3
3
Рисунки А. В. Суворова из его книги «Наука побеждать».
Небольшой городок Тульчин расположен между Винницей и Уманью, на берегу Южного Буга. Избрав его «капиталем», Суворов поселился в замке графини Потоцкой, урожденной княгини Мнишек, заняв квартиру в нижнем этаже. В одной из комнат, выходившей окнами в цветник, набросано было сено, накрытое простыней и одеялом, — фельдмаршал не изменял своим привычкам. У окна стояли стол для письма, два кресла и маленький чайный столик. Почти всегда топился камин.
Суворов подружился с Потоцкой и ее семейством, беспрестанно их посещал и приглашал обедать к себе. В довершение ко всему он позаботился о старшей дочери графини, сперва предложив в женихи своего племянника Алексея Горчакова, а затем молодого Эльмпта. Дело это, кажется, фельдмаршал благополучно довел до конца.
С возрастом великий полководец стал еще более религиозным: регулярно посылал деньги на поминание родителей в церковь Федора Студита в Москве, стал аскетичнее во время поста, не принимая никакой пищи в продолжение первых трех дней страстной недели. Накануне праздников всегда присутствовал на заутрене в домовой походной церкви, а в самый праздник — на обедне.
По субботам Суворов самолично занимался с войсками, стоявшими в Тульчине. Перед разводом фельдмаршал или кто-то из полковых и ротных командиров напоминали солдатам важнейшие положения «Науки побеждать»:
«Каблуки сомкнуты, подколенки стянуты; солдат стоит стрелкой: четвертого вижу, пятого не вижу.
Военный шаг — аршин, в захождении — полтора аршина; береги интервал.
Солдат во фронте, на шагу, строится по локтю; шеренга от шеренги три шага, в марше — два Барабан, не мешай!
Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, как негде взять. Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится: пуля — дура, штык — молодец. Коли один раз, бросай басурмана с штыка: мертв, на штыке, царапает саблею шею. Сабля на шею — отскокни шаг, ударь. Коли другого, коли третьего; богатырь заколет полдюжины, больше. Береги пулю в дуле. Трое наскачут: первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун. Это редко, а заряжать неколи. В атаке не задерживай.
Для пальбы стреляй в мишень; на человека пуль 20; купи свинцу из экономии — не много стоит. Мы стреляем цельно; у нас пропадает 30-я пуля, а по полевой и полковой артиллерии разве меньше десятого заряда.
Фитиль на картечь — бросься на картечь: летит сверх головы. Пушки твои, люди твои, — вали на месте, гони, коли, остальным давай пощаду, они такие же люди: грех напрасно убить.
Умирай за дом Богородицы, за матушку, за пресветлейший дом. Церковь Бога молит. Кто остался жив, тому честь и слава!
Обывателя не обижай: он нас поит и кормит; солдат — не разбойник. Святая добычь! Возьми лагерь — все ваше. В Измаиле, кроме иного, делили золото и серебро пригоршнями. Так и во многих местах. Без приказу отнюдь не ходи на добычь…»
Один из основных разделов «Науки побеждать» недаром назван: «Разговор с солдатами их языком». Красочным, простонародным слогом Суворов рассказал, чему и как должны учиться солдаты, чтобы стать мастерами своего дела, надежными защитниками родины. Основу его памятки составляют требования решительной, наступательной тактики как в поле, так и при осаде крепостей:
«Ломи чрез засеки, бросай плетни чрез волчьи ямы, быстро беги, прыгай чрез полисады, бросай фашины, спускайся в ров, ставь лестницы. Стрелки, очищай колонны, стреляй по головам. Колонны, лети чрез стену на вал, скалывай на валу, вытягивай линиею, караул к пороховым погребам, отворяй вороты коннице. Неприятель бежит в город, его пушки обороти по нем, стреляй сильно в улицы, бомбардируй живо. Недосуг за этим ходить. Приказ: спускайся в город, режь неприятеля на улицах. Конница, руби. В домы не ходи, бей на площадях; штурмуй, где неприятель засел. Занимая площадь, ставь гаубтвахт, расставляй вмиг пикеты к [во]ротам, погребам, магазейнам…»
И сегодня в «Науке побеждать» привлекает ее патриотическая направленность, бесконечная вера Суворова в морально-боевые качества русского солдата и офицера:
«Богатыри! неприятель от вас дрожит…»
«У неприятеля те же руки, да русского штыка не знают…»
Гениальная суворовская «Наука побеждать» создавалась полководцем всю его жизнь. Начала ее мы найдем уже в «Суздальском учреждении», где подчеркивается важность воспитания в характере солдата нравственного чувства, упорства, настойчивости, инициативы, взаимовыручки. В развернутых приказах Суворова в пору войны с польскими конфедератами, а затем в бытность его в Крыму и на Кубани основные положения углубляются и находят блестящее подтверждение на поле боя.
