Глава 5. Великая «босоножка»

Глава 5. Великая «босоножка»

В 1921 году Луначарский, народный комиссар просвещения молодой советской республики, пригласил известную танцовщицу Айседору Дункан приехать в Россию для обучения искусству танца пролетарских детей. Выбор пал на нее не случайно. Образ босоногой танцовщицы прекрасно вписывался в идеалы молодой республики. Это вам не какая-то изысканная фифа-балерина, не кисейная барышня, закутанная в шелка и меха. Дункан танцует по-простому, босиком и в балахонах. Танец ее стремителен и свободен, как революция. И социальное происхождение не какое-нибудь там темное, барское, а самое что ни на есть пролетарское. По всем статьям подходит, можно ей доверить воспитание молодого поколения.

Айседора Дункан

Приглашение Айседора Дункан получила, будучи в Лондоне, в июле месяце. Что она знала о советской республике? Почти ничего. Конечно, доходили известия в благодатную Европу о том, что творится в России. Но известия эти были скорее печальными, чем обнадеживающими. Голод, разруха, болезни… И среди этого твердая уверенность большевиков в светлом будущем.

Перед самым отъездом Айседора, чтобы узнать свою дальнейшую судьбу, вместе с друзьями посетила известную лондонскую гадалку. Та, разложив перед собой карты, заглянула в глаза танцовщицы и, вздохнув, произнесла:

– Вы собираетесь совершить длительное путешествие в страну под бледно-голубым небом. Вы будете богаты, очень богаты. Я вижу миллионы и миллионы, и даже миллиарды, лежащие вокруг. Вы выйдете замуж…

После этих слов Айседора рассмеялась и попросила прекратить нести чушь. Сорокатрехлетняя Айседора замуж не собиралась, а о богатстве страны, в которую решила отправиться, хоть и немного, но была наслышана. Тогда она не знала, что предсказание модной гадалки исполнится.

Ее настоящее имя – Дора Анджела Дункан. Родилась она 27 мая 1878 года в старом квартале Сан-Франциско, на углу Джиери-стрит и Тейлор-стрит, где жили ирландцы в деревянных домах, выходящих мрачными фасадами на однообразные улицы.

Джозеф Дункан, отец Айседоры, голубоглазый светловолосый красавец-ирландец покинул свою жену с четырьмя маленькими детьми как раз тогда, когда она ходила беременной будущей танцовщицей. Мэри Дора, в девичестве носившая фамилию Грэй, тяжело переживала предательство обожаемого мужа.

Заглушала она навалившуюся депрессию оригинальным способом – в непомерных количествах употребляла шампанское, заедая его устрицами. Этот оригинальный рацион, считала Айседора, сыграл определяющую роль в ее жизни. В своей автобиографии она писала: «Характер ребенка определен уже в утробе матери. Перед моим рождением мать переживала трагедию. Она ничего не могла есть, кроме устриц, которые запивала ледяным шампанским. Если меня спрашивают, когда я начала танцевать, я отвечаю – в утробе матери. Возможно, из-за устриц и шампанского».

Только появившаяся на свет девочка почти конвульсивно начала молотить ножками. Мать, увидевшая это, в ужасе воскликнула: «Я так и знала, что родится монстр. Этот ребенок не может быть нормальным, он прыгал и скакал еще в моей утробе, это все наказание за грехи ее отца, негодяя Джозефа…»

В младенчестве Айседора была очень подвижным и резвым ребенком. А еще она удивительно тонко чувствовала музыку. В семье Дунканов существовала любимая семейная забава: крошечную девочку в распашонке ставили в центре стола, и она удивительно живо и достаточно гармонично двигалась под любую мелодию, которую ей играли или напевали.

Одно из самых ранних и ярких детских впечатлений Айседоры – пожар. Загорелся их собственный дом. Двухлетнюю девочку спасло то, что ее сумели выбросить из окна горящего дома прямо на руки полицейского. Страшное событие оставило такой сильный след в воспоминаниях Айседоры, что стихийное движение ярких языков пламени стало символом огненного, неуемного, безудержного танца Дункан. Красный цвет – определяющий в ее судьбе.

Маленькая Айседора была предоставлена сама себе, ведь мать, чтобы прокормить детей, была постоянно занята работой. Будущая танцовщица любила гулять по берегу моря. Бег волн, их перекаты и плеск стали первыми учителями искусства танца. Именно от них Айседора научилась грации, пластике и гармонии. Она могла часами заворожено наблюдать за перемещением воды. В такие минуты для девочки мир переставал существовать.

Обеспокоенная отлучками дочери, мисс Дункан решила отправить Айседору в школу, под надзор учителей. Она пошла на обман, приписав в документах дочери лишние годы. Так, в возрасте пяти лет Айседору отдали в школу. Учеба осталась в памяти маленькой Дункан страшным кошмаром.

Она чувствовала себя бесконечно одинокой среди благополучных одноклассников, не могла смириться со строгими нормами поведения в школе и необходимостью заниматься ненужными, по ее мнению, вещами.

В 13 лет она благополучно распрощалась со школой. Уже в этом возрасте она прекрасно знала, чего хочет от жизни. Танцевать… Даже тогда она не представляла себя вне сцены. Воспитанная свободолюбивой, Айседора с детских лет не признавала танца в классическом его понимании. Балет, с его ежедневными рутинными отработками мастерства у станка, был не для нее. Она всегда танцевала так, как требовала ее душа. Мастерство, по ее убеждению, должно шлифоваться в самом танце, а не в повторении заученных до автоматизма движениях.

Прослышав о знаменитой танцевальной студии Стеббинс в Чикаго, Айседора уговаривает мать перебраться туда. Ее учительницей становится известная американская танцовщица Мария Луи Фуллер, уроки которой Айседора принимала, но всегда поступала по-своему.

