МОЕ УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО СО СТРАНОЙ ИНКОВ

МОЕ УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО СО СТРАНОЙ ИНКОВ

Среди моих коллег по работе в Нью-Йорке, которые передали со мной подарки и письма в свои страны но моему маршруту, была одна молодая и красивая девушка-перуанка Мария-Элена, проходившая у нас стажировку в порядке подготовки к экзаменам на синхронный перевод. Её передача предназначалась для её жениха, завершавшего свой дипломный проект на получение звания архитектора в университете Сап-Марко в Лиме. Она уже заранее сообщила своему Мигелю о времени моего прилёта, и он обещал меня обязательно встретить, хотя мой рейс прилетал около трёх часов утра.

Когда я с чемоданом появился перед небольшой группой встречающих в аэропорту Лимы, то мы с Мигелем сразу же узнали руг друга, и он, увидев меня, тут же подбежал ко мне, представился и стал тепло обнимать, как будто мы с ним были старые друзья. Мигель подхватил мой чемодан, и мы, оживлённо разговаривая, направились к выходу. Увлёкшись встречей с Мигелем, я не успел заметить, что меня встречали ещё два человека — два профсоюзных руководителя, с которыми я познакомился в самолёте но пути из Панамы в Колумбию, и которые тоже обещали меня встретить, хотя я им говорил, что меня уже будут встречать и что им не стоит об этом думать. По правде говоря, я и не ожидал, что они приедут за мной в аэропорт, но теперь надо было с этим делом разобраться. Они подошли к нам с Мигелем, мы радостно и искренне поприветствовали друг друга, и я их познакомил с будущим архитектором. Они сказали, что, даже зная, что меня будут встречать, всё равно хотели приехать увидеться и договориться о последующей встрече. Мы так и условились, хотя мои профсоюзные руководители настояли поехать на своей машине и проводить меня до гостиницы.

Па выходе из здания терминала прямо около дверей мы оказались перед новеньким красным спортивным «феррари» — очень дорогой и редко, даже в Америке, встречающейся машиной. К моему невероятному удивлению Мигель поставил мой чемодан около «феррари» и стал привычным жестом открывать его дверь. «Ничего себе! — подумал я с восхищением. — Вот это сюрприз, который мне приготовила Мария-Элена через своего жениха». Мои профруководители тоже остановились посмотреть на эту автомобильную диковинку, разглядывая её вместе со мной с разных сторон. Мигель сел за руль, и «феррари» словно самолёт на разбеге перед взлётом, рванулся вперёд и помчался по пустому шоссе в Лиму. При практическом отсутствии движения по всему пути мы за разговором доехали до гостиницы в центре города невероятно быстро. Я успел оформиться, вместе с Мигелем съездить в мой номер оставить вещи и проводить его вниз, когда подъехали мои руководители профсоюзов. Было почти 4 часа утра, и мы с Мигелем и профсоюзниками условились о встречах на завтрашний день.

Приняв душ, я рухнул спать и проснулся на следующее утро от телефонного звонка около 10 часов. Звонил Мигель, сказавший, что заедет за мной к 11, покатает по городу, а потом повезёт меня на обед к своим родителям в пригород Сан-Исидро. Собравшись, я вышел в город позавтракать и немного пройтись по улицам старой части города, где находилась моя гостиница. Здесь сохранилось много просторных 2-этажных домов с узорчатыми чугунными решётками на балконах по всей протяжённости их уличных стен. Через ворота более поздней постройки порой можно было увидеть широкие внутренние дворы-патио, покрытые выжженной желтовато-зелёной травой, с элегантными королевскими пальмами, фруктовыми деревьями, пёстрыми цветниками и яркими бугенвиллиями. Всё это было очень мило, дышало стариной, но выглядело как-то неухожено и заброшено. Когда-то богатые аристократические владельцы этих домов обеднели и не имели достаточно средств на их надлежащее содержание.

