10. БОЙ С ЛУБЯНКОЙ

КГБ Андропова и конкретно «Пятка» Бобкова продолжении носиться, как курица с яйцом, со своей фальшивой идеей «раскола демократов» — а под этим лживым флагрм поддерживать многие заведомо антирусские и антипатриотические идеи. И вдруг стали навязывать сборник под названием «Метрополь» («подземный город»). Сборник был из произведений «шестидесятников», преимущественно евреев, которых в своих целях курировала «Пятка» КГБ. Чтобы быть документально точным, процитирую самого Бобкова: «КГБ ещё до заседания секретариата Союза писателей предложил издать сборник. Мы понимали: вошедшие в альманах произведения — далеко не шедевры, а некоторые из них попросту не оригинальны. Но ничего страшного, несмотря на то, что альманах не грешил патриотизмом, мы в нём не находили и были убеждены: читатель сам разберётся и сам должным образом оценит».

Итак: «не шедевры», «произведения не оригинальны», «не грешат патриотизмом». Естественно, что ни одно уважающеё себя издательство не взяло на себя ответственность обижать своих читателей и явную бездарность и антипатриотичность им подсовывать. Но «Иудейская партия внутри КПСС» встала на уши и давит, опираясь на… КГБ, — издавайте, иначе нас американец Проффер издаст. Вот таким образом выламывают руки. Да русским бы за одно упоминание Проффера тот же КГБ уголовное дело мгновенно еостряпал. А тут за евреев КГБ стал сразу заступаться. Ничего себе игры у ГБ в «раскол демократов»?!

И тогда «Русская партия внутри КПСС» дала бой. Московское отделение Союза писателей во главе с его пёр-

вым секретарём Феликсом Кузнецовым предложило обсу. дить навязываемый КГБ к изданию альманах на расщи. ренном заседании своего секретариата с приглашением самых известных писателей. Результат был ошеломляющий — всё пятнадцать выступавших говорили о нецелесообразности выпуска альманаха как литературно слабого, дурного тона и, в общем, совершенно несостоятельного. КГБ был в растерянности — Андропов пожаловался на Феликса Кузнецова члену Политбюро В.В. Гришину, Первому Москвы. Мол, наведите партийный порядок среди московских писателей, помогите нам в нашей специфической чекистской акции. Но… Гришин категорически встал на сторону русских писателей. Раз вы сами в ГБ признаёте, что это антипатриотичный и пошлый альманах, так чего нам его издавать? Гришин, естественно, доложил о странной жалобе Андропова Брежневу.

Сейчас уже по прошествии времени никто не сомневается, что операция «Метрополь» была разыграна, как по нотам, в пользу разведки противника для обустройства её протеже. Таких, как считавший, что ему советская власть чего-то не додала, Василий Аксёнов-Гинзбург, и как литературный прохвост и ярый русофоб Виктор Ерофеев. «Но если прагматичный Аксёнов использовал «Метрополь» практически как повод, чтобы обменять литфондовскую дачу и жену на болеё престижный вариант в Биаррице, наряду с гражданством, — пишет респектабельная «Литературная газета», № 42, 2004 г., — то Ерофеев ещё болеё циничен: «Я предал родину на всю свою последующую жизнь. Я предал страну, в которой я так никогда и не почувствовал себя свободным. Я предал родину, не заметив этого: легко и свободно. Я опоздал и к раздаче русского антисемитизма».

%.¦ Это он пишет сейчас. Тогда Ерофеев ещё не делал тасаморазоблачений. Но хватало и другого. Уже и тогда, ^здцать пять лет назад, всё мы понимали и ужасались 1f0jb^y, что заведомых предателей поддерживает КГБ. Больше того. Поскольку аналогичных историй, как с альманахом «Метрополь» (1979 г.), у нас ещё с конца 60-х вплоть до этого особо показательного «цветочка», накопилось уже ge мало — и с картинами, и с книгами, и с музыкой, особенно с эстрадной и джазом! — то мы, контрпропагандйсты, материал подобрали, суммировали и положили на стол Хозяину. Полюбуйтесь, на кого КГБ работает!