Как и любой творческой душе, Айседоре нужны были зрители. Поэтому после занятий в балетной студии молоденькая Дункан любила посещать кафе, носившее гордое название «Богема». Кафе было, правда, не так изысканно, там собирались бедные и неустроенные чикагцы, которые гордо причисляли себя к духовной элите общества, – к «богеме». Поэты, музыканты, художники, писатели и поэты по достоинству оценили молоденькую танцовщицу, виртуозно танцующую между столиками.

Но самым преданным поклонником и ценителем ее таланта оказался Иван Мироцкий, эмигрант-поляк, непризнанный поэт и художник. Каждый вечер, сидя в уголке, он не спускал своих светло-зеленых глаз с Айседоры. О, как тешило самолюбие семнадцатилетней девчонки внимание и обожание зрелого, сорокапятилетнего мужчины. А его ярко-рыжая борода сводила Айседору с ума. Она поняла, что влюбилась.

Надо сказать, что выбор Айседоры был странным. Мало того, что между влюбленными огромная разница в возрасте, Иван Мироцкий не имел никаких определенных занятий и был беден до неприличия.

Зато они гуляли по лесу рука об руку и самое большее, что было позволено в их отношениях – это невинные поцелуи. Как романтично выглядели, наверное, их отношения со стороны. И все это продолжалось не неделю, не месяц. Их любовь длилась полтора года. Айседора еще была слишком молода и неопытна в вопросах любви и не думала о другом развитии отношений. Что останавливало опытного мужчину, неизвестно. Но отношения их были чисты и непорочны. Во всяком случае, со стороны Айседоры. Когда Иван Мироцкий предложил ей выйти за него замуж, девушка, не раздумывая, согласилась. Какой же удар она получила, узнав, что их брак невозможен. Оказалось, что Иван Мироцкий давно и безнадежно женат. Правда, его жена жила далеко, в Европе, но это ничего не меняло. Влюбленные расстались.

Есть такая пословица: «Как начнется, так и поведется». Она, как никакая другая, подходит к отношениям Айседоры Дункан с мужчинами. Несчастная первая любовь потянула за собой череду неудачных любовных связей.

В 1897 году, чтобы забыть рыжебородого Ивана Мироцкого, Айседора поступает в труппу Огастина Дейли и уезжает с ней в Нью-Йорк. Успокоение она нашла в танце. Выступала много и в разных местах. Необычную танцовщицу, которая предпочитала выступать босиком, что само по себе было непривычно и шокировало публику, любили приглашать на различные мероприятия.

Однажды, в 1898 году, пожар, случившийся в отеле «Виндзор», уничтожил ее гардероб. Айседора Дункан не отменила своего выступления и впервые вышла к зрителям, обернувшись куском легкой ткани. «Она танцует голая!» – возмущались недоброжелатели, ханжи морщились. Разве знали они, что эта вакханка, одним своим видом потрясавшая устои пуританской морали, была, по сути, наивной девочкой, еще понятия не имевшей, что такое эта самая «земная любовь». Айседора Дункан потеряла девственность довольно-таки поздно, в двадцать пять лет.

Айседора чувствовала, что пуританская Америка не понимает и не принимает ее танцев. Она понимала, что, приглашая ее на выступления, публика относится к ней, как к некой экзотической игрушке. Она принимает решение уехать в Европу. Европа поймет, Европа оценит. Она знала это. Ведь европейцы оценили по достоинству великую Мата Хари, очаровавшую публику своими восточными танцами. Айседора Дункан совсем не хуже ее, а во многом даже лучше. Она была уверена в этом.

Собрав свои нехитрые пожитки, Айседора Дункан в 1898 году покидает Америку на судне по перевозке скота. К сожалению, на более комфортабельное пересечение океана у нее попросту не было денег.

Зиму она провела в Лондоне, потом перебралась в Париж. Айседора Дункан занята любимым делом, она танцует. Ошеломляющего успеха пока еще нет, ей не рукоплещут тысячные залы. Выступления проходят все больше на небольших приемах, для небольшого числа зрителей. Но весть о босоногой танцовщице распространяется быстро. Многие парижане считают за честь пригласить Айседору Дункан.

В Париже Айседора знакомится с молодым писателем Андре Бонье. Он некрасив, к тому же очень робкий, но Айседору чем-то поразил. Ночи напролет они гуляли по Парижу, и Бонье ей рассказывал: о Петрарке, об Оскаре Уайльде, о своих будущих книгах. Разговаривали они ровно год. Потом Дункан решила станцевать перед ним танец своих чувств – вплела в волосы цветы, приготовила шампанское, надела прозрачную тогу и… поклонник смутился, сказал, что ему сегодня предстоит еще много написать – и сбежал.

А потом она познакомилась с великим скульптором Роденом. Айседора сама набралась смелости, пришла к нему в мастерскую и выразила свое восхищение. Роден был человеком хоть великим, но простым. Визиту юной дамы не удивился, без церемоний показал ей свои работы. Затем они поехали к ней в студию – пришла очередь танцовщице показывать свое искусство. Она надела свою знаменитую тунику, исполнила несколько па и попыталась рассказать придуманную ею теорию нового танца, но Роден прервал ее на полуслове. Он был скульптором, она в его глазах – идеальной моделью. Ну какая разница, что под руками не глина, а живая плоть? Он стал ее мять и обжимать со всех сторон. На этот раз испугалась и сбежала Дункан.

В 1903 году Айседору Дункан пригласили на гастроли по городам Европы. Первым ей предстояло посетить Будапешт.

Там, в сказочно красивом городе, среди цветущей весны она познакомилась с красивым черноволосым артистом Будапештского театра Оскаром Бережи, игравшим шекспировского Ромео. Для Айседоры он и стал настоящим Ромео, первым мужчиной, который разбудил в ней Женщину. Он «сделал из невинной нимфы страстную вакханку», – так позже скажет о нем Айседора.

