Глава 10 «В зоне особого внимания»

Глава 10

«В зоне особого внимания»

Думаю, что многие хорошо помнят художественный фильм, вышедший в Советском Союзе в прокат в 1977 году. Его снял режиссёр-дебютант, работавший ассистентом Озерова на фильме «Освобождение», Андрей Малюков, а сценарий к фильму написал военный корреспондент Евгений Месяцев.

По сюжету фильма готовятся большие военные учения и командир гвардейского воздушно-десантного полка «Южных» направляет в тыл условного противника («Северные») три разведывательно-диверсионные группы для обнаружения замаскированного командного пункта. На всё про всё даётся ровно двое суток, и разведчики-десантники выполняют задание в условиях, максимально приближённых к боевым. Но только третьей разведгруппе лейтенанта Тарасова удаётся избежать западни.

Теперь известно, что съёмки этого фильма удалось начать только благодаря В. Ф. Маргелову.

«Василий Филиппович был человек, как сейчас сказали бы, харизматичный, — рассказывал на одной из творческих встреч режиссёр фильма. — От него просто исходили некие энергетические потоки мощной личности. Было ясно, что за ним стоит биография удивительная, что внутренней силой и энергетикой он мощен. Он и ряд здравомыслящих людей написали соответствующее письмо в политическое управление страны, в Центральный Комитет Коммунистической партии. И лишь таким образом удалось начать работу над этим проектом».

Правда, через шесть месяцев после съёмок А. Малюкову пришлось вырезать лучшие и самые эффектные сцены, например, когда взлетает целый полк Илов. Этот фрагмент был строго-настрого запрещён цензурой.

И всё же режиссёру удалось «сделать фильм, который бы поднял народ, заставил почувствовать гордость за ВДВ, воспитал бы в пацанах чувство гордости и отваги, воспитал бы граждан и патриотов…»

Лично я смотрел этот фильм неоднократно и до сих пор убеждён, что тогда всё это удалось опять-таки не без помощи знаменитого Маргелова.

И пусть разведчики ВДВ уже тогда носили на заданиях специальные маскировочные шапочки и маски, Василий Филиппович лично настоял, чтобы в фильме они были в голубых беретах. И они были!

Как утверждает Б. Костин, «в титрах кинофильма «В зоне особого внимания» […] фамилия командующего ВДВ не значится. Однако, по воспоминаниям участников, Василий Филиппович был его душой.

— Сделайте кинофильм ярким, необходимым для тех, кто о десантной службе понятия не имеет. Чтобы парни не по подъездам и кабакам шатались, а имели перед собой пример службы Отечеству и подлинно мужской дружбы и чтобы парней этих любили самые красивые девушки.

Едва фильм прошёл по стране, как конкурс в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, и прежде высокий, вырос до 20 человек на место».

К слову сказать, фильм «В зоне особого внимания» получил Главный приз за режиссуру (Фестиваль молодых кинематографистов студии «Мосфильм» —1977 г.), Главный приз фильму (Фестиваль молодых кинематографистов Москвы, посвящённый 60-летию комсомола — 1978 г.), Серебряную медаль имени А. Довженко (награждены сценарист, режиссёр, оператор, актёры Б. Галкин и М. Волонтир) и Государственную премию РСФСР имени братьев Васильевых.

Так что фильм получился во всех отношениях!

Но были у генерала Маргелова и свои собственные «зоны особого внимания». К одной из них с полным правом можно отнести форму одежды десантников.

Советские десантники до войны носили повседневную общевойсковую форму одежды с голубым (авиационным) приборным цветом. Голубыми были петлицы для всех категорий военнослужащих (золотистая окантовка у командиров и чёрная для политработников, старшин, сержантов и рядовых). Также командиры отличались голубыми кантами на обмундировании. Они же носили тёмно-синюю или защитного цвета фуражку с голубыми кантами на тулье и околыше. До 1939 года к ней крепилась красная звезда, а затем была введена авиационная кокарда — красная звезда, наложенная на двойную золочёную бухточку в центре вышитого золотой канителью лаврового венка. На тулье появились вышитые золотистые крылья со звёздочкой в центре, околыш фуражки стал голубым.

Кроме фуражки, распространённым головным убором была тёмно-синяя пилотка с голубыми кантами и такой же суконной звездой, поверх которой крепилась эмалевая красная звёздочка.

Командиры ВДВ отлётно-подъёмного состава отличались отсутствием на левом рукаве специальной эмблемы (крылатый пропеллер и перекрещенные мечи).

В петлицах десантников крепились обычные авиационные эмблемы: пропеллер с крыльями.

Обмундирование красноармейцев было обыкновенным общевойсковым, отличаясь голубыми петлицами и суконной звездой на зимней будёновке защитного цвета.

С введением погон и последовавшим за этим изменением формы одежды десантники вновь получили авиационные знаки различия.

Например, солдаты ВДВ на общевойсковой форме носили голубые погоны с чёрными кантами, а на них помещались авиационные эмблемы, латунные или выкрашенные по трафарету. Шинельные полевые петлицы защитного цвета окантовывались голубым кантом.

Офицеры-десантники продолжали носить авиационную довоенную фуражку и синие галифе с голубым кантом.

Однако личный состав переформированных в 1942 году из воздушно-десантных корпусов гвардейских стрелковых дивизий, хотя и продолжал долгое время носить форму ВДВ, но всё же постепенно был переодет в общевойсковое обмундирование.

А в 1948 году не кто иной, как Василий Филиппович Маргелов, передаст Военному совету ВДВ просьбу своих солдат и офицеров (и лично свою) пересмотреть форму одежды Воздушно-десантных войск. Сам он предложил ввести авиационную форму, так как она являлась традиционной.

Однако путь к ней окажется долгим и не совсем простым.

Так в 1955 году, в связи с переходом Советской Армии на новую форму одежды, разрабатывались и новые знаки различия для военнослужащих разных видов и родов войск. Не стали исключением и ВДВ. По всем частям и соединениям был объявлен конкурс на разработку новой символики. Были предъявлены и соответствующие требования.

— Только не надо никаких геральдических измышлений. Эмблема должна быть простая и всем понятная. Чтоб любой увидел и сразу понял: не просто добрый молодец стоит, а десантного роду-племени. Пусть каждый солдат и офицер подумает и свой вариант предложит, да чтобы от души делали, а не детские рисунки присылали, — высказал своё мнение на заседании Военного совета Василий Филиппович.

«Войска отнеслись к призыву «дяди Васи» более, чем внимательно: штаб ВДВ буквально завалили письмами с эскизами, которых в общей сложности набралось более 10 тысяч, — свидетельствует ветеран ВДВ В. Круглов. — А победил в конкурсе, ко всеобщему удивлению, рисунок ведущего чертёжника штаба ВДВ Зинаиды Ивановны Бочаровой.

— Знаете, кто больше всех любит десантные войска? — интригующе спросил Василий Филиппович перед объявлением победителя.

— Да кто же больше вас, товарищ командующий? — пошутили в ответ офицеры.

— Ни черта не знаете, — продолжил Маргелов. — Ходите каждый день мимо и не видите. Чертёжница это наша. С парашютом-то ни разу не прыгала, а войска любит! Всем сердцем, говорит, рисовала. И, правда — наша это эмблема, дух в ней наш, десантный! А вы тут пыжитесь. Учитесь войска любить.

Так плод женской фантазии стал эмблемой самого мужественного рода войск.

Интересно, что когда в 1978 году Василий Филиппович уходил в отставку, он, зайдя в чертёжное бюро к Зинаиде Ивановне, сказал на прощание: «Знаешь, Зинаида, эмблема-то твоя нас с тобой переживёт. И если меня зовут десантник № 1, то ты точно десантник № 2. Спасибо тебе огромное от всех Воздушно-десантных войск!»

В 1969 году были утверждены предложения Министерства обороны СССР по изменению знаков различия и улучшению формы одежды военнослужащих Советской Армии и ВМФ.

Теперь для офицеров и военнослужащих сверхсрочной службы ввели летний хлопчатобумажный китель защитного цвета такой же конструкции, как полевой, но открытый, с застёжкой на четыре форменные пуговицы золотистого цвета и голубыми петлицами на концах воротника, на которых крепились эмблемы воздушно-десантных войск золотистого цвета.

За счёт продления срока носки полевой фуражки с трёх до четырёх лет офицерам и военнослужащим сверхсрочной службы Воздушно-десантных войск был также введён шерстяной голубой берет, на котором спереди размещалась кокарда с эмблемой образца, существующего для повседневной фуражки офицеров авиации и Воздушно-десантных войск.

Вновь введённые берет, летний открытый хлопчатобумажный китель с тельняшкой, брюки защитного цвета в сапоги, сапоги и снаряжение по указанию командира части десантникам разрешалось носить при повседневной и полевой летней форме одежды.

Коснулись изменения и парадно-выходного обмундирования десантников. Для офицеров и военнослужащих сверхсрочной службы был установлен синий цвет.

Для сержантов, солдат и курсантов военных училищ Воздушно-десантных войск введён такой же шерстяной голубой берет, как и для офицеров Воздушно-десантных войск, но с пятиконечной красной звездой и эмблемой, как на парадно-выходной фуражке. Берет, открытый китель и брюки защитного цвета, тельняшка (выдавалась вместо нательной рубашки), сапоги и поясной ремень эти категории военнослужащих носили в качестве повседневной формы одежды.

Как пишут сыновья В. Ф. Маргелова: «Командующему пришлось долго обивать пороги военных ведомств, пока, наконец, министр обороны не согласился ввести десантникам береты… 30 июня 1967 года командующий ВДВ генерал-полковник В. Ф. Маргелов рассмотрел в ресторане «Прага» рисунки, выполненные художником А. Б. Жуком, новый униформы для десантников, в том числе и два берета. При повседневном ношении предполагалось ношение берета защитного цвета с красной звездой. Однако этот берет так и остался на бумаге. На рисунке десантника в малиновом берете В. Ф. Маргелов поставил резолюцию: «Оставить для парадов в Москве». С правой стороны берета располагался голубой треугольный флажок с эмблемой ВДВ, а спереди — звезда в венке из колосьев. У офицера на берете носилась кокарда с эмблемой образца 1955 года и летняя эмблема (звезда с крыльями).