Ничего застывшего, раз и навсегда установленного: все зависит от особенностей противника, а также непредусматриваемых, меняющихся условий:
«Линиею против регулярных, кареями против басурман, колонн нет. А может случитца и против турков, что пятисотному карею надлежать будет прорвать 5-ти или 7-ми тысячную толпу с помощию фланговых кареев; на тот случай бросится он в колонну; но в том до сего нужды не бывало. Есть безбожные, ветреные, сумасбродные французишки. Они воюют на немцев и иных колоннами. Есть ли бы нам случилось против их, то надобно нам их бить колоннами ж».
Все элементы суворовской тактики воспринимались солдатами и офицерами не механически, а осмысленно. Всяк понимал свой маневр, так как уставные правила соответствовали боевой обстановке, учебная практика предельно приближалась к условиям военного времени. Наблюдавший за тульчинскими маневрами француз Дюбокаж писал:
«Военное искусство для одиночного солдата или офицера заключалось, по мнению Суворова, в быстроте исполнения и в неустрашимости, не останавливаемой никакими препятствиями; для достижения быстроты и неустрашимости нужно было, по его убеждению, освоить войска с явлениями войны посредством маневров, до того близких к действительности, чтобы солдат смотрел на настоящую войну не более как на маневр…
Суворов не забывал и эволюции, принятых в европейских армиях: в развертываниях, маршах, контрмаршах и пр. он не видел цели — как довести дело до своей любимой атаки, по возможности скорее и прямее…
Нужно после всего этого распространяться о причинах непобедимости войск Суворова! Последний солдат из попадавших в сферу его влияния узнавал и практически и теоретически боевое дело лучше, чем теперь его знают в любой европейской армии в мирное время, не исключая и самых образованных».
Запоминание «катехизиса» облегчалось, конечно, тем, что суворовская «Наука побеждать» излагалась афористичным и энергичным языком, самый ритм которого — «лети, рви, ломай, скачи» — передавал стремительность и сокрушающую мощь русских чудо-богатырей. Народность слога «Науки побеждать», кажется, не имеет себе ничего равного в литературе того времени. Солдат-полководец, не подлаживаясь, не подделываясь, говорил с крестьянской массой ее же выразительным — «подлым» языком, насыщенным пословицами и поговорками.
Воля великого полководца, сфокусированная в одну точку, направленная к одной цели — победа! — в бою и в ученье магнетически передавалась войскам, а непрерывные успехи под суворовским руководством вселяли в них уверенность, решимость и неисчерпаемую энергию. Не только обученные «науке побеждать» чудо-богатыри, но и австрийские «нихтбештимтзагеры» — «немогузнайки», испытывая на себе его сильнейшее нравственное воздействие, преображались и вносили весомый вклад в виктории Фокшан и Рымника, а впоследствии — Треббии и Нови. Однако главная заслуга великого полководца была в воспитании русского солдата нового типа.
В век палочной дисциплины и жестокой бессмысленной муштры вчерашний крепостной в армии Суворова чувствовал себя личностью, верил в себя и в собственные силы, понимал свой маневр, обретал национальное самосознание и, таким образом, был морально готов сразиться с любым, самым сильным противником. «Имя салдата просто содержит в себе всех людей, которые в войске суть, от вышняго генерала даже до последнего мушкетера» — этот завет Петра I выполнялся свято, и сам Суворов был лишь первым солдатом. Его облик, быт и привычки делали фельдмаршала «своим» для нижних чинов.