Познакомились они после одного из выступлений танцовщицы. Оскар зашел в ее уборную и с порога выразил свое восхищение, а потом заявил, что желает познакомить Айседору со своими родителями.

Правда, артист и танцовщица вначале отправились на его квартиру в центре Будапешта, из которой вышли только на следующий день и такими усталыми, что вечером на репетиции Айседора едва двигалась по сцене. Много лет спустя она вспоминала: «Я испытала ни с чем не сравнимую радость, проснувшись на рассвете, увидеть, что мои волосы запутались в его черных душистых кудрях, и чувствовать вокруг своего тела его руки».

Это была красивая любовь: с поездками по Венгрии, знакомством с родителями Оскара, благоухающими букетами и даже предложением стать его женой. Ослепленная любовью к своему Ромео, Айседора дала согласие. Она мечтала только об этом – соединить судьбу с любимым человеком.

Только мечтам опять не суждено было исполниться. Незадолго до свадьбы Оскар сообщил, что он получил роль и отправляется на съемки фильма в Мадрид.

– Но у нас вроде как свадьба? – тихо проговорила Айседора.

И вдруг ее нежный, влюбленный и всегда очень внимательный Оскар выдал:

– Я не собираюсь жертвовать карьерой ради твоих женских капризов. Если есть роль, значит, нет свадьбы!

Биографы Дункан скупо пишут о происшедшем. Лишь сообщают, что Бережи предпочел Айседоре карьеру. А для нее отказ Бережи был одним из определяющих моментов ее жизни. Айседора пришла к выводу: «Брак невозможен, ибо это институт «закабаления» женщины. Только свободная любовь».

Айседора Дункан знала только один способ выхода из депрессии – работа. В нее она и погрузилась после случившегося несчастья на любовном фронте. Гастроли по Европе продолжались, зрители рукоплескали танцовщице, а потом смущенно перешептывались о бесстыдстве Дункан, имеющей наглость появляться на сцене в полураздетом виде. Но эти разговоры только подогревали зрительский интерес, ее выступления всегда сопровождались аншлагом.

По приглашению вдовы великого композитора Вагнера, под музыку которого Дункан любила танцевать, она приехала в Германию. Вечером, после одного из выступлений, Айседора из окна гостиницы увидела невысокого человека, который, подняв голову, смотрел как раз в ее окна.

Заинтересованная Айседора пригласила его в свой номер. Это был Генрих Тоде, историк искусств и писатель, очарованный молодой танцовщицей. Вот как она описывает дальнейшие события: «Меня охватил неземной порыв, словно я плыла по облакам. Тоде ко мне склонился, целуя мои глаза и лоб. Но поцелуи эти не были поцелуями земной страсти… Ни в эту ночь, которую он провел у меня, ни в последующие ночи он не подходил ко мне с земным вожделением. Он покорял меня одним лучезарным взором, от которого кругом все будто расплывалось, и дух мой на легких крыльях несся к горним высотам. Но я и не желала ничего земного. Мои чувства, дремавшие уже два года, теперь вылились в духовный экстаз».

Увы, духовный экстаз так и остался духовным. Эта связь не имела никакого продолжения. Тоде был женат. Расставание с ним эмоциональная Айседора пережила очень спокойно, и на то была веская причина. В ее жизни появился новый мужчина.

Даже не появился, а ворвался бешеным вихрем, после одного из ее выступлений в Берлине.

– Вы чудесны, вы удивительны! Однако зачем вы украли мои идеи, откуда вы достали мои декорации? – прямо с порога ее гримерной закричал высокий, немного нескладный молодой человек в очках.

– Но сэр, эти голубые занавеси я сама придумала много лет назад и всегда танцую на их фоне! – ошарашенная таким заявлением, попыталась оправдаться Айседора.

– Что ж, значит это судьба! И вы принадлежите моим декорациям! Принадлежите мне!

Это был начинающий художник-декоратор, будущий реформатор английского театра, Гордон Крэг.

В своих мемуарах Гордон признается, что когда он впервые увидел танцующую Дункан, буквально онемел от охватившего его трепета, что ее движения по сцене были одновременно примитивны и божественны.

Начало их романа было бурным и стремительным. Они вновь встретились на званом вечере, который устроила его мать Эллен Терри, знаменитая актриса. К слову, именно с Эллен Терри Моэм писал свой «Театр». Крэг увез Айседору с приема в свою мастерскую, пропахшую красками. В ней даже не было диванчика, но это не помешало молодым людям провести там около двух недель. Занятия любовью прекращалась лишь во время перерывов на завтраки, обеды и ужины, которые доставляли сюда же, в мастерскую. «Нас было не двое, мы слились в одно целое, в две половины одной души», – вспоминала позже Дункан.

В эти дни менеджер Айседоры Дункан сбился с ног, разыскивая пропавшую диву. Были обысканы морги, больницы, поднята на ноги берлинская полиция. Единственным объяснением, которое приходило на ум, было предположение, что знаменитую танцовщицу похитили с целью выкупа. Когда же Айседора удосужилась сообщить, где она находится, менеджер отменил выступления. Ему не оставалось ничего другого, как сообщить, что у Дункан серьезное воспаление миндалевидных желез.

Но страсть такой силы трудно вынести в больших количествах. Между Дункан и Крэгом начались ссоры. Камнем преткновения стало желание Гордона забрать Дункан со сцены. Он как человек гениальный не мог смириться с соседством еще одного таланта.

Крэгу хотелось видеть Айседору дома, мирно ведущую хозяйство и помогающую мужу в творчестве. «Ты не должна выступать на сцене и махать руками! Ты должна сидеть дома и точить мне карандаши!» – так он выражал свое желание.

Не понимал он, глупец, что отлучение Дункан от сцены подобно смерти. Нет танца – нет Айседоры. Они неразделимы. А желание Крэга привязать танцовщицу к дому, скорее всего, была завуалированным поводом расстаться с ней. Гордон давно и безнадежно любил другую женщину, Елену. На ней он, в конце концов, и женился. Вскоре после того, как Айседора Дункан стала матерью.