Пунктуальный Мигель заехал за мной в назначенное время, и красный «феррари» повёз нас по улицам и площадям перуанской столицы…

Неграмотный конкистадор Франсиско Писарро, дальний родственник покорителя Мексики Эрнана Кортеса, вместе со своим партнёром Альмарго открыл сегодняшнее Перу в 1532 году. В том же году они начали завоевание огромной и богатой империи инков с отрядом всего в 170 человек (у Кортеса в Мексике их было 220), среди которых было ещё четверо братьев Писарро. Об этой стране испанцы впервые услышали в самом начале 1500-х годов, когда начинали осваивать территорию теперешней Панамы, местные жители которой рассказывали им об очень большой и богатой стране на юге, известной разным местным индейским племенам под названиями Биру, Пиру и Перу. Последнее в итоге возобладало и дало название южноамериканскому испанскому вице-королевству, а впоследствии и новой независимой стране. Перуанская столица обязала своим происхождением тому же Франсиско Писарро, основавшему этот город в 1535 году на берегу реки, которую индейцы аймара называли Лимак, что на языке кечуа произносилось как Римак, но в том и другом случае это означало «река умеющих говорить на кечуа». Аймарское Лимак перешло в Лима и определило окончательное название столицы Перу…

С Мигелем, надо сказать, мне очень повезло: он был прекрасно образовал и начитал; как архитектор он великолепно знал свой город; он серьёзно интересовался искусством и был знатоком балета, внимательно следившим за творчеством своего идола Майи Плисецкой; он был интересным собеседником и, будучи человеком по натуре очень общительным и обаятельным, имел много друзей и знакомых. Ко всему прочему он принадлежал к старому и богатому аристократическому роду Малатеста, что открывало ему многие двери и возможности.

Мне повезло с ним ещё и в том, что, несмотря на работу над дипломным проектом, ему можно было уделить мне достаточно времени, чтобы сделать три с половиной дня моего пребывания в Перу чрезвычайно насыщенными и интересными. Без такого знакомого даже при длительном пребывании здесь было бы невозможно побывать в целом ряде частных закрытых музеев культуры инков, посетить археологические раскопки, проводившиеся его друзьями на их собственных территориях, обедать или ужинать в роскошных домах некоторых известных перуанских семей, встречаться со студентами в университете и на их вечеринках 2* 35 у них дома. Для всего этого нужно было быть одним из таких местных, каким оказался мой славный гид и новый товарищ Мигель Малатеста.

Будучи русским из СССР — страны, с которой Перу давно не имело никаких отношений, я в Лиме, как и в других местах моего путешествия, вызывал самим этим фактом немалый интерес, так как русских здесь просто никто не видел. Многим очень хотелось со мной повстречаться, узнать, что мы собой представляем, поговорить о Советском Союзе, услышать ответы на интересовавшие их в отношении нас вопросы, побывать в компании с русским. Приглашений у меня возникло столько, что я не смог бы ими всеми воспользоваться, даже если бы моё пребывание здесь было гораздо более продолжительным. Всё это вместе делало наше общение очень интересным и непринуждённым, а то, что я свободно говорил по-испански, в значительной мере способствовало ему.

Совершив первую ознакомительную прогулку по центру Лимы, мы с Мигелем отправились на семейный обед к нему домой в пригород Сан-Исидро. По дороге он ненадолго заехал к своим друзьям в соседний Мирафлорес, где я впервые посетил дом богатых перуанцев с роскошным садом и собственной конюшней, которые обслуживались целой бригадой прислуги. Одно содержание самого такого хозяйства и всех работников требовало немалых денег, но здесь в них недостатка явно не было. Нас угостили соками и предлагали остаться на обед или приехать на ужин, но в тот день мы уже были ангажированы.

