Против «измаильского пса»
Против «измаильского пса»
В 1552 году Курбский вновь получил назначение на окский рубеж. С июня он являлся вторым воеводой полка правой руки под Каширой (первым был опять-таки боярин П. М. Щенятев).
В наши дни трудно поверить, что в середине XVI века главная линия обороны страны проходила чуть ли не за 100 километров до столицы. Сегодня до нее можно доехать на подмосковной электричке. Линия обороны называлась «окский рубеж», или «берег». Каждую весну (к 1 марта) и осень (к 1 сентября) составлялась роспись воевод «на берегу от крымских людей». По реке Оке располагались пять полков: в городах Алексине, Серпухове, Калуге, Коломне и Кашире. «По вестям» (известиям о нападении татар) эти полки по заранее определенным маршрутам двигались из мест своей дислокации навстречу врагу, а из Москвы спешили дополнительные силы, иногда во главе с самим царем и его государевым полком.
Крымские татары в XVI веке представляли собой наиболее серьезного противника России. Вооруженные силы Крымского ханства были довольно многочисленными – в экстренных случаях хан мог выставить в поход от 80 до 100 тысяч и более воинов, что приближалось к пределам мобилизационного резерва русской армии при Иване Грозном. Однако обычно количество воинов, выступавших в поход, составляло 20 – 50 тысяч человек. Это примерно соответствовало численности русской армии, которая несла службу в мирное время, без специальных мобилизаций. Таким образом, татарская угроза могла полностью сковать все вооруженные силы России.
Положение осложнялось тем, что татары редко ходили в набеги в одиночку – зачастую удары по русской границе наносили одновременно крымские, ногайские, казанские татары. Чтобы устрашить врага, татары иногда привязывали к запасным коням чучела людей, и издали казалось, что татарское войско вдвое или втрое больше, чем было в действительности.
Татарские походы были двух типов: нашествия во главе с ханом или его старшим сыном (калгой) и так называемые беш-баши – мелкие грабительские набеги отдельных князей и мурз. В походе татары продвигались тремя колоннами: главные силы, правое и левое крыло. Именно крылья, дробясь на более мелкие отряды, делали грабительские налеты на деревни и окрестности городов. В случае опасности они моментально «рассыпались» на более мелкие отряды и разными путями отходили к главным силам.
В бою татары применяли следующую тактику. В полевом сражении они стремились атаковать первыми. Удар почти всегда был первоначально направлен на охват левого фланга противника. Атака именно левого фланга врага была обусловлена тем, что при его охвате татарам было удобнее стрелять из лука – справа по левому флангу. Тактики сомкнутого копейного удара легкая татарская конница не знала. В бою татары разбивались на небольшие отряды, максимум в три-четыре тысячи человек, которые, сменяя друг друга, непрерывно налетали на вражеский строй. Они обстреливали врага из луