15 октября

15 октября

Я отказался от своего автомобиля и сел в бронированную дозорную машину, на которой доехал до тракторного завода. По-видимому, этот участок был для наступающих объектом ожесточенных боев. На улицах между «акрополем» и «замком», где не было зданий, были оборудованы стальные башенки, близко друг к другу, с пулеметными точками. Зияли воронки, одна возле другой. Мертвые советские солдаты, но и многие еще непогребенные и убитые немецкие солдаты.

Исход гражданского населения – людей, которые так долго не хотели покидать свой разрушенный город. Навстречу и мимо наших колонн рядом с дорогой двигались длинные колонны гражданского населения. На перегруженной тележке, в которую впряглись старик и старуха, на самом верху в ворохе вещей лежит бледный раненый мальчик. Сидит женщина с раздробленной ногой, ее окровавленная рана перевязана бинтом, прислонившись к стене дома, женщина смотрит вслед уходящим людям взглядом брошенного животного. На обратном пути при следовании порожняком с линии фронта наши солдаты, у кого есть свободное место, подвозят беженцев на машинах. Теперь мы спускаемся по восточному склону возвышенности в район тракторного завода. Я поднимаюсь по имеющейся лестничной клетке на самый верх одного из зданий.

Между моим наблюдательным пунктом и сияющей синевой раскинувшейся Волги видны огромные площади тракторного завода, в его восточной части еще продолжаются бои. Танковые башни и корпуса танков штабелями уложены в сгоревших цехах рядами. Все ржаво-коричневого и черного цвета от бушующих здесь пожаров. Выпуская 70 тысяч тракторов в год, завод был одним из крупнейших промышленных предприятий мира.

Руководя боем на улице, где стоит разрушенный дом, с которого я веду наблюдение, командир мотопехотного батальона самостоятельно принял вчера перед наступлением темноты решение совершить прорыв до берега Волги, и это ему удалось. Для создания противотанкового заграждения противник столкнул на заводских рельсовых путях вагоны, создав завалы. Тем не менее наши танки ворвались на предприятие с обеих сторон и тем самым открыли дорогу для наступающей мотопехоты. Пехота и танкисты, ведя боевые действия после прорыва и выхода на оперативный простор раздельно, были снова объединены тактически, тесно взаимодействуя в ходе уличных боев. Танки пробивают бреши в укрепленных русских позициях среди развалин домов, а пехота захватывает их в ближнем бою.

На левом фланге, в высоком кирпичном доме, который мы пропустили, группа русских создает очаг сопротивления. Совсем близко к нему с двух сторон подъехали танки и расчленили его на части, при этом раздаются оглушительные выстрелы и разрывы снарядов по краям разрушенного дома. Между тем вдоль каменной стены незаметно подошла группа пехоты. Они бросают через окна внутрь смертоносные гранаты, через бреши такие же гранаты – в подвал, а сами запрыгивают в дом. Все это делается с ловкостью кошки.

Оттуда я вновь еще раз возвращаюсь в дом, на этот раз от непривычного осадка, который остается у меня от вида оставленного имущества. Здесь, вероятно, проживали семьи руководства завода. Внутри современные кровати и мебель, за стеклом – бокалы для вина и рюмки для водки, детские игрушки заводского производства.

По немецким меркам это всего лишь скромное благосостояние мелкобуржуазного дома, квартира среднего рабочего. По российским стандартам это означает роскошную жизнь, которую могут позволить себе только высшие круги общества.

Вечером, попав в выдвинутый вперед командный пункт генерала Паулюса, я читаю в разведотделе перехваченную радиограмму русских: «На широком фронте противник прорвался в северной части Сталинграда к Волге».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.