Помогите великому и могучему!

Помогите великому и могучему!

Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный.

(В. И. Даль. «Напутное слово»).

Когда открываешь книгу гения, начинаешь своеобразное путешествие в мир его видений и мыслей. А если этот гений не русский – это еще и загранкруиз воображения.

…Письмо из XX века в XVI. Во Францию.

Бордо. Замок Монтень. Здравствуйте, господин Мишель де Монтень! Спасибо Вам за высокие образцы критики морали цивилизованных структур, которые, как Вы убедительно доказываете, являются варварскими; по сравнению с которыми примитивный мир дикарей и отношения, основанные на естественной нравственности, являются воплощением куда более человечного образа жизни. Ах, если бы Вы знали, какой я Ваш верный, восторженный и благодарный поклонник. Уделите мне несколько минут внимания.

Как же Вы правы, написав такие слова: «Те, кто расшатывает государственный строй, первыми чаще всего и гибнут при его разрушении». Как жаль, что Вы не с нами!

Еще вот что хочу Вам рассказать. Не пойму, почему большинство из наших человеков в узком кругу, в семье, при выявлении отношений, в суждениях своих по любому поводу, в спорах, приказах, указаниях, книгах и так далее смело пользуют слово «Я»? И как только выходят на трибуны любых высот, появляются на экранах телевидения, то есть попадают в атмосферу большой ответственности за свои словеса, трансформируют, как правило, «Я» во множественное «МЫ», «НАС».

Слушая этих «трансформаторов», создается впечатление невероятной сплоченности народа с выступающим. А те, кто говорят: «Я думаю», «я чувствую», «я решил», «я люблю», «я не приемлю», «я не знаю» (как правило, так говорят чаще всего ученые, писатели, художники, философы – вообще талантливые, умные люди) – к сожалению, очень часто выглядят, как оторвавшиеся от «МЫ», то есть от народа; выглядят, как неблагонадежные, не желающие идти в строю большинства, как «чужаки», «очкарики», «интеллигентики».

Цитирую газетные тексты (разных авторов):

«Мы жили не по законам, а по великим указаниям».

Почему «МЫ» жили? Я так не жил. У меня всегда были свои законы, по которым я жил, любил и ненавидел. Я не вступил в партию, не кричал «За Сталина!», ограничивался по целому ряду причин словами «За Родину!». Учился и работал по велению своих увлечений, зарабатывал деньги, разгружая вагоны, чтобы продолжать жить по своей совести, продавал книги и вещи арестованных ни за что в 1937 году родителей. Я сам – по велению своего сердца – выбирал себе и роли и театры. По велению своей совести воевал. Как немалое число людей, я мог ведь и дезертировать, уйти в плен, решиться на самострел. Но не пошел на эти мерзости. Так что этого «Мы жили не по законам, а по великим указаниям» – не приемлю! Думаю, и не я один.

«Надо политически трезветь быстрее…»

Как?

«Сейчас другое время!»

Какое?

«То-то и то-то может привести нас в тупик!»

Что это за тупик? Где он? Чем опасен? Всех ли? Кого «НАС»? Неужели всех?

«Создавалась фальшивая жизнь».

Для кого? А если человек не поддавался фальши? Он, что же, тоже фальшиво жил?

«Нравственная болезнь, которая в конце концов нас может убить».

А что будет со здоровыми? С не больными? Их тоже убьет хворь? И вообще – кого «НАС»?

«То есть надо менять структуру власти и так далее…»

Что это такое – и «так далее»? Все время менять, что ли?

«Ничего не нажили».

И партия коммунистов? И мафия – тоже?

«Мы прожили героические годы».