В таких же беретах и в новой форме парашютно-десантные подразделения впервые прошли по Красной площади на военном параде 7 ноября 1967 года. Несколько позже (в 1968 году) малиновые береты заменили на голубые. 26 июля 1969 года приказом МО СССР № 191 были введены очередные правила ношения военной формы одежды. В них впервые «официально» появился берет голубого цвета (до этого приказов о введении беретов для ВДВ не было). Спереди на беретах для солдат и сержантов прикреплялась звезда в венке, а для офицеров — кокарда ВВС. Красный флажок с эмблемой ВДВ на рисунке отсутствовал, но несмотря на это, носился на левой стороне военнослужащими гвардейских частей, а на парадах в Москве перемещался на правую сторону. Идея ношения флажков принадлежала также командующему ВДВ. В отличие от флажков голубого цвета на малиновых беретах, размеры которых были указаны в технических условиях на изготовление, красные флажки в каждой части изготавливались самостоятельно и не имели единого образца. 4 марта 1989 года в новых правилах ношения одежды было закреплено ношение флажка на беретах всеми военнослужащими Воздушно-десантных войск, десантно-штурмовых частей и частей специального назначения. Правда, морским пехотинцам чёрный берет был введён приказом МО СССР ещё 5 ноября 1963 года, но впервые они прошли в полевой форме по Красной площади на ноябрьском параде в 1968 году».

Историческая справка

Красный и его оттенки (от малинового до алого) — самые распространённые цвета беретов воздушно-десантных войск мира, в том числе отрядов ВДВ Франции, ВДВ итальянского корпуса карабинеров, воздушных десантников Дании, Норвегии, Германии, Великобритании, Польши, Чехии, Сирии, Израиля, Египта, Индии, Индонезии, Канады, США, Венесуэлы и Бразилии.

Зелёный цвет во время Второй мировой войны использовали десантники вермахта. В настоящее время зелёные береты — элемент униформы десантных подразделений французского иностранного легиона, а также ВДВ Португалии и Греции.

Синий и голубой — цвета беретов бойцов ВДВ России, Испании, а также воздушно-десантных частей французской национальной жандармерии.

Серый цвет имеют береты военнослужащих ВДВ Югославии.

Другой такой «зоной особого внимания» Маргелова можно назвать кадры его войск. Это в современной армии давным-давно переиначили ёмкие слова Сталина «кадры решают всё». Теперь же говорят в соответствии с духом времени: «В кадрах решают всё».

Поэтому у нас и борются с коррупцией. А тогда кадры действительно решали всё! И генерал Маргелов знал об этом не понаслышке.

Речь идёт о Рязанском Высшем дважды Краснознамённом Воздушно-десантном училище.

Внимание к нему Маргелова было в числе первоочередных задач его работы как командующего ВДВ. В училище — кузницу кадров офицеров-десантников — он лично вложил много сил.

А начиналось всё как обычно, на скорую руку… 2 августа в Куйбышеве на базе пехотного училища было скрытно создано военно-парашютное училище для подготовки военных кадров ВДВ, которое тщательно скрывалось за номером воинской части 75 021. Училище расположилось на крутом берегу Волги, с которого город был виден во всей своей красоте.

Таким образом, был решён вопрос, связанный с восполнением потерь в офицерском составе воздушно-десантных войск, который назрел очень и очень давно, но трудностей на новом месте оказалось с избытком.

«Не хватало ни преподавателей, ни материальных ресурсов, — констатирует Б. Костин. — Назначенный на должность начальника училища полковник Д. И. Высокосов, пришедший из ВВС, смутно представлял, чему и как нужно учить будущих офицеров ВДВ. Неоценимую помощь оказал ему отозванный с фронта майор И. И. Лисов. Ивану Ивановичу, как начальнику учебного отдела, удалось в необычайно короткое время сформировать хоть какое-то пособие тематических циклов изучения материальной части людских и грузовых парашютов, тактики действий десантников в тылу врага».

И ещё: «Инспекция Воздушно-десантных войск Красной Армии не сидела сложа руки и подготовила в начале 1942 года «Наставление по парашютным прыжкам». Училище заимело свои «собственные» самолёты ТБ-3 и Ли-2, а на должность начальника был назначен полковник И. И. Курышев, участник десанта под Вязьму».

Но только всё стало получаться, как новый приказ, и в сентябре 1942 года училище было эвакуировано в Москву, где разместилось в здании Военно-воздушной академии имени Жуковского, которая в свою очередь эвакуировалась в Ташкент.

Снова началось всё с самого начала…

К концу 1943 года фронт оказался на западе и в столицу стали возвращаться «прежние хозяева» освобождённых зданий. Десантному училищу пришлось отправиться в подмосковное Нахабино, где размещались высшие офицерские курсы ВДВ.

За их «широкой спиной», а они выпускали специалистов и начальников парашютно-десантных служб, училище не просто скрылось, но и потеряло всякую самостоятельность.

В 1946 году новый приказ, и командир расформированного 7-го отдельного учебного парашютно-десантного полка, расквартированного в Звенигороде, был направлен с рекогносцировочной группой в Киргизскую ССР (г. Фрунзе) для поиска новой базы.

В результате непростых мытарств была выбрана база расформированных кавалерийского полка и пехотного училища: «Военный городок занимал целый квартал в центре города между улицами Токтогула, Ворошилова, Сталина. Имелись две казармы, столовые, спортивный городок…»

В 1947 году училище переводят в очередной раз. Теперь городом-пристанищем стал г. Покровск, что под Алма-Атой (Казахстан), небольшой городок, называемый «70-м разъездом».

Военнопленные японцы не так давно построили там аэродром и казармы для расформированного авиационного полка. В сорока километрах находился учебный центр училища со стрельбищем.

На двух курсах проходили подготовку начальники парашютно-десантных служб и готовились строевые офицеры.

