгатом откровенно любовались – он был высок, красив, лицо открытое, не скупился на улыбку. Это раздражало Абая… Когда Талгат показывал десятиминутный фильм, в котором были сняты Абай и Мирза, случился казус: после демонстрации фильма поклонники Абая стали поздравлять не «Учителя», а Талгата – с режиссерской удачей. Его окружили, ему говорили хорошие слова. Абай же молча стоял в стороне. Не в эту ли минуту чужая слава заслонила ему свет, уязвив его самолюбие?..»

В 1984 году на экраны страны вышли два последних фильма с участием Нигматулина, премьеры которых он застал живым: «Волчья яма» (апрель) и «Один и без оружия» (октябрь). Про роль в первом мы уже упоминали, а вот в последнем он снова играл супермена – красноармейца Хана, который мастерски владеет приемами карате и проникает в банду уголовников с целью ее разоблачения. Глядя на него в этой роли, никто не мог себе представить, что через каких-нибудь пять месяцев этого супермена забьют до смерти его же коллеги-каратисты, а он даже пальцем не пошевелит, чтобы защититься.

Заметим, что к тому времени карате в СССР из легального вида спорта превратилось в запрещенный. На наиболее авторитетных каратистов, таких, как А. Штурмин, В. Гусев, В. Илларионов, были заведены уголовные дела. Высшей точкой в этой репрессивной кампании стал май 1984 года, когда приказом Спорткомитета СССР карате было запрещено на всей территории Советского Союза как «не имеющий отношения к спорту рукопашный бой, культивирующий жестокость и насилие». Статья 219 УК РСФСР (такие же статьи появились и в Уголовных кодексах всех союзных республик) устанавливала, что за обучение приемам карате после применения административного взыскания виновные наказываются лишением свободы на срок до 2 лет или штрафом до 300 рублей, а при наличии корыстной заинтересованности – штрафом до 500 рублей. Если же эти действия совершило лицо, ранее судимое за незаконное занятие карате, либо обучение было связано с получением материальной выгоды в значительных размерах, то виновный наказывался лишением свободы на срок до 5 лет с конфискацией имущества либо без конфискации.

И все же, несмотря на столь суровые меры, карате в стране продолжало существовать и развиваться. Как и в других подобных случаях, репрессивные меры государства не ликвидировали проблему, а лишь загнали ее внутрь, в подполье. Секции карате продолжали существовать, прикрываясь вывесками дзюдо, общей физической подготовки и даже… аэробики. Однако и положительный эффект тоже имелся: многие люди, до этого участвовавшие в деятельности различных групп, занимающихся карате и изучением восточной философии, стали оттуда уходить. Такая же история произошла и с группой Абая – Мирзы: несколько их сподвижников из Вильнюса решили выйти из группы. Это грозило расколом, а также оскудением денежных вливаний (на тот момент у одного только Мирзы было 30 (!) сберкнижек, на каждой из которых лежало по 1 тысяче рублей).

В начале февраля 1985 года Абай отправился в Вильнюс. Поехал один, поскольку надеялся на то, что ему в одиночку удастся уладить проблему. Но на месте он понял – в одиночку не справиться, поскольку «раскольщики» отказались с ним встречаться. После этого он вызвал Мирзу, рассчитывая, что его авторитет поможет делу. Но и этот приезд не помог (Мирза приехал в Вильнюс не один, а привез с собой и свою… слепую мать). Тогда Абай решил применить силу и вызвал в Вильнюс своих «нукеров»-каратистов: Пестрецова, Седова, Бушмакина. К ним также должен был присоединиться и Нигматулин, который из Вильнюса собирался заехать в Кишинев, где ему предстояло досняться в телефильме «Жизнь и бессмертие Сергея Лазо». Отметим, что в день отлета Нигматулин опоздал на самолет и вполне мог не прилететь. Но когда летчикам сообщили, что на рейс опаздывает сам Салех из «Пиратов XX века», они согласились его подождать. Так Нигматулин оказался в Вильнюсе.

Прибыв в столицу Литовской ССР, вновь прибывшие остановились на квартире художника Андрюса на улице Ленина, дом 49. Отсюда пошли по адресам, требуя объяснений от «раскольников» их «предательских» действий. У одного «отступника» они отобрали 200 рублей, у другого – джинсы, третьему поломали мебель.

Нигматулин пытался как-то успокоить своих разгоряченных товарищей, но те его не слушали. Более того, стали и его называть предателем. Во время посещения квартиры одного из «раскольников» Абай и его ученики устроили в доме драку. Нигматулин был единственным, кто не бил хозяина дома. Когда все они вышли на улицу, жена хозяина квартиры решила разъединить Нигматулина с его товарищами, схватила с его головы шапку и убежала. Нигматулин пошел ее искать и разминулся с Абаем. Это стало последней каплей, что переполнила чашу терпения «Учителя», который давно завидовал славе Нигматулина. Когда за месяц до этого в журнале «Советский экран» вышла большая статья про актера, а на обложке красовался его портрет, Абай был вне себя от зависти. Но тогда он сдержался. Теперь же вся его злость и ревность вышли наружу.