Кто «МЫ»? Все? Все герои? Сколько героических и сколько не героических лет? А ларчик (мне так кажется) открывается очень просто: приведенные цитаты – это лексика болтунов, безответственных словоблудов – лжецов, это панцирь от возможного фиаско своих жизненных позиций, личных концепций, то есть своего «Я»…

Как же Вы правы, господин Монтень, когда в «Опытах» (книга 1, глава IX «О лжецах») пишете, что «лживость» – гнуснейший порок. Только слово делает НАС людьми, только слово дает нам возможность общаться между собой. И если бы МЫ сознавали всю мерзость и тяжесть упомянутого порока, то карали бы его сожжением на костре с большим основанием, чем иное преступление… «Если бы ложь, подобно истине, была одноликою, наше положение было бы значительно легче. Мы считали бы в таком случае достоверным противоположное тому, что говорит лжец. Но противоположность истине обладает сотней тысяч обличий и не имеет пределов».

Мои нескромные вторжения (выделения слов «МЫ» и «НАС») в столь сложные философские проблемы я подытожу Вашими же словами: «И как только язык свернул на путь лжи, прямо удивительно, до чего трудно возвратить его к правде!» Гениально! Я считаю, что болтун – лжец! Заканчиваю свое письмо опять же Вашими словами (уже из книги 2, главы XVIII «Об изобличении во лжи»), среди которых Ваши «МЫ» и «НАС» – бойцы против тех же «МЫ» и «НАС» в устах болтуна: «Лживость – гнуснейший порок… Нельзя выразительнее обрисовать мерзость, низость и противоестественность этого порока, ибо можно ли представить себе что-либо более гадкое, чем быть трусом перед людьми и дерзким перед Богом? Наше взаимопонимание осуществляется лишь единственно возможным для нас путем, а именно через слово; тот, кто извращает его, тот предатель по отношению к обществу: слово – единственное орудие, с помощью которого мы оповещаем друг друга о наших желаниях и мыслях… если мы лишимся его, то не сможем держаться вместе, не сможем достигать взаимопознания; если оно обманывает нас, оно делает невозможным всякое общение человека с себе подобными, оно разбивает все скрепы государственного устройства».

Спасибо Вам за все. Вы – бессмертны! Мало того, Ваши рассуждения буквально заставили меня, артиста, сесть за стол и написать наболевшее, крик души: «Братцы, язык разворовывают! Караул!»

Когда есть возможность, слушаю передачи радиостанции… не скажу какой. Нравится мне ее коллектив, задорный, раскованный, остроумный, работящий, ищущий! Одним словом, коллектив-радователь! Но всякое бывает…

Как-то болел, сидел дома. Много свободного времени. Слушаю радователя. И вдруг… «подарок»! Ведущий сделал несколько неправильных ударений в родных словах и, конечно же, в слове «принять». Традиционное, введенное с высоких трибун «при?нять», по-моему, теперь неистребимо, как колорадский жук в земле, въелось в родную речь. Объявили фамилию артиста, который в образе недоучки-дегенерата бойко пересказывал содержание шекспировской трагедии «Отелло», коверкая русскую речь, произнося нарочито неправильные ударения в словах и именах. По вкусу это «мероприятие» выглядело ниже уровня старых, грубых анекдотов, а по логике звучавшего текстового материала было пародией на ведущего, который до появления в эфире «шекспироведа»-недоучки допустил серьезные орфоэпические оплошности…

Господа ведущие разных программ! Господа беседующие с телеэкрана и на радиоволнах с сильными мира сего и с гостями попроще! Милые вы наши! Умоляю вас всех, пожалуйста, почаще заглядывайте в «Словарь ударений для работников радио и телевидения» (Ф. Л. Агеенко и В. Зарва) или в «Словарь трудностей русского языка» (Д. Э. Розенталь и М. А. Теленкова)! Но особенно внимательно относитесь к «Орфоэпическому словарю русского языка» (издание Института русского языка Академии наук СССР).