Да, безумные оргии в первые дни знакомства с Крэгом закончились для Айседоры беременностью. Через положенные девять месяцев она успешно разрешилась очаровательной девочкой, которую по воле Крэга, все-таки признавшего свое отцовство, назвали необычным ирландским именем Дирдрэ.

«О, женщины, зачем нам учиться быть юристами, художниками и скульпторами, когда существует такое чудо? Наконец-то я узнала эту огромную любовь, превышающую любовь мужчины».

Но быть только матерью Айседора, конечно, не могла. Не приспособлена она была жить на одном месте. Куда ее только ни заносили гастрольные поездки. Даже такая страна, как Россия, не осталась без ее внимания. Поездкой и выступлениями в Санкт-Петербурге Дункан осталась недовольна.

Во-первых, знойная женщина попала в Россию зимой, а зима, сами понимаете, не самое приятное время для путешествия по заснеженной, холодной стране. Сохранилось письмо, написанное Айседорой во время гастролей: «Мне это совсем не нравится. Все эти важные чиновники пялятся на меня самым пугающим образом. Возле камина дама, у нее на лице просто написано, как она меня не одобряет. Я почти испугана. Это не место для человека с таким легким и радостным характером, как у меня. Зала выглядит как сцена из романа, та самая комната, в которой плетутся интриги и строятся козни.

Всю ночь поезд не летел, а едва плелся сантиметр за сантиметром по большим заснеженным полям, бесконечным белым равнинам, по огромным царствам, покрытым снегом (Уолт Уитмен мог бы их прекрасно описать), и над всем этим сияла луна. За окном вихрь искр от локомотива – это действительно стоит увидеть… Город засыпан снегом, и по нему носятся сани. Всё и вся здесь скользит…

Сейчас мне надо идти. Надо смыть с себя сажу и позавтракать…»

Во-вторых, в России она получила, по-русски говоря, «от ворот поворот» от русского режиссера Константина Сергеевича Станиславского, который на Дункан произвел огромнейшее впечатление.

Как человек театра, Айседора Дункан, конечно, слышала о реформаторской деятельности русского режиссера, о его знаменитых МХАТовских постановках, о его школе. Наконец, увидела его самого. Высокий, седой, усатый породистый мужчина просто очаровал Айседору. Да и «босоногая» танцовщица не оставила его равнодушным. Однажды, зная, что нравится Константину Сергеевичу, Айседора наградила знаменитого режиссера страстным поцелуем.

Что за этим последовало, она опишет позже в своей автобиографии: «У него был страшно удивленный вид… он, глядя на меня, с ужасом воскликнул: «Но что же мы будем делать с ребенком?» «Каким ребенком?» – поинтересовалась я. «Нашим, конечно». Я расхохоталась, а он посмотрел на меня с грустью и ушел».

Но Айседора так просто отступать не собиралась. Она знала, чем можно заинтересовать мужчину.

– Я хочу танцевать только для вас, – сказала Айседора.

На что Константин Сергеевич ответил:

– Я непременно приду! Вместе с супругой Машенькой!

Эти недоразумения не оставили злых воспоминаний ни у Айседоры, ни у Станиславского. Долгие годы они продолжали оставаться друзьями.

Дункан работала в эти годы много и плодотворно. Но денег все равно не хватало. Айседора, испытавшая в детстве бедность, боялась ее возвращения. Она любила вкусно питаться, любила красивую одежду, украшения. Все это требовало денег. К тому же, Айседора открыла школу для одаренных детей, в которой она обучала и содержала сорок учеников. Деньги, деньги, деньги… Больная для нее тема. Она молилась только об одном – достать побольше денег. И небеса услышали ее молитвы, послав ей миллионера. Самого настоящего. Сына магната Исаака Зингера, сделавшего свои миллионы на знаменитых до сих пор швейных машинках.

– Парис Юджин Зингер, – так представился Айседоре мужчина с вьющимися светлыми волосами и бородой, статный и уверенный.

Он пригласил ее посетить свою виллу на Лазурном берегу. Встречать ее Парис вышел во всем белом, как настоящий принц. Айседора называла его Лоэнгрином.

Семь лет длилось ее счастье. Она ни в чем не знала отказа. Миллионер окружил ее роскошью: вилла, яхта, путешествия, отданные в распоряжение Айседоры сверкающие автомобили, драгоценности, щедрое финансирование очередных гастролей. Любое желание исполнялось по первому требованию. И самое главное, он подарил Айседоре еще одного ребенка, сына Патрика.

Жизнь Айседоры Дункан в эти годы можно было бы назвать сказочной. Она имела все, что только может пожелать женщина. Если бы не одно «но». Миллионер был патологически ревнив. А такая женщина, как Дункан, привыкшая к поклонению и вниманию мужчин, видимо, давала повод для ревности. Ну не могла она отказаться от флирта!

Разрыв произошел на одном из костюмированных балов в Париже. Зингер приревновал Айседору к молодому человеку, оказывающему не совсем пристойные знаки внимания его жене. Бурные выяснения отношений закончились его отъездом в Египет и отказом от строительства театра для Айседоры.

Дункан тяжело переживала разрыв с Зингером. Нервное напряжение было столь велико, что у нее начались видения. Словно наяву, она видела два детских гробика среди снегов. Иногда ее преследовали звуки траурного марша. Айседора волновалась за свой рассудок, ей казалось, что она сходит с ума. А это было предчувствие страшной судьбы. Интуиция у нее была потрясающей.

В 1913 году произошла трагедия, которая изменила не только жизнь Айседоры Дункан, но и ее саму.

По дороге в Версаль, куда Айседора отправила отдохнуть своих детей, Дирдрэ и Патрика, с гувернанткой, заглох автомобиль. Шофер вышел из машины, чтобы разобраться с неисправностью. Неожиданно автомобиль покатился и упал в Сену. Спасти детей и гувернантку не смогли.