Большинство курсантов имели за плечами боевой опыт и обучались раньше в Ташкентском, Киевском, Фрунзенском пехотных училищах.

В 1948 году в стенах училища обучались солдаты и сержанты — фронтовики. Всего за один год и девять месяцев из них готовили офицеров ВДВ.

Только к сентябрю 1949 года училище окончательно сформировало свою структуру и перешло на трёхлетний срок обучения. Тогда уже туда поступала гражданская молодёжь.

Среди основных дисциплин были такие: воздушно-десантная подготовка, тактика, огневая подготовка, военная топография, история военного искусства, иностранные языки.

В конце августа 1949 года генерал Маргелов, будучи командиром 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, был направлен командующим ВДВ генералом С. И. Руденко в Алма-Ату с инспекцией училища.

Как пишет Б. Костин, доклад представленный «Маргеловым командующему ВДВ, был обстоятельным. Василию Филипповичу было что и с чем сравнить. Главное, что он чётко представлял истинную потребность в командирах, имевших основательный багаж знаний в десантной науке. Увы, училище, едва вставшее на ноги, похвастаться достижениями не могло. Маргелов прекрасно сознавал, что нельзя требовать от преподавательского состава, который, к слову, был сформирован из самых опытных офицеров ВДВ, невозможного. Прежде всего, необходимо было наладить быт курсантов, обеспечить их парадно-выходной формой. В Алма-Ате, культурном центре Казахстана появляться в затрапезном виде было верхом неприличия, и новенькое обмундирование, которое «пробил» Маргелов, вскоре разместилось на вешалках в ротных каптёрках».

К слову, в докладе также прозвучал факт значительного удаления училища от центра страны, что мешало и материальному обеспечению, и оперативному инспектированию.

Однако голос Василия Филипповича пока услышан не был.

Став командующим, Маргелов свою первую ознакомительную поездку совершил именно в Алма-Ату. Собрав представителей республиканских властей и не выбирая выражений, как он превосходно умел, Василий Филиппович поставил перед ними все насущные вопросы училища ребром.

Сам он не переставал думать о новом месте для единственного училища ВДВ. И только поездка в Рязань, где имелось пехотное училище, окончательно убедила его в необходимости добиваться его размещения в этом городе. В итоге ему это удалось.

В июне 1958 года Постановлением Совета Министров СССР Рязанское пехотное краснознамённое училище было преобразовано в Высшее общевойсковое командное училище с четырёхлетним сроком обучения. И тут Василий Филиппович убедительно предложил руководству страны рассмотреть вопрос о слиянии этого училища и Алма-Атинского в одно.

1 мая 1959 года из Казахстана в Рязань отправился первый эшелон курсантов десантного училища. А 4 апреля 1964 года училище в Рязани стало называться Рязанским высшим воздушно-десантным командным Краснознамённым училищем. Но офицерские кадры для ВДВ училище стало готовить именно с 1959 года.

С 1962 года оно перешло на новый профиль обучения, когда знания одного из иностранных языков стали обязательными. Теперь в дипломе выпускника в графе «квалификация» стали писать: «офицер со средним военным образованием, переводчик-референт по английскому или немецкому, либо французскому языку».

«О широте взглядов В. Ф. Маргелова может свидетельствовать география военных училищ, где готовили офицеров для Воздушно-десантных войск, — считает Б. Костин. — В Рязани два военных училища, автомобильное и связи, готовили офицеров с «десантным уклоном». В Коломне и Ленинграде обучались десантники-артиллеристы. В Костроме и Тамбове — химики. В Ленинграде и Смоленске — офицеры комплексов ПВО, в Тюмени — офицеры инженерных подразделений. Врачей для ВДВ готовили военные кафедры медицинских институтов в Томске и Саратове, офицеров тыла — Вольское училище и Академия тыла и транспорта в Ленинграде.

Но, пожалуй, особой заслугой В. Ф. Маргелова является создание специализированной кафедры ВДВ Общевойсковой орденов Ленина и Октябрьской революции, Краснознамённой, ордена Суворова академии имени М. В. Фрунзе. В сентябре 1967 года за парты сели первые слушатели из ВДВ. При этом Василий Филиппович настоял, чтобы офицеры-десантники обладали значительным преимуществом и могли поступать в академию с должностей командиров отличных рот, тогда как для «сухопутчиков» устанавливалась планка не ниже заместителя командира батальона».

Сегодня училище (институт) ВДВ в Рязани в своём составе имеет собственно училище, учебный центр, расположенный в 60 км от города, авиационную военно-транспортную эскадрилью и Центральный парашютный клуб ВДВ.

На территории училища имеются общежития казарменного типа для размещения курсантов, учебные корпуса и лаборатории для проведения занятий (в том числе огневой и технический комплексы), стрелковый тир, комплекс воздушно-десантной подготовки и тренажёрные залы для занятий различными видами единоборств, стадион со спортивным городком, столовая, курсантское кафе, клуб, почта, медицинский пункт, комбинат бытового обслуживания.

Теперь училище готовит командный состав с высшим военно-специальным образованием по двум специальностям: «Управление персоналом», командир парашютно-десантного взвода Воздушно-десантных войск, с присвоением квалификации — менеджер; «Перевод и переводоведение», командир разведывательного взвода парашютно-десантных подразделений Воздушно-десантных войск, с присвоением квалификации — лингвист-переводчик.