Господа авторы и редакторы звучащих в эфире текстов! Пожалуйста, обозначайте в рукописях точные ударения в сложный словах! И еще! Обозначайте правильные падежные формы числительных! Нет сил постоянно слышать «более пятьсот», «более триста», когда надо – «более пятисот», «более трехсот»…

И еще, господа, наберитесь мужества и поправляйте прямо в эфире собеседников, коверкающих русскую речь! Уверяю вас, такого рода «культуртрегерство» станет самой результативной – для вашего собеседника, для вас и в целом для всего народа – школой самообразования! Не стесняйтесь этого делать! А то ведь дети и даже учителя стали поддаваться многоликой вакханалии, разрушающей культуру речи. Так мы очень скоро превратимся в макак на ветке. Все признаки этого – налицо!

Как страшно, когда даже ученые-экономисты, писатели(!), комментаторы на радио и телевидении нет-нет да и выпустят на волю «колорадских жучков»:

обеспече?ние

изобре?тение

до?говор

осу?жденный

ква?ртал

углу?бить

ло?жить

вы правы?

поехайте

блага?

хочут

возбу?ждено

на?чать

зво?нит

ходата?йствовать

И несть числа этим «жучкам»! Вот когда уместно вспомнить пословицу «язык мой – враг мой, прежде ума глаголит».

Все эти «колорадские жучки» навели меня на мысль, как обеспечить сохранение чистого русского языка. Изобрели же люди сигнализацию при попытке угнать автомобиль! Такой же сигнал – воющий, рычащий, скрипящий, компактный, способный поместиться в кармане, в ящике письменного стола или быть приклеенным к любому микрофону – смог бы предотвратить угон русского языка! Каким образом?

Стоит говорящему неправильно произнести русское слово – срабатывает сигнализация и не перестает выть, пищать, рычать и т. д. Тех пор, пока говорящий не исправит вслух свою ошибку. Прогрессивнейшее изобретение!

В старом малом театре во время шедшего гоголевского «Ревизора» артист Дурново, исполнявший роль Земляники, оговорился: вместо «все, как мухи… выздоравливают» сказал «все выздоравливают… как мухи». И этого было достаточно, чтобы художественное руководство императорского театра отнеслось к этой текстовой накладке (с современной точки зрения – невинной) как к чрезвычайному происшествию, как к поводу для экстренного собрания членов кружка любителей и охранителей классического языка.

Сколько времени смогли бы эти охранители оставаться в своем уме, если бы воскресли и послушали, что и как в наше время говорят?

…Ученый-гуманитарий в доказательство своей правоты приводит зрителям с экрана всем известную цитату из «Ревизора», но в своей интерпретации: «Над кем… или над чем смеетесь. Над собою смеетесь». Но, заглянув в книгу, он неожиданно для себя прочел бы слова, написанные дорогим Николаем Васильевичем: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!»

Высокопоставленный чиновник, ведающий культурой, вернее ее хозяйственной частью, на мой вопрос «Что сейчас читаете?» горделиво, с видом замотанного делами человека, прибегая к бесчисленному количеству ненужных «так сказать», «как говориться», «значит», «со всей определенностью», «если честно говорить», вздыхая, многозначительно «э-э-экая», обрисовал мне сложность своей работы и общественного положения. А закончил свою тираду следующим образом:

Дорогой мой! Вот такие пирожки! Где взять время на то, чтобы углу?биться в серьезное чтение? Тут как-то начал Хлебникова и… ничего не поня?л:

Леса обезлиси?ли

Леса обезлоси?ли

Что это? Отложил!

Я сделал ему замечание по поводу неправильных ударений. На это он спокойно сказал:

– Ладно валять дурака! Люди повыше меня (он штампованно продырявил воздух движением большого пальца снизу вверх), поумнее, пообразованнее, на виду у всего мира, на дипломатической работе собаку скушавшие, говорят, как я говорю, и все нормально! Поня?л?