Дворянин, сын екатерининского вельможи, полный кавалер отечественных орденов, граф, князь, под конец жизни генералиссимус всех Российских войск, он не только не стремился к тому, что давали все эти привилегии, но был им чужд и враждебен. Когда в фельдмаршальском мундире, увешанном бриллиантами стоимостью в несколько деревень, он сморкался перед строем в два пальца или садился с артелью за кашу — все это не было позерством. Известно, что некий генерал, вздумавший идти по его следам, стал вести себя по-суворовски, чудить и шутить, но в ответ вызвал смех солдат: «Что этот старик к нам привязался?» У всякого другого все это выглядело лишь капризами барина.
Когда возникали особо трудные, почти невыполнимые задачи — под Измаилом, позднее на полях Италийских и в пропастях Швейцарии, — Суворов всякий раз обращался к патриотическому чувству солдата. Вся жизнь его — пример непрерывной борьбы против подражания западной рутине, против военных тактиков, стриженных на немецкий лад, — всех этих веймарнов, Прозоровских, репниных, меласов. Каждым шагом, каждой строкой он отстаивает национальную самобытность в армии. Узнав об одном генерале, что тот не умеет писать по-русски, Александр Васильевич отозвался:
— Стыдно! Но пусть он пишет по-французски, лишь бы думал по-русски!
Воспитывая в войсках патриотическое чувство, любовь к России, сам полководец толковал его расширительно, выводя за узконациональные рамки. «Я русский! Мы русские!» — с гордостью повторяли за ним и грузин Петр Иванович Багратион, и выходец из немцев Вилим Христофорович Дерфельден.
Самобытный военный гений Суворова, однако, никогда не дал бы величайшего в мировой истории полководца, если бы сущность его сводилась к национальной архаике, верности дедовским заветам «Изучая Суворова, — заметил военный историк Марченко, — вы следите за ростом и развитием при содействии Петра I преобразованного русского человека». Внук генерального писаря Преображенского полка и сын Петрова крестника, Суворов преклонялся перед этим «вечным работником» на троне, его реформами, его победами:
— Я благоговел к нему на Ладожском канале и на Полтавском поле, по его следам дознался я, что он был первый полководец своего века.
Продолжая и развивая военные преобразования Петра, Суворов недаром придавал такое огромное значение учебе, знаниям «Ученье — свет, а неученье — тьма», — утверждал фельдмаршал в своей «Науке побеждать». Многие историки, особенно иностранные, видели в Суворове «варвара», незнакомого с теорией военного дела и побеждающего благодаря «счастью». Эта «ложь, одетая в зипун русской правды», как хорошо сказал суворовский ветеран Я. Старков, не выдерживает никакой критики.
Что касается стороны чисто военной, то Суворов настолько опередил своих современников, что и не мог рассчитывать на понимание. В противоположность существовавшим тогда стратегическим принципам он ставил главной целью войны не занятие городов и крепостей, а уничтожение живой силы противника. В отличие от западноевропейской кордонной стратегии, приводившей к распылению войск, Суворов требовал сосредоточения сил на решающем направлении и разгрома неприятеля по частям. Ф. Энгельс, характеризуя передовые черты суворовского военного искусства, писал в середине XIX века о том, что суворовская стратегия близка к современной стратегической системе.
В век застывших канонов линейной тактики русский полководец взломал мертвую рутину и придал военному искусству невиданную гибкость. «Все войны различны, — заявлял он. — В Польше нужны были массы, в Италии нужно было, чтоб гром гремел повсюду». Каре против турок, атака пехоты против польской конницы, колонны и цепи застрельщиков против французов — история суворовских войн являет нам необычайное разнообразие форм боя. Знаменитые принципы — «глазомер», «быстрота», «натиск», энергия штыкового удара, неослабное преследование противника, моральная стойкость войск — новаторские принципы Суворова оказались в итоге близки тактике армий революционной Франции.
В 1918 году В. И. Ленин и Я. М. Свердлов утвердили как обязательную для всей Красной Армии книжку красноармейца, заключительный раздел которой, определявший цели боевого и политико-морального воспитания, открывался краткими извлечениями из воинской памятки Суворова.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.