Обучение и воспитание курсантов осуществляют 9 военных и 3 гражданских кафедры: тактики, тактико-специальной подготовки, вооружения и стрельбы, гуманитарных и социально-экономических дисциплин, воздушно-десантной подготовки, материальной части и ремонта, эксплуатации и вождения, управления войсками в мирное время, физической подготовки и спорта, иностранных языков, математики и физики, русского языка.

Среди выпускников института 45 Героев Советского Союза, 63 Героя Российской Федерации, тысячи кавалеров боевых орденов и более 60 рекордсменов Вооружённых Сил СССР, России и мира по парашютному спорту.

Всё это и многое другое прежде всего связано с именем В. Ф. Маргелова. Кстати сказать, его имя было присвоено училищу 12 ноября 1996 года распоряжением Президента РФ № 535-рп.

«А с каким желанием шли молодые люди в Рязанское училище! — вспоминают сыновья Маргелова. — Ежегодно, когда летом начинались вступительные экзамены, у здания штаба в ВДВ в Москве на Матросской Тишине по утрам толпились молодые парни, чтобы лично увидеть командующего и упросить его разрешить повторно сдавать математику или русский язык, по которым получена двойка, и быть зачисленными в училище. Были и такие, которые, хватаясь за соломинку, добирались до его казённой дачи во Внуково или московской квартиры. Прячась в кустах возле дачи, терпеливо дожидались появления командующего, видя в этом последний шанс попасть в избранное ими престижное военное училище страны».

Лично знавший Маргелова контр-адмирал в отставке Н. Д. Румянцев сказал про Маргелова следующее: «У Маргелова было много славы, но отсутствовало тщеславие». А ведь не самый маленький кусочек этой славы Василий Филиппович заслужил за училище ВДВ.

Следующей «зоной особого внимания» Маргелова был вопрос вооружения Воздушно-десантных войск, которое всегда должно быть лёгким и удобным при десантировании.

Например, «к 1960 году в ВДВ стали поступать автоматы АКМС со складывающимся прикладом, — рассказывает Б. Костин. — Ручной пулемёт Калашникова с большой скорострельностью и дальностью сменил ленточный РПД, ручной противотанковый гранатомёт РПГ-9 стал разборным. В разведывательные подразделения поступила снайперская винтовка Драгунова (СВД).

Стремясь обеспечить десант современным оружием, В. Ф. Маргелов наседал на своего заместителя по вооружению генерала С. Е. Горшкова. А тот уже в свою очередь теребил разработчиков, которые в 1974 году порадовали десантников автоматами Калашникова калибра 5,45 мм (АКС-74 и АКСУ-74), пулемётами РПКС-74 (7,62 мм), «Печенегом», подствольным гранатомётом ГП-30 (30 мм), противотанковым гранатомётом на сошках РПГ-70. Такого универсального стрелкового вооружения в то время не имело ни одно подразделение воздушно-десантных войск НАТО».

В одном из документов, подписанном командующим ВДВ генерал-полковником В. Ф. Маргеловым, датированном 10 мая 1967 г., говорится: «Десантный парашют Д-1–8 имеет принципиально новую последовательную схему введения его в действие, что позволило ВДВ и ВТА нормально вести боевую подготовку личного состава по совершению прыжков со всех типов современных самолётов на скоростях полёта до 400 км/ч по прибору и постоянно находиться в боевой готовности десантирования. Это убедительно было продемонстрировано на воздушном параде в 1961 году в Москве и на многих учениях стран Варшавского Договора и дважды получало высокую оценку Маршала Советского Союза тов. Малиновского Р. Я. в его выступлениях на XXII и XXIII съезда КПСС. В настоящее время на парашютах Д-1–8 совершено более трёх миллионов прыжков, и они показали высокую надёжность в действии».

В судьбе этого парашюта, как всегда, принял своё участие Василий Филиппович. Как вспоминают очевидцы, он проявил дальновидность, решительность, взял на себя ответственность, когда судьба нового изделия висела на волоске.

Когда старый и верный парашют Д-1 для прыжков со скоростных самолётов оказался непригоден, потребовалось создать что-то новое.

И вот появляется Д-1–8. Его использование, в значительной степени способствовало бурному развитию транспортной скоростной авиации.

«Он прошёл государственные и войсковые испытания и был принят на вооружение ВДВ и ВВС, — рассказывает Ф. Лушников. — Первыми его испытателями стали сами изобретатели и их друзья: В. Г. Романюк, Н. К. Никитин, A.B. Ванярхо. С Д-1–8 прыгали из самолётов Ан-8, Ан-10, Ан-12, Ту-4Д и других, и во всех случаях он вёл себя безупречно.

Испытания, а также массовые десантирования на различных войсковых учениях со скоростных самолётов позволили сделать вывод, что предложенная Дорониными схема последовательного введения в действие десантных парашютов не имеет себе равных. Достоинство её состояло в том, что исключалось попадание вытяжных парашютов в стропы основных куполов. Стропы вытяжного парашюта теперь уже не могли зацепиться за ноги, голову, вооружение, снаряжение десантника…

Последовательная схема вступления в действие Д-1–8 в два-три раза уменьшила динамическую нагрузку на человека, потому что скорость падения гасилась постепенно.