Не желая обострять отношения, я покорно ответил: «Поня?л, поня?л». И, улыбаясь, процитировал отрывочек из диалога Баяна и Присыпкина из «Клопа», не называя их фамилий и пьесы:

«– Товарищ Баян! Я за свои деньги требую, чтобы была красная свадьба и никаких богов! Поня?л?

– Да что вы, товарищ Скрипкин, не то что поня?л, а силой, согласно Плеханову, позволенного марксистам воображения, я как бы сквозь призму вижу ваше классовое, возвышенное, изящное и упоительное торжество!»

Мой собеседник похлопал меня по плечу и сказал:

– Молодец! Сумасшедшая у тебя память! Завидую! Это откуда цитата?

Я без промедления ответил:

– Из «Бани».

– Безыменского, кажется?

– Нет. Это Маяко…

– А-а-а! Да-да! Извини! Конечно! Конечно, Маяковский! Вот видишь, до чего Министерство культуры довело! Затурканный я совсем… Ну конечно – «Баня»!

Я рассказываю сущую правду. Ей-ей!

В беседе с другими деятелями культуры – это было в доме отдыха «Руза» Союза театральных деятелей – я привел цитату из текста Городничего: «О, тонкая штука! Эк куда метнул! Какого туману напустил! Разбери кто хочет! Не знаешь, с какой стороны и приняться! Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось!» И спросил – откуда эти слова?

Один деятель, не задумываясь, сказал:

– Раз там сказано «не куды пошло», это, конечно, Островский.

Другой возразил ему:

– Да вы с ума сошли! Это текст Городничего из второго акта «Ревизора». Но готов поспорить, что у Гоголя написано «не куда пошло», а не «не куды».

Пришлось идти в библиотеку. Там «Ревизора» не оказалось. Достали дома у лечащего врача и прочли – «не куды пошло».

– Надо же! Подумайте! – резюмировал ведающий совокупностью материальных и духовных благ, созданных человечеством в процессе его общественно-исторической трудовой практики.

Я понимаю полезность усилий при ликвидации стены, разделявшей две Германии; понимаю необходимость во время войны разрушений разных укреплений, дзотов, дотов и прочих сооружений во имя подавления врага. Но где и кто враг, когда разрушается родной русский язык? Не те ли, кто его разрушает, и есть враги? Надо защищаться от них, активно защищаться, пока не смели? они наш литературный язык.

Вот иллюстрация к русской пословице «Не ножа бойся, а языка!».

Недавно отдыхал я в Подмосковье. Запал в память диалог 40–50-летних мужчин:

1-й. Поток нецензурных слов, в котором тонули редкие нормальные русские слова. Пропорция примерно такова: 85 – мата, 15 – русских слов.

2-й. Тот же поток, но в более скромной пропорции: 50 на 50.

1-й (слезливо). Мат, мат, слово, мат, слово.

2-й (успокаивая собеседника). Мат, слово, слово, мат.

1-й (вытирая слезы). Мат, мат, мат, мат, слово.

2-й (приободряя собеседника). Слово, слово, мат, мат.

1-й (пожимая руку 2-му). Мат, мат, слово, мат.

2-й (обнимая собеседника). Слово, слово, мат, мат.

На втором этаже открывается окно. Появившаяся в нем женщина на нормальном русском языке произносит какую-то фразу, обращаясь к мужчинам.

1-й (отвечая женщине). Гут! (Отвечая собеседнику). Мат, мат, мат, мат, слово, слово.

2-й (удивленно посмотрев на окно, собеседнику). Слово, мат, слово, мат, слово, мат.

Из окна женщина повторяет сказанное.

1-й. О’кей! (И собеседнику). Мат, мат, мат, мат, мат, мат, мат.

2-й. Мат, слово, мат, слово, мат, слово. (Жмет руку 1-му.) Консенсус! (Подмигнул, посмотрел на окно и ушел.)

1-й (кричит, глядя на окно). Зинуля! Иду, хорошая моя! Все гут!