Когда Абай со своими учениками вернулся на квартиру на улице Ленина, Нигматулин был уже там. Не снимая пальто, Абай прошел в комнату и, указав на Талгата, приказал: «Бейте этого предателя». Обкуренные ученики (в секте весьма широкое хождение имели наркотики) набросились на артиста. Удары сыпались один за другим. «За что?» – успел только спросить он, прикрываясь руками. Бьющих было трое, и Нигматулин, чемпион Узбекистана по карате, мог бы легко разделаться с ними без посторонней помощи. Но приказ отдал его учитель, ослушаться которого Нигматулин не смел. Он думал, все это продлится недолго, учитель одернет своих учеников, как только увидит, что Нигматулин смирился. Однако конца побоищу видно не было. Вошедшие во вкус истязатели наносили удары все сильнее и изощреннее. Бил Нигматулина и его учитель – Абай. Как рассказал на суде один из истязателей: «Талгат лежал на полу, не защищался. Абай разбежался и ударил. Как по мячу. Будто пробил пенальти. И тут все поняли – все. Это убийство!..»

Избиение Нигматулина продолжалось с двух часов ночи до десяти утра с небольшими перерывами. Соседи, которые слышали крики убийц и стоны жертвы, несколько раз звонили и стучали в дверь квартиры художника, требуя прекратить безобразие. Когда это не помогло, вызвали милицию. Наряд прибыл оперативно в 1 час 20 минут ночи и застал в квартире разгоряченных молодых людей. На вопрос «Что здесь происходит?» хозяйка ответила, что отмечается защита диссертации ее мужа, что молодые люди повздорили, но теперь уже помирились. После этих слов «повздорившие» мужчины демонстративно пожали друг другу руки.

Милиционеры обошли квартиру и ничего подозрительного не обнаружили. Между тем Нигматулин заперся в ванной и молчал, надеясь в дальнейшем на снисхождение своего учителя. Пробыв в доме еще несколько минут, милиционеры уехали. А избиение возобновилось с новой силой. В итоге от этих побоев Талгат Нигматулин скончался. Его предсмертная агония длилась около часа.

Поняв, что произошло непоправимое, хозяева квартиры бросились заметать следы: замыли все кровавые пятна на полу и обоях. Пытались они и оживить Нигматулина, делая ему искусственное дыхание и массаж сердца. Но все было напрасно: актер хотя и был еще жив, но на все попытки привести его в сознание не реагировал. Тогда хозяева позвонили своему знакомому доктору, надеясь, что, быть может, он поможет. Но и тот лишь развел руками. И предложил вызвать «Скорую помощь».

13 февраля 1985 года в 13 часов 22 минуты на Вильнюсскую станцию «Скорой помощи» поступило сообщение о том, что на улице Ленина умер человек. Прибывшие по вызову врачи констатировали смерть от множественных побоев. У Нигматулина на теле обнаружили 119 повреждений, из них 22 – в области головы. У пострадавшего были сломаны четыре ребра с правой стороны груди, сломан нос, произошло кровоизлияние под мягкую оболочку мозга и желудочка с последующим развитием травматического шока. Хозяйка квартиры объяснила все просто: знакомого на улице избили хулиганы, он с трудом добрался до их дома и здесь скончался. Преступники еще лелеяли надежду, что все для них обойдется. Но даже врач, выслушавший эту версию, тут же в ней усомнился: ведь в подъезде не было ни единой капли крови. Всех вскоре арестовали.

Когда весть о гибели популярного киноактера распространилась по стране, большинство людей терзал только один вопрос: почему Нигматулин не сопротивлялся? Ведь он был профессиональным каратистом и вполне мог за себя постоять. Но вместо этого предпочел умереть. Ссылки на то, что актер находился в плену своего обожания руководителя секты, казались слишком невероятными. Может быть, дело было в чем-то другом? Знаменитый рукопашник Тадеуш Касьянов (он снимался с Нигматулиным в «Пиратах XX века» – играл боцмана) высказал следующую версию. Цитирую:

«Талгат умер из-за наркотиков. Когда снимался фильм «Пираты XX века», его брат получил за наркотики лет 12. Поэтому Талгат постоянно отсылал ему деньги, а потом и сам присел на наркотики. А убили его в Вильнюсе за то, что он не рассчитался. Убивали его чемпион Москвы по карате и еще трое отморозков. Талгат сидел обкуренный в кресле, а они его по голове ногами долбили… Так он по-дурацки погиб…»

Поскольку тело Нигматулина было изуродовано до неузнаваемости, родные актера приняли решение не показывать его на похоронах – кремировали тело. Захоронение прошло на ташкентском кладбище Чиланзор-ота.

Суд над убийцами состоялся спустя год после трагедии. Он не стал искать в элементарной уголовщине политического подтекста и воздал каждому по заслугам. Абай Борубаев получил 15 лет тюрьмы строгого режима; Мирза Кымбатбаев – 12 лет; Владимир Пестрецов – 13 лет. Получили свое и остальные участники преступления. В адрес правления Союза писателей СССР, влиятельные члены которого в свое время весьма лестно характеризовали Мирзу и Абая, суд вынес частное определение.

На сегодняшний день главные фигуранты того нашумевшего дела уже отошли в мир иной: Абай скончался в тюрьме от туберкулеза, а Мирза умер спустя несколько лет после освобождения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.