Может ли быть большее горе, чем гибель детей? Узнав о трагедии, Айседора не плакала; она впала в прострацию. Состояние лихорадочного возбуждения не покидало ее и в крематории, когда на ее глазах сжигали три гроба. Она поддерживала Зингера, заболевшего сразу после трагедии, ходатайствовала за шофера, которого задержала полиция. Париж был потрясен трагедией Айседоры и ее мужеством. Студенты Парижа скупили все белые цветы у цветочниц и привязали букеты к ветвям деревьев в ее саду. Великий Клод Дебюсси всю ночь играл для нее, пытаясь звуками музыки утешить артистку.

Но разве можно заглушить такое горе? Позже она вспоминает: «Когда я возвращалась к себе, я твердо решила покончить с жизнью. Как могла я оставаться жить, потеряв детей? И только слова окруживших меня маленьких учениц: «Айседора, живите для нас. Разве мы – не ваши дети?» вернули мне желание утолять печаль этих детей, рыдавших над потерей Дирдрэ и Патрика».

Жизнь Айседоры продолжилась. Но веселой, задорной и легкой женщины, которая на все невзгоды смотрела с улыбкой больше не стало. О годах, последовавших за трагедией, сведений почти не сохранилось. Известно, что Дункан пристрастилась к выпивке. Ее так часто видели пьяной, что газетчики даже писали ее фамилию как Drunken, что в переводе означает «пьяная». Известно, что от одной случайной связи Айседора забеременела и родила мальчика, который прожил всего несколько дней.

Но стоит ли обвинять и обличать убитую горем женщину, которой пришлось пережить страшнейшую трагедию? «Время лечит», – так говорят. Говорить легко. Даже время не в силах излечить горе полностью. Оно в состоянии только притупить боль.

Когда Айседора Дункан переступила черту сорокалетия, она серьезно задумалась о дальнейшей жизни. До сих пор одинокая, но пользующая неизменным успехом у мужчин, она понимала, что танцевать до бесконечности не сможет, пора переходить на новый уровень. Попытки создания собственных школ у Дункан уже были, но они требовали постоянного финансирования. У любившей роскошь танцовщицы, хоть за свои концерты и получавшей большие деньги, были вечные финансовые проблемы.

Приглашение молодого советского правительства учить русских детей танцу подвернулось как нельзя кстати. У Айседоры грандиозные планы. Романтическая душа Дункан идеализировала революцию в России, она чувствовала, что впишется в жизнь новой страны. Русские эмигранты бежали из-под гнета коммунистов, Айседора Дункан, напротив, намерилась отправиться в Россию. Ее отговаривали, пугали, но разве можно остановить огонь? Нельзя! Также нельзя было остановить огненную Дункан.

В 1921 году она выехала в Россию. Предсказания гадалки, которую Айседора посетила перед отъездом из Лондона, стали сбываться в первые же часы прибытия в Москву. Над ней развернулось бледно-голубое, затянутое дождливыми тучами небо, и ей выдали целую кучу денег – миллионы, как и обещала гадалка. В разоренной, голодной России курс рубля настолько упал, что один коробок спичек стоил тысячи рублей.

Сердце Айседоры взволнованно трепетало. Ведь если исполнилась первая часть предсказания, то могла исполниться и вторая, та, в которой было предсказано, что в России она выйдет замуж. А ведь именно так и случилось – Айседора Дункан вышла замуж. Вот и говорите после этого, что гадалкам верить нельзя.

Они встретились осенью того же 1921 года. Ей исполнилось сорок три года, ему – двадцать семь. Она – знаменитая на весь мир танцовщица, он – русский поэт Сергей Есенин. Она отлично говорит на трех языках, но не знает русского. Есенин владеет только языком своей родины. Судьба – странная штука, она способна и не на такие выкрутасы. Так что ей стоит разжечь страсть между столь разными людьми!

Их встреча состоялась на чаепитии в доме художника Георгия Якулова на Большой Садовой. Приглашать Айседору Дункан, как мировую знаменитость, в свои дома считалось высшим шиком среди московской интеллигенции. Она сама от таки визитов никогда не отказывалась. Увлечение Советской Россией было на самом пике. Ей, до сих пор такой далекой от всего русского, было все интересно. Чтобы соответствовать духу русской революции, Айседора даже одевалась соответственно, предпочитала носить одежду красного цвета. «I am red!» – говорила она. И когда ее называли «мадемуазель Дункан», строго поправляла «товарищ Дункан».

Она была искренней в своем увлечении революцией. Через три труднейших года в России она скажет: «Приехав сюда, я чувствую, что иду по тем путям, которые ведут в царство всеобщей любви, гармонии, товарищества… Я презираю богатство, лицемерие и те глупые правила и условности, в которых мне приходилось до того жить… Я считаю, что с тех пор, как на Земле началось христианство, большевизм является величайшим событием, которое спасет человечество».

Сергея Есенина пригласил на то сборище его друг, поэт и беллетрист Анатолий Мариенгоф, сообщив, что ожидается приезд знаменитой Дункан. На что Есенин ответил: «Тогда я пойду помою голову». Перед всеми своими встречами Есенин всегда мыл голову, прекрасно зная, какое впечатление на окружающих оказывает его роскошная шевелюра.

Не оставила она равнодушной и стареющую Айседору. Она была просто очарована молодым поэтом. Говорят, что увидев Есенина, Дункан, коверкая слова, произнесла: «Золотая голова!» Остается загадкой, откуда, из каких глубин подсознания, она, знавшая по-русски не более десяти слов, извлекла это выражение. А еще Айседора в первый же вечер назвала его: «Ангел», а заглянув в голубые глаза, добавила: «Черт!»

В четвертом часу утра они вместе покинули дом Якулова. Через несколько дней Сергей Есенин со всеми вещами перебирается жить к Айседоре Дункан, в бывший особняк Балашовой, расположенный по адресу Пречистенка, 20, выделенный советским правительством под школу танцев.