Бог с ними, с дорогими моему сердцу работягами, мастеровыми, умельцами. Бог их простит за необразованность, простит потому, что от них хоть толк есть – руки у них создающие, добывающие, ремонтирующие, мозолистые. А вот как быть с теми, которые в основном трудятся языком? Что такое публичное выступление? Это призыв идти за говорящим, поверить в его правоту, в его кажущийся ему правильным путь к истине.

Я представляю себе выступление любого (за малым исключением) теперешнего нашего депутата в собрании старой русской Думы или в Дворянском собрании. Вот есть где разгуляться фантазии! Представьте себе: выходит наш депутат на трибуну и, обращаясь к седоволосым русским заседателям, произносит речь о бедах или о светлом будущем России, употребляя при этом замечательные русские слова, но с «новыми», «революционными» ударениями. Такого оратора наверняка или освистали бы и прогнали с трибуны (если старая Дума умела свистеть; наша же новая и не то может), или бы вызвали врача-психиатра!

У нас же никто не обращает внимания на эту свистопляску неграмотности, никто не делает ораторам замечаний. У нас свистят только тогда, когда выступает гений или просто честный человек!

Раньше подражали царским бородкам, экипажам, платью, прическе. А в наше время – неграмотности!

Я не помню ни одного нашего высокого руководителя, грамотно говорившего на родном языке! Когда на троне восседал Леонид Брежнев, было легко отвечать на разного рода «провокационные» детские вопросы: «Дети! У дяди Брежнева плохо с челюстями – ему трудно говорить». Но сейчас-то у всех с челюстями хорошо! Что же все молчат? Почему не открывают курсы по ликбезу среди говорящих на высоких уровнях?

Почему к нам так и почему мы ко всему так? Что с нами? Почему никто не вопиет, читая во всех аэропортах: «Накопитель пассажиров», «Зона досмотра». Это же тюремная лексика!

Неграмотно говорящий не уважает ни себя, ни свою страну, ни свой народ! Человек, говорящий грамотно на своем родном языке, – это человек с чувством собственного достоинства.

Неграмотно говорящий вряд ли может ясно, логично и тем более философски мыслить! И быть полезным людям. И тем более стать Монтенем!

«Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный» (В. И. Даль «Напутное слово»).

ОДА РУССКОМУ ЯЗЫКУ

Тебе, о русский мой язык,

Я эти строки посвящаю.

К тебе с рожденья я привык,

Тобою мысли выражаю. 

Ты величавей снежных гор,

Ты бриллиантов драгоценней,

Прозрачно хрупок, как фарфор,

И образов святых священней. 

Ты не посетуй о судьбе –

Не обделен ты честью росской:

Ведь говорили на тебе Боян,

Донской и Тредьаковский, 

Суворов, Пушкин и Толстой,

Рахманинов, Куприн, Набоков…

До гробовой доски с тобой

В своих мелодиях и строках. 

О, бедный мой язык родной,

О, прелесть русской речи чистой!

Кто не глумился над тобой? –

Шпана, чиновники, лингвисты… 

Кто бедолагу не ломал,

Не выворачивал, не мучил:

«Облегчить, начать, взад принял,

Правы, сочуйствовать, подключил»? 

Ну, ладно б жулик или вор,

Иль алкаши и наркоманы,

Но педагог, но прокурор,

Но дикторы с телеэкрана! 

Рабочий и интеллигент

Родную речь, как шавку, лупят:

«Осужденный, инциндент,

Блага, возбужденный, оглупят». 

Ну, ладно б только бюрократ –

Кувшинное тупое рыло,

Но журналист, но депутат

Язык нелепо исказили! 

От сердца я хочу воззвать

Ко всем, кто сын России верный:

Пора не начать, а начать

Язык наш очищать от скверны. 

Друзья, следите за собой,

Когда по-русски говорите,

Ведь это наш язык родной –

Его для внуков сохраните!

Вл. Весник

(это мой двоюродный брат. – Е.В.)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.