Немаловажное значение имел и тот факт, что парашютист сразу же после отделения от самолёта занимал положение ногами вниз по потоку. Он не испытывал ни кувырков, ни сильных вращений, имел хороший обзор окружающего пространства и удобный доступ к вытяжным кольцам основного и запасного парашютов, если бы в случае нужды довелось ими воспользоваться.

Очень важным было и такое обстоятельство. Новый парашют не исключал, а предполагал использование любых, ранее выпущенных серийных куполов, ибо стабилизирующий парашют брал значительную долю динамической нагрузки на себя. Серийные купола оставались прежними.

Всё это дало большой экономический эффект. Если подсчитать стоимость материала, затраченного ранее на производство парашютов, представить в денежном выражении труд заводских коллективов, то получится цифра, составляющая миллионы рублей.

Главное же состояло в том, что в течение двух лет все воздушно-десантные и авиационные части были обеспечены новыми, пригодными для прыжков со скоростных самолётов парашютами.

Доронины создали не только сам парашют. Они разработали применительно к нему оригинальный двухконусный замок стабилизирующей системы, ввели автоматы, раскрывающие парашют, использовали ранец парашюта в качестве силовой системы, принимающей на себя динамические нагрузки. Всё это явилось весомым вкладом в развитие отечественной парашютно-десантной техники, утвердило приоритет нашей Родины в данной области».

Более того, появление парашютов Д-1–8 значительно сказалось на повышении боевой готовности ВДВ. И ещё этот парашют спас много жизней десантников, отслужив им верой и правдой.

Как выясняется сегодня, очень многие не понимали главной цели генерала Маргелова.

— Чтобы выполнять свою роль в современных операциях, надо, чтобы наши соединения и части были высокоманевренными, укрытыми бронёй, обладали достаточной огневой эффективностью, хорошо управляемы, способны десантироваться в любое время суток и быстро переходить к активным боевым действиям после приземления. Вот по большому счёту идеал, к которому мы должны стремиться, — говорил Василий Филиппович.

А ведь его главной целью была коренная реконструкция войск. Это были 60-е годы уже прошлого столетия.

Так А. П. Колмаков, Ю. В. Назаренко, В. В. Погодин пишут: «Командующий ВДВ и его штаб внимательно следили за всеми новыми разработками по вооружению и технике Сухопутных войск и других видов ВС и родов войск. Наши части в первую очередь оснащались новейшими автоматами и пулемётами Калашникова, ручными гранатомётами, переносными зенитными комплексами, средствами связи, инженерной и другой техникой. Повышалась огневая мощь полков и дивизий. Но до середины 1960-х гг. не был решён главный вопрос — повышение их маневренности на поле боя. А изменившийся характер операций с появлением ядерного оружия настоятельно требовал перехода от пеших действий десантников к действиям на боевых машинах.

Создание боевой машины с достаточно эффективным вооружением и способной быть десантированной парашютным способом в тыл противника стало в этот период генеральной линией деятельности командующего».

Появление в Сухопутных войсках боевой машины пехоты (БМП-1) резко повысило боевую мощь и мобильность мотострелковых подразделений. В целях экономии её попытались использовать и в ВДВ. Но она десантникам не подходила хотя бы из-за того, что её нельзя было десантировать парашютным способом.

«БМД-1 могла десантироваться как на парашютно-платформенных средствах (ППС, весом более 2 т), так и парашютно-реактивной системой (ПРС, весом менее 1 т). Боевой вес принятой в 1966 г. БМП-1 составлял 12,6 т, а потому Ан-12Б мог транспортировать и десантировать только одну БМП-1 и то посадочным способом» (А. П. Колмаков, Ю. В. Назаренко, В. В. Погодин. Военно-научный комитет Воздушно-десантных войск).

«Только при боевом весе машины до 7,5 (плюс к этому 2 т ППС и небольшого резерва до предельного полётного 10 т) Ан-12Б мог транспортировать и сбрасывать две такие машины за один рейс, что было крайне важно для десантников».

В 1965 году конструкторское бюро Волгоградского тракторного завода начало разработку боевой машины десанта или БМД-1 («Объект-915»).

«Опытно-конструкторская работа по боевой машине продвигалась довольно быстро. Когда подошло время сборки опытных образцов БМД-1, Гавалов (главный конструктор. — Примеч. авт.) позвонил на Челябинский тракторный завод (ЧТЗ), где в ту пору велось серийное производство БМП-1, и договорился, что завод в течение месяца соберёт пару боевых отделений и железной дорогой отправит их в Волгоград. Дело это не быстрое — надо было заказывать заранее железнодорожный транспорт, в том числе «теплушку» с военизированной охраной (ведь груз имел гриф «секретно»), а потом 1,5–2 недели ждать, когда железная дорога доставит его из Челябинска в Волгоград. Каково же было удивление Гавалова, когда он через несколько дней узнал, что оба боевых отделения уже на ВгТЗ. Оказалось, что Маргелов следил за ходом ОКР лично. Когда он узнал, что нужные для сборки опытных образцов два боевых отделения смогут поступить в Волгоград только через полтора месяца, он приказал своим десантникам взять военно-транспортный самолёт, вылететь на нём в Челябинск, там на ЧТЗ прямо из серийного потока взять два готовых боевых отделения и этим же самолётом доставить их в Волгоград, что и было чётко исполнено».

Уже в 1968 году началось серийное производство машины, а весной 1969-го постановлением Совета министров СССР она была принята на вооружение, что стало событием для Воздушно-десантных войск.