Странный это был союз. Начиная с огромной, в семнадцать лет, разницы в возрасте и заканчивая языковым барьером. Разговаривали они между собой жестами, движениями, взглядами. Иногда призывали на помощь переводчика. Посудите сами, как говорить о любви, прибегая к помощи постороннего человека. Хотя, зачем любви слова?

Айседора всячески старалась подстроиться под любимого, учила русские слова и называла Есенина «Сергей Александрович». Они ходили на приемы, на литературные вечера, где она обязательно танцевала, а он непременно читал стихи.

Да и у них дома всегда было полно народа. Пестрая толпа русской богемы – поэты-имажинисты, художники, скульпторы, музыканты, декораторы и т. п. – считали своим долгом навестить знаменитых поэта и танцовщицу.

Не надо забывать, в какое время разворачивалась эта драма человеческих чувств. Начало двадцатых годов, время самой разрухи и нищеты. Это чуть позже спасительный НЭП вступит в разоренные революцией города. А тогда два раза в месяц Айседора, как работник умственного труда, получала кремлевский паек: сахар, чай, белую муку и немного икры. Хотя у нее в услужении и были две поварихи, изощряться в кулинарном искусстве им приходилось на картошке.

Приемная дочь Айседоры Дункан Ирма, разделявшая с ней тяготы жизни в Советской России, так вспоминала о тех временах: «Каждый раз они готовили картошку в разном обличии, ухитрялись делать ее вкусно и вареной, и жареной, и в виде пюре. Они подавали к столу украшенные гербами, чеканкой и гравировкой серебряные тарелки и угощали такими блюдами, как картофель, жаренный в масле (соте), картофель «Новый мост», суфле, картофель «Лионский», картофель «Булочник», крестьянский, жареный в духовке, отваренный на пару, пюре на козьем молоке, взбитое, винегрет и т. д. и т. п. А когда их профессиональные умственные способности полностью истощались от придумывания новых способов, они приносили к столу на тяжелых, аристократических серебряных блюдах картошку в мундире!»

Секретарь Дункан Илья Шнейдер рассказывал: «На первых порах почти не было посуды – ни стаканов, ни чашек, ни блюдец. Зато стояла целая шеренга больших стеклянных бокалов, и пить чай приходилось из них. Навещавшие Дункан иностранцы полагали, что русские, любящие чаепитие, предпочитают пить этот душистый напиток из винных и пивных бокалов».

Когда же гости расходились, Айседора и Сергей оставались одни – наступало время любви. Странная у них была любовь, неистовая. С безумными ласками и с такими же безумными скандалами.

Есенин, в силу своего алкоголизма и ослабленной психики, был подвержен частой смене настроений. Иногда на него находило что-то, и он начинал кричать на Айседору, обзывать ее последними словами, бить, а временами он становился нежным и очень внимательным.

Иногда поэт сходил с ума от её танца, когда жаркое тело женщины, уже немолодой, но все еще темпераментной, выписывало перед ним соблазнительные па. Иногда он ее просто ненавидел. Тогда Есенин вырывался из ее объятий, прятался у друзей, посылал телеграммы, что все кончено. И опять возвращался.

Несомненно, честолюбивой натуре Есенина льстило, что рядом с ним несравненная Айседора Дункан, ставшая к тому времени легендой, но в то же время он не мог простить ей славы. Оттого и бесился. Обзывал ее сукой и матерными словами. А Айседора все терпела, сносила оскорбления и писала губной помадой на зеркале: «Есенин есть Ангел». Почему? Почему?

Неужели любовная страсть так затмила глаза этой умной женщины, что она не замечала издевательств затянутого в трясину пьянства поэта? Все она замечала и все равно прощала. Размышляя над этим феноменом, современники Дункан объясняли, что в чувствах Айседоры к Есенину было больше не сексуальной любви, а материнской. Происшедшая несколькими годами ранее трагедия, в результате которой она потеряла детей, оставила глубокий след.

В Есенине Дункан скорее видела сына, чем любовника. Идеализируя его, она представляла на его месте белокурого сына Патрика. Вернее, то, каким он мог бы стать, если бы дожил до этого возраста. А как известно, любящая мать способна простить и оправдать ребенка в любых ситуациях.

Умом-то она понимала все. Недаром однажды Айседора сказала своей приятельнице в России Ирине Одоевцевой: «Никогда не выходите за поэта!» Увидев недоумение на лице женщины, которая сама была женой поэта Г. Иванова, добавила: «Поэты – отвратительные мужья и плохие любовники. Хуже даже, чем актеры, профессора, цирковые борцы и спортсмены. Недурны военные и нотариусы. Но лучше всех – коммивояжеры. Вот это действительно любовники! А поэты – о них и говорить нечего – хлам! Одни словесные достижения. И большинство из них к тому же – пьяницы, а алкоголь, как известно, враг любовных утех…»

Но, несмотря на такое отношение к бракам с поэтами, весной 1922 года, через полгода после знакомства, Дункан решила сочетаться браком с Есениным. Именно в браке она видела единственный путь спасения поэта. Она мечтала вывезти любимого Сергея Александровича за границу, показать, какой может быть нормальная, без социалистических лозунгов, жизнь, познакомить с культурными и историческими ценностями цивилизованного мира.

А самой ей нестерпимо хотелось покинуть Россию. Айседоре Дункан вполне хватило года мытарств в стране мировой революции. К тому же внушало опасение здоровье, подорванное плохим питанием и тяжелыми условиями жизни. А еще требовались деньги, много денег, чтобы продолжать развитие танцевальной школы. Дункан понимала, что только турне по Европе вместе с группой талантливых учеников может поправить финансовое положение.

На следующий день после майского праздника 1922 года «Айседора Дункан, артистка, и Сергей Александрович Есенин, литератор», как было записано в официальном свидетельстве, сочетались браком в Московском отделе записи актов гражданского состояния.