Дом семьи Мигеля Малатеста был во многом похож на пригородные виллы других богатых перуанцев по своим размерам, ухоженности окружавшей его территории, наличию бассейна, численности прислуги и другим атрибутам их социального положения. Отец и мать Мигеля унаследовали от своих родителей

не только деньги и акции ряда крупных американских компаний, но и плантации на юге страны, которые давали немалый доход. Его отец, находившейся в те дни в деловой поездке в Калифорнии, входил в советы директоров нескольких перуанских фирм. Дети таких семей обучались в лучших школах и университетах страны и за границей. Свои длительные отпуска эти люди часто проводили в путешествиях по Европе.

На обеде у Мигеля были его мать, старшая сестра с мужем, брат матери с женой и взрослым сыном. За длительной застольной беседой вести разговор в основном пришлось мне, так как члены семейства один за другим задавали много вопросов, на которые я с удовольствием отвечал. Кухня в тот день была главным образом европейская, а отдельные перуанские блюда мне как-то не запомнились. Десерт подавали в саду, где в местный зимний июль было солнечно и приятно. Я распрощался с хлебосольной хозяйкой дома и се гостями около четырёх дня, получив приглашения приходить сюда снова и побывать в домах её родственников. Подаренные мной русские сувениры, особенно матрёшки и чёрная икра из нашего представительства в Нью-Йорке, произвели здесь впечатление раритетов.

После замечательного обеда с семьёй богатых перуанских аристократов меня ждал ужин с руководителями местных рабочих. Мигель отвёз меня на центральную площадь Лимы Пласа де Армас, а сам поехал по делам своего проекта, условившись со мной забрать меня на следующий день из гостиницы в 9 утра для встречи с его однокашниками по университету.

В остававшееся до ужина время я побродил по центру города, который по плану был довольно сильно похож на главные площади других столиц стран бывшей испанской империи. Даже центры их более мелких городов в своей основе повторяли ту же модель: большая площадь с бьющим в её центре фонтаном, резиденция и канцелярия главного управляющего чиновника в качестве самого крупного и импозантного сооружения, а также расположенные по периметру площади правительственные учреждения с утроившимися между ними магазинами. План был почти один и тот же, хотя его воплощение в каждом месте имело свой специфический колорит.

С точки зрения городского пейзажа даже по сравнению с Мехико и Боготой, где уже было немало интересных зданий современной архитектуры из металла и стекла, и где сама уличная жизнь выглядела бурной и активной, Лима производила впечатление провинции. Оно ещё больше усиливалось большим присутствием бедных индейцев в их древних традиционных костюмах. Особенно заметными были женщины в ярких платьях и мужского типа шляпах с неизменным нелёгким грузом на спине и забитыми, никогда не улыбающимися лицами, несущими на себе какую-то вековую печаль. Их вид и поведение набрасывали на всё вокруг оттенок некоторой щемящей грусти.

Около 7 вечера за мной в гостиницу заехали профруководители. Сначала они повозили меня по незнакомым мне ещё районам города, показывая их достопримечательности, а потом привезли в ресторан морской кухни, где мы за вкусными плодами моря и местной водкой писко провели за разговорами около трёх часов. На этот раз их интерес сосредоточился в основном на советских профсоюзах. В мои студенческие годы мне немало раз доводилось работать с делегациями профсоюзов нескольких стран, в том числе с первой такой американской делегацией, посетившей СССР после середины 30-х годов. Поскольку я в определённой степени был осведомлён в этой тематике, то мог более-менее предметно отвечать на их деловые вопросы. Их очень интересовала возможность установить связь с нашими профсоюзами и познакомиться с жизнью советских рабочих.

Ввиду отсутствия каких-либо советских представительств в Перу я им посоветовал попробовать выяснить данный вопрос через посольство или консульство СССР в одной из других стран, где они могут оказаться. Судя по их реакции, они намеревались воспользоваться такой рекомендацией в будущем. На следующее утро мои профруководители уезжали по своим делам на несколько дней в Куско, но, прощаясь со мной у гостиницы, оставили телефоны своих коллег на случай, если мне что-то понадобится, и взяли мои нью-йоркские координаты. Мы обменивались с ними рождественскими открытками вплоть до завершения моей командировки в ООН.