К слову, при создании БМД-1 было решено и множество весьма сложных технических вопросов. «Так, например, для десантной машины потребовалось создать особо лёгкий броневой корпус, обеспечивший противопульную защиту. Эта задача была решена НИИстали.

Весь корпус был выполнен из броневых алюминиевых сплавов, благодаря чему удалось получить полный боевой вес машины 7,6 т. БМД-1 должна была укладываться на грузовую платформу парашютной системы, а после приземления сама (без посторонней помощи) оставлять грузовую платформу на месте приземления. Для этого машина получила переменный клиренс, позволяющий изменять расстояние между днищем и опорной верхностью гусениц. Этот вопрос был блестяще решён ВНИИ-трансмашем за счёт создания гидропневматической подвески (на БМП-1 была сравнительно простая, чисто механическая торсионная подвеска). Имея такую подвеску, БМД-1 заходила своим ходом на платформу парашютной системы, останавливалась, поднимая обе гусеницы в крайне верхнее положение, и при этом своим днищем БМД-1 ложилась на платформу. В таком положении боевая машина швартовалась к платформе. После приземления боевая машина с помощью системы автоматического отстрела освобождалась от средств десантирования экипажем БМД-1 изнутри, заводился двигатель, гусеницы опускались на землю, экипаж приступал к выполнению боевой задачи».

Весьма любопытно, что командирский вариант БМД-1 у десантников был принят на вооружение в 1971 году, на два года раньше, чем в Сухопутных войсках.

С созданием БМД-1 возник и вопрос управления боем, который по своему характеру стал скоротечным и совершенно непредсказуемым. А кроме того, он разворачивался уже на огромном пространстве.

«В 1961 году, захваченный творческим энтузиазмом десантников, Ю. П. Костенко лично подготовил (конечно, с участием НТК ВДВ) и оформил решение ВПК о проведении опытно-конструкторской работы (ОКР) по созданию на базе БМД-1 семейства машин, в том числе бронетранспортёра для транспортировки 12 человек десанта (экипаж БМД-1 семь человек) и несколько вариантов командно-штабных машин (КШМ), в том числе и машин управления артиллерией». (А. Маргелов, В. Маргелов. Десантник № 1.)

«В период прохождения службы в отделе опытной техники и НТК (1962–1970) я занимался разработкой средств связи (примерно 15 единиц), — рассказывает Б. Г. Жуков. — В этот период появились платформы П-128 и возникла возможность разработки для ВДВ десантируемых автомобильных средств связи (средств связи на бронебазе). Наиболее подходящим был автомобиль ГАЗ-66. Но для этой цели следовало разработать кузов, выдерживающий десантирование с АН-12 (Ан-8) и обеспечивающий монтаж в нём средств связи (в последующем получили название Р-141, Р-142, КШМ «Зонд» и др.).

Кузов был разработан и изготовлен силами Центрального научно-исследовательского института связи МО.

В кузове были смонтированы (силами ЦНИИС МО) радиостанция Р-140 (в дальнейшем, после принятия на вооружение, — Р-141).

В присутствии представителей промышленности радиостанция была десантирована из самолёта АН-12 в Медвежьих Озёрах.

В указанный период закончена разработка и принятие на вооружение носимой, десантируемой радиостанции Р-129. Разработана и принята на вооружение десантируемая в ГК-30 аппаратура быстродействия Р-014П, Р-014 Д. В этот период модернизирована радиоаппаратура для сбора десанта (Р-255 МП, Р-255 ПП), а маркерный передатчик Р-128 размещён на платформе П-128.

Силами ВДВ создана носимая, десантируемая в ГК-30, зарядная станция ЭСБ-0,5-ВЗ, которая в последующем выпускалась промышленностью.

Кроме основной работы мне иногда ставились задачи разработки изделий, не связанных со средствами связи. Так, например, я разрабатывал автомат запасного парашюта — АЗП.

После перевода меня из НТК в отдел начальника связи ВДВ, я завершил разработку средств связи, начатых в НТК».

«В Советском Союзе, — рассказывает А. Макаров, — суперпроект десантирования людей в боевой технике родился на рубеже 1960–1970-х годов. До этого боевая техника и люди десантировались отдельно. Порой десантники и машины рассеивались на расстояние до пяти километров…

Довольно длительной была и подготовка к такому десантированию. Боевые машины крепились на парашютно-платформенных системах (которые ещё надо было доставить на аэродром), скорость снижения техники на многокупольных парашютных системах была довольно низкой, к тому же при приземлении купола мешали движению боевых машин.

Десантирование внутри боевой техники значительно повысило бы мобильность десантных подразделений. Находившиеся в БМД воины после приземления могли сразу идти в атаку!

Первая многокупольная парашютная система для десантирования людей внутри боевой техники получила название «Кентавр». Она была создана в 1972 году. Располагалась БМД-1 на специальной платформе, в машине устанавливались упрощённые космические кресла типа «Казбек» — «Казбек-Д». […]

Следующим после «Кентавра» проектом стал «Реактавр» («Реактивный кентавр»). При десантировании БМД-1 уже не использовались специальные платформы. Вместо нескольких в системе применялся всего один парашют площадью 540 квадратных метров (монтировали и перевозили непосредственно на боевой машине). «Реактавр» позволял БМД-1 снижаться со скоростью вчетверо большей, нежели «Кентавр» (до 25 метров в секунду); в момент приземления скорость вертикального снижения гасилась до нуля за счёт тяги включавшихся у земли реактивных двигателей.