На регистрацию брака Айседора Дункан явилась в длинном красном хитоне, поверх которого было накинуто меховое манто. Она своей осанкой напоминала королеву. Гордо вскинутая голова, полуприкрытые глаза, – Айседора была великолепна. И никому не нужно было знать, что, собираясь в загс, она попросила одного приятеля подправить в паспорте цифры даты рождения. Накануне свадьбы, по своей собственной воле, Айседора стала моложе на шесть лет. 1878 год, настоящий год ее рождения, изменился на 1884. Впрочем, красивая, стройная, подвижная, со светло-бронзовыми волосами, она на столько и выглядела. В загсе, по их обоюдному согласию, молодоженам присвоили двойную фамилию – Дункан-Есенины.

Сколько разговоров вызвал этот брак! По Москве ползли слухи, что Есенин женился на богатой старухе. Айседору называли не иначе как «Дуня с Пречистенки». По кабакам пели частушки:

«Не судите слишком строго,

Наш Есенин не таков.

Айседур в Европе много —

Мало Айседураков!»

В конце мая 1922 года супруги Дункан-Есенины выезжают за границу. Их отъезд в Красной России был обставлен с большой помпезностью. Сообщалось, что великий советский поэт Сергей Есенин отправляется на гастроли для привлечения и приобщения мировой публики к советской поэзии.

Начались европейские гастроли с Германии. Там, в Берлине, русского поэта Сергея Есенина встретили восторженно. Он читал свои стихи через переводчика, зал рукоплескал. Шли переговоры об издании в Берлине сборника стихов поэта под многозначительным названием «Исповедь хулигана». Вести переговоры помогала не только его жена, но и Максим Горький, в то же время находившийся в Берлине.

Но была одна беда, про которую сам Есенин, пообщавшись с русскими эмигрантами, сказал: «Снова здесь пьют, дерутся и плачут под гармоники желтую грусть. Проклинают свои неудачи, вспоминают Московскую Русь…» Как хотела Айседора спасти своего мужа от пьянства, но и здесь, в благополучной Европе, ей не удалось этого сделать.

Она держала мужа рядом с собой, не отпускала ни на шаг, контролировала все его перемещения, следила за встречами. Но, как говорится в знаменитой советской песне, «Кто хочет, тот добьется». Есенин сбежал от строгого контроля жены.

Четыре дня Айседора искала Есенина по Берлину, обошла, наверное, все злачные места города, заглянула в большинство пансионов, где обитали русские. И, наконец, нашла своего мужа в тихом семейном пансионе на Уландштрассе, где он в пижаме, за бутылкой пива, играл со знакомым в шашки.

Можно представить, что пережила бедная женщина, какие мысли ее посещали. За это ее можно простить. А повела она себя в том пансионе не совсем красиво. Крушила и разбивала все, что попадалось под руку. Ее крик: «Вон из этого борделя!» еще долго стоял в ушах постояльцев и прислуги.

Трудно двум талантливым людям уживаться рядом. Червь ревности к успеху непременно подтачивает теплые отношения, разрушает чувства. Кем был Есенин для Европы? Всего лишь дикарем, вывезенным всемирно известной женой из варварской страны. Не мог он принять и разделить признание и славу Дункан, которые она получала от своих поклонников.

Еще тяжелее ему стало на родине Айседоры, в далекой Америке, куда они направились после Берлина. Америка – страна консервативная. Она не захотела принять некогда предавшую ее Дункан. А до Есенина американцам вообще не было никакого дела. У них и своих поэтов хватало.

Дункан, пережив неприятие высших слоев общества, с успехом выступала в рабочих кварталах, где ее всегда принимали «на бис». А Есенин до беспамятства пил, дебоширил, разнося мебель отелей в щепки.

Через четыре месяца после начала гастролей их выдворили из Америки «за красную пропаганду». Интересно, в чем выражалась эта пропаганда? Наверное, в том, что Дункан выступала в развевающихся нарядах своего любимого красного цвета, а Есенин, приняв определенную долю алкоголя, горланил русские песни.

Опять Европа. На сей раз так любимый Айседорой Париж. И опять страдания и муки. Есенин уже напоминает потерявшего разум алкоголика. Айседора старается скрыть беду мужа от своих друзей и знакомых. Но разве можно спрятать такое, как иголку в стоге сена? Все равно рано или поздно вылезет наружу.

27 мая 1923 года после своего выступления в зале «Трокадеро» Айседора Дункан устроила прием для друзей. Есенин по обыкновению быстро напился и устроил дебош с битьем зеркал и оскорблениями в адрес присутствующих. Для усмирения буяна пришлось вызывать полицию. Есенина отвезли в полицейский участок, а оттуда отправили в психиатрическую лечебницу. Надо сказать, очень дорогую и знаменитую.

Видя, что происходит с мужем, как его все больше и больше затягивает в трясину, как он страдает, Айседора Дункан принимает решение вернуться обратно в Россию. 5 августа 1923 года Айседора Дункан и Сергей Есенин возвращаются в Москву, в свой дом на Пречистенке. Они отсутствовали в России пятнадцать месяцев.

Когда семейная жизнь разбивается, склеить ее невозможно. Возвращение в Россию не принесло успокоение в их отношения. Есенин постоянно исчезал из дома, Айседора не находила себе места, предполагая, что с ним случилось самое страшное. Каждое утро она произносила слова: «Все! Так больше продолжаться не может». И опять прощала валявшегося у нее в ногах после возвращения блудного мужа.

Но сколько может выдержать несчастная женщина? Находясь на грани нервного срыва, Айседора Дункан по совету лечащего врача отправляется для поправки здоровья в Крым. Она умоляет и Есенина поехать с нею. Но он не собирается покидать Москву. Отговаривается словами, что приедет к ней позже. Айседора ему верит. Она еще не знает, что Есенин направо и налево всем рассказывает: «У меня была страсть, большая страсть. Мой Бог, каким же слепцом я был!.. Теперь я ничего не чувствую к Дункан».