Впечатление усилило подоспевшеё как раз вовремя пространное письмо поэта Станислава Куняева в ЦК КПСС (февраль 1979 г.). Станислав Куняев использовал случай навязывания обществу альманаха «Метрополь» как повод для того, чтобы пробить тревогу по факту неблагополучия в государственном взгляде (подтекст в «органах» и в ЦК КПСС) на русско-еврейскую идеологическую войну. Жаловался, что вот уже несколько лёт не может опубликовать антисионистские стихи. И писал «о русофобстве как форме сионизма». «Надо сказать, что за последнеё время вообще немало исторических, литературоведческих и филологических изысканий выходит в свет с идеями, родными и близкими сионизму в самом широком смысле слова», — утверждал Куняев. И письмо пестрило конкретными примерами откровенно сионистских публикаций Андрея Вознесенского, Семёна Липкина, Генриха Сапгира, Бенедикта Сарнова, Олжаса Сулейменова, славящих еврейский — «главный народ». Ударной была заключительная часть письма:

«Да что говорить о нашей прессе, о наших издательствах, о наших статьях и стихах! Достоевского полного

собрания сочинений издать не можем — дошли до семнадцатого тома несколько лёт тому назад и остановились в недоумении перёд «Дневником писателя», в котором гениальный Достоевский уже фактически сто лет назад разглядел цели и суть тогда ещё нарождающегося сионизма и писал, глубоко проникая в тайну его могущества: «А безжалостность к низшим массам, а падение братства, а эксплуатация богатым бедного, — о, конечно, всё это было и прежде и всегда, но не возводилось в степень высшей правды и науки, но осуждалось христианством, а теперь, напротив, возводится в добродетель. Стало быть, не даром же всё-таки царят там повсеместно евреи на биржах, не даром они движут капиталами, не даром они властители кредита и не даром, повторю это, они же и властители всей международной политики»… Издание собрания сочинений Достоевского задержано, и нет особенной надежды, что возобновится, если принимать в расчёт нашу уступчивость по отношению к сионизму в области литературы. А о собрании сочинений Блока я уж и не говорю. Всё предыдущие собрания выходили с купюрами, там, где Блок касался проблем еврейства и русофобства, — купюр этих около полусотни. Совершенно уверен в том, что собрание сочинений, готовящееся к столетнему юбилею Блока, появится в том же обрезанном виде. А что же появляется в необрезанном виде? Размышления Гейне, работающие на идею мессианства, на прославление «избранного народа», на националистическое высокомерие. Вот несколько мыслей из собрания сочинений: «Еврейство — аристократия, единый Бог сотворил мир и правит им, всё люди — его дети, но евреи — его любимцы, и их страна — его избранный удел. Он монарх, евреи его дворянство и Палестина экзархат божий»… Издание класси-

jjpjj — тоже политика. Но почему в результате этой политики всё почти расистские откровения Гейне мы популя. ризируем, а проницательные размышления Достоевского 00 этому поводу (мирового классика покрупнее, чем Гейне), которые бы работали в борьбе с сионизмом на нас, а не против нас, мы держим под спудом. Почему?»

Письмо Куняева стало известным для многих русских людей. Мы подпольно размножили его громадным тиражом. Мы переняли «их» тактику. Научились владеть «их» оружием. Семанов пишет в свой книге «Юрий Андропов» ( М.: Алгоритм, 2003): «Со второй половины 70-х густо пошёл по рукам русский «самиздат» (не так давно он был исключительно еврейским). Некоторые тексты оказали огромное воздействие на общественность и разошлись по Руси во множестве копий. Там замелькали имена видных деятелей с прямыми обвинениями в русофобии. А тут ещё перешёл в Православие бывший революционер Солженицын, а потом и в зарубежье затеплились слабенькие русские огоньки. Казалось, русское возрождение вот-вот одержит победу в России. Так, во всяком случае, полагали многие участники движения».

Но вернусь к письму, — несмотря на дикое сопротивление ГБ! — предопределившему будущеё назначение Куняева главным редактором журнала «Наш современник». Общественность оценила принципиальность и смелость автора. Сам Куняев в своих мемуарах излагает его суть так: «Выступая против еврейского засилья в культуре и идеологии, я не мог говорить прямо: «еврейская воля к власти», «еврейское засилье», «агенты влияния», а потому мне приходилось использовать обкатанные штампы, в которых основным термином было слово «сионизм». Конечно же, моё письмо было крупным актом борьбы за по-

зиции в русско-еврейской борьбе. Сделав хотя бы часть этой борьбы гласной, я рассчитывал ошеломить недосягаемых чиновников из ЦК, помочь нашему общему русскому делу в борьбе за влияние на их мозги, на их решения, на их политику». Знал бы Куняев, под какую громадную фигуру он реально копал?! Под самого Андропова!

Естественно, что мы не скрыли озабоченности патриотической «русской партии» непатриотическим, а если называть вещи своими именами, то провокационным поведением «идеологов» из ГБ. Мы возмущались тем, что КГБ сам «организовывает сионистов», и размахивали многочисленными самиздатовскими» копиями письма Куняева. Вот что они натворили! Мы требовали укрепления руководства КГБ. Даже не Бобков, а сам Андропов подвис. Второй Ильич «думал». А мы наступали и наступали.

«Они» затаились и готовили провокации внутри русского движения, для которых были активно использована методы «Пятки».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.