Первую половину моего второго дня в Лиме мы с Мигелем провели во встречах и беседах с его однокашниками в университете Сан-Марко. Здесь мы обменивались бесконечными вопросами и ответами, касающимися жизни и учебы студентов в СССР и Перу. Наши разговоры происходили в конце студенческого кафетерия, где то и дело появлялись другие студенты, некоторые из которых, узнав, что происходит, включались в наш общий разговор, превратив его в настоящее студенческое собрание. Перед тем как разойтись на обед, один из товарищей Мигеля пригласил его вместе со мной к нему на ужин на снимаемую им квартиру, куда должны были прийти ещё несколько его друзей. Мы пообедали с Мигелем и несколькими из его однокашников там же, в студенческом кафетерии, где была очень приличная и недорогая кухня.

После обеда Мигель отвёз меня в музей истории инков, а сам вернулся к делам по своему проекту. В музее была представлена большая интересная коллекция предметов археологических раскопок периода до становления империи инков и восхитительно богатая экспозиция, рассказывающая об их собственной удивительно высокой цивилизации, практически полностью уничтоженной испанскими завоевателями.

Вечер того дня мы провели в новых раундах разговоров на квартире товарища Мигеля Родриго. Он сам был из провинции, а его двухкомнатную квартиру в хорошем квартале города ему снимали его состоятельные родители. Кстати, я заметил, что в обществе Мигеля и его друзей людей не из состоятельных семей не было, что не мешало этой молодёжи часто высказываться относительно необходимости социальной справедливости и даже на словах поддерживать революцию на Кубе, политику Кастро и революционную борьбу Че Гевары. Узнав, что мне довелось быть на Кубе и даже работать какое-то время с Че, они меня просто замучили просьбами рассказывать об этом до самой полуночи.

В последующие полтора дня моего пребывания я провёл время, посещая государственные и частные музеи, выезжал на археологические раскопки, обедал и ужинал каждый раз в домах или квартирах друзей Мигеля и его семьи. Мы с пим съездили и в порт Лимы Кальяо, бродили по улицам столицы и сё богатых пригородов Мирафлорес и Сан-Исидро, где мой замечательный гид со знанием дела знакомил меня с особенно интересными историческими и архитектурными памятниками. Как оказалось впоследствии, когда я прочитал почти все основные работы Марио Варгаса Льосы, это были те места, где разворачивалось действие многих его романов и рассказов, в том числе и, как мне думается, его лучшего и частично автобиографического произведения «Тётушка Юлия и писака». Кстати, на мой взгляд, испанское слово «escribidor» в названии этого романа следовало бы перевести на русский как «сценарист».

Моё интереснейшее и увлекательное время в Перу заканчивалось. Мой славный и гостеприимный Мигель, с которым мы очень подружились за эти короткие, но насыщенные по общению дни, отвёз меня в аэропорт, где мы с ним обменялись нашими координатами и, тепло распрощавшись, расстались действительно как добрые друзья.

Когда я почти через месяц после начала моей поездки вернулся в Нью-Йорк, то узнал, что очаровательная Мария-Элена, благодаря которой у меня получилось совершенно уникальное пребывание на ее родине, к сожалению, не сдала экзамены в ООН и вернулась в Лиму. Мы с Мигелем регулярно переписывались. Он всё планировал приехать в Нью-Йорк, но вплоть до моего отъезда на работу в Москву ему это так и не удалось сделать. С моим переездом на работу в МИД паша переписка вынужденно прекратилась с моей стороны, и я потерял замечательного перуанского друга…

Из бывшей столицы вице-королевства Перу я вылетал в Сантьяго — столицу Чили.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.