Об этом она узнает позже, после того, как прочтет телеграмму, которую доставят ей в гостиницу в Ялте: «Ялта гостиница Россия Айседоре Дункан Я люблю другую тчк женат счастлив тчк Есенин».

Они были вместе три года. Про них через несколько лет Айседора скажет в одном из интервью: «Мои три года в России, со всеми их страданиями, стоили всего остального в моей жизни, взятого вместе!»

Нет, Айседора не собиралась просто так отпускать своего Сергея Александровича, своего Ангела и Черта. Она вернулась в Москву, но нигде, ни на его старой квартире, ни в любимом его кафе на Тверской, не могла его найти.

Он пришел на Пречистенку сам. Но не за тем, чтобы в очередной раз вымолить прощения. Есенин вел себя безобразно, вызывающе, всячески оскорблял и ругался. А потом забрал свой деревянный бюст, изготовленный знаменитым скульптором Коненковым, и навсегда исчез из жизни Айседоры Дункан.

Как жаль, что даже такому святому чувству, как любовь, приходит конец. И что ни говорите, все-таки человек предчувствует будущее. Как иначе объяснить строчки поэта, которые он написал в самый разгар их любви в 1922 году:

«Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь – зараза,

Я не знал, что любовь – чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума».

Айседору Дункан уже ничто не держит в России. Оставив танцевальную школу на свою приемную дочь Ирму, Айседора покидает страну, которая принесла ей столько счастья и столько горя.

Европа ждет ее, ждет танцев Дункан. Там она нужна. И ей нужна Европа. Работать, работать, чтобы забыться, чтобы выкинуть из памяти сверлящий образ златокудрого русского мальчика.

Несмотря на то, что он причинил ей столько страданий, Айседора вспоминала Есенина только добрыми словами.

Когда Айседора узнала о самоубийстве Есенина, совершенном в ночь на 23 декабря 1925 года, она обратилась в одну из парижских газет с письмом: «Известие о трагической смерти Есенина причинило мне глубочайшую боль. У него была молодость, красота. Он гений. Неудовлетворенный всеми этими дарами, его дерзкий дух стремился к недостижимому, и он желал, чтобы филистимляне пали пред ним ниц. Он уничтожил свое юное и прекрасное тело, но дух его вечно будет жить в сердцах русского народа и в сердцах всех, кто любит поэтов. Я категорически протестую против легкомысленных и недостоверных высказываний, опубликованных американской прессой в Париже. Между Есениным и мной никогда не было никаких ссор, и мы никогда не были разведены. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием. Айседора Дункан».

Жить ей оставалось меньше двух лет.

Кстати, в ее жизни была еще одна любовь, и опять к русскому. Ее избранником стал молодой русский пианист Виктор Серов, двадцати пяти лет от роду. И опять страсти, опять волнения. Айседора во время одной из ссор с молодым любовником пыталась покончить жизнь самоубийством. Ее удалось спасти.

Но смерть не любит подобных шуток.

14 сентября 1927 года после триумфального выступления в Ницце Айседора Дункан, повязав на шее пурпурный шарф с вытканными на нем солнечной птицей и лазоревыми цветами, села в свой автомобиль. Помахав на прощание провожавшим ее друзьям и воскликнув: «Прощайте, друзья! Я еду навстречу славе», Айседора рванула с места. Она любила скорость, любила свежий ветер и запах моря, она любила жизнь.

Шарф, спустившись с плеча, запутался в колесе автомобиля и сдавил смертельным узлом горло великой женщины, «босоногой танцовщицы». Ей было сорок девять лет.

Похоронили Айседору Дункан в Париже, на кладбище Пер-Лашез. Более четырех тысяч парижан пришли проститься с любимой артисткой. Море слез, скорбные лица и океан столь любимых Айседорой цветов и венков. И на одном из них надпись: «От сердца России, которая оплакивает Айседору».

Уроки жизни от Айседоры Дункан

С самого рождения Айседоре Дункан пришлось испытать много трудностей. Ее мать, покинутая мужем-растратчиком, в одиночку содержала семью. Могла ли она обеспечить своих детей всем необходимым? Вряд ли. Матерям-одиночкам всегда было трудно.

Айседора не могла рассчитывать на помощь семьи. Всего, чего она достигла в жизни, взлетев на самую вершину славы, она достигла сама, своим трудом.

Урок 1. Не важно, в какой семье ты родилась! Настойчивость, упорство, трудолюбие, направленные на достижение цели, обязательно приведут тебя к успеху.

С раннего детства Айседора любила танцевать. Можно сказать, ничем другим она и не интересовалась. Учеба в школе казалась лишь препятствием к занятию ее любимым делом. Не оттого ли она так рано закончила обучение? Зато танцу училась всегда и при любом удобном случае, постигала тайны мастерства. Училась у других танцовщиц, без сожаления отбрасывая то, что не соответствовало ее собственному пониманию танца. Училась у природы, интуитивно понимая, что только в природе может быть гармония.

Урок 2. Направляй все силы на достижение своей цели! Учись, перенимай опыт, где только можно. Но обязательно слушай свой внутренний голос: подходит ли это тебе?

Дункан нашла свой стиль в танце. Она танцевала босиком, в развевающихся, прозрачных, свободных одеждах. Не из-за этой ли экзотики ее популярность постоянно росла? Так, как танцевала она, не танцевал никто. Даже после ее смерти никто не смог повторить ее танца. Айседора Дункан была уникальна.

Урок 3. Будь оригинальной! Все равно в чем. В одежде, поступках, поведении. Только оригинальные личности способны выделиться среди «серой» толпы. Найди свою «изюминку», покажи ее в самом выгодном свете. Тогда тебя заметят.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.