Безусловно, новая система была совершеннее парашютно-платформенных средств. Она значительно увеличивала потенциал десанта при выполнении боевых задач. При этом она имела достаточно высокую надёжность. Расчётный показатель составлял 0,95, то есть на сто применений — пять отказов (для сравнения: надёжность обычного парашюта — 0,99 999). […]

Испытание «Реактавра» было назначено на 23 января 1976 года. Проходило оно под Псковом, на базе 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

Программу подготовки к предстоящему прыжку Леонид Щербаков и Александр Маргелов выполнили полностью. Накануне, чтобы расслабиться, Леонид Иванович отправился поиграть на бильярде. Его соперником оказался командующий ВДВ. Финал решающей партии Щербаков вспоминал с улыбкой. Догадавшись, что подполковник поддаётся, Маргелов-старший огрел его кием по спине. Таковым было благословление легендарного «дяди Васи» — основателя Воздушно-десантных войск перед прыжком…

Метеоданные из района десантирования не радовали. Ввиду ненастной погоды начало испытаний перенесли. Часа через два наконец поступила долгожданная команда на взлёт. Маргелов-старший, обняв сына и Леонида, напутствовал: «Жду с победой!..»

— Мы сели в специальные кресла БМД-1, — вспоминает Леонид Щербаков. — Александр сказал, что у его матери сегодня день рождения. Самолёт взлетел. По связи лётчики предупредили нас о выходе в район десантирования. Пошёл отсчёт времени. Нервы были спрессованы в комок. И вот вытяжной парашют вытянул нас из самолёта. Машину перевернуло. С днища полетели в лицо незакреплённые предметы. И тут неожиданно прервалась связь с землёй…

Мы знали работу системы. Почувствовав сильный рывок, поняли, что открылся основной купол. От сердца немного отлегло. Раскачиваясь, машина шла к земле. Стремительное снижение прервал грохот реактивных двигателей торможения. И тут же — жестокий удар о землю. Всё тело пронзила острая боль. Посадка оказалась далеко не мягкой — реактивные двигатели сработали высоковато. Но от переполнявшей меня радости я не смог удержаться от крепкого русского словца и воскликнул: «Саня… мы на земле!»

Это были первые слова, которые услышали после приземления стоявшие на трибунах высокопоставленные лица. По-видимому, от удара связь снова заработала, и усиленный динамиками русский мат пронёсся над военачальниками…»

Уже через сорок секунд после приземления БМД-1 мчалась к огневому рубежу. На месте механика-водителя сидел подполковник Леонид Щербаков, на месте наводчика-оператора Александр Маргелов. В те мгновения офицеры не думали о сковывающей их тела боли. На боевой машине десанта они преодолели реку Великую, другие возникающие на их пути преграды. Успешно отстрелялись из вооружения БМД-1.

После выполнения поставленной задачи прибыли на доклад к командующему ВДВ. Василий Филиппович притянул к себе обоих за воротники и поблагодарил: «Спасибо, сынки!»

Налитая позднее по гранёным стаканам водка лишь на время приглушила боль и тошноту. Как выяснилось в госпитале, у обоих офицеров было сотрясение мозга и травмы позвоночника. Спустя некоторое время Щербакову сделали операцию».

После этого десантирования экипажа внутри боевой машины десанта воздушно-десантная дивизия могла вступать в бой немногим более чем за 20 минут, а не за семь суток, как это было в далёкие времена.

Обновлялся и самолётный парк Военно-транспортной авиации, которая стала переходить на Ан-8 и Ан-12, а затем на самолёты третьего поколения — Ил-76, Ан-22 и четвёртого — Ан-124.

Например, в 1959 году в войска стали поступать Ан-12.

«Ан-12 стал тем самолётом, благодаря которому воздушно-десантные войска СССР превратились в один из мощных инструментов геополитического влияния страны. Советский Союз получил также возможность оперативно реагировать на события, происходившие на планете: помогать потерпевшим от стихийных бедствиях, поддерживать национально-освободительные движения и т. д. Выражая признательность антоновскому коллективу, командующий ВДВ генерал армии В. Ф. Маргелов в 1977 г. ходатайствовал о присвоении ОКБ звания «Коллектив коммунистического труда».

Ударная сила ВДВ значительно возросла после освоения воздушного десантирования с АН-12 не только людей (до 60 чел. с одного самолёта), но и бронированной самоходной техники, правда, по соображениям безопасности сбрасывавшейся на парашютных платформах отдельно от экипажей. Последнее обстоятельство никак не устраивало генерала армии Маргелова, считавшего надёжность парашютов достаточной и буквально влюблённого в Ан-12. Стремясь доказать принципиальную возможность десантирования людей внутри боевых машин, он решил лично выполнить такой прыжок. Однако Министр обороны СССР Малиновский категорически запретил ему осуществить задуманное. Тогда прыжок выполнил его сын A.B. Маргелов (ныне полковник ВДВ). Эксперимент завершился успешно». (Интернет: Уголок неба. Ан-12.)

«Для выполнения задачи в современных операциях надо, чтобы наши соединения и части были высоко-манёвренными, укрыты бронёй, обладали достаточной огневой эффективностью, хорошо управляемы, способны десантироваться в любое время суток и быстро переходить к активным боевым действиям после приземления», — такую запись обнаружат в тетради Василия Филипповича с грифом «Для служебного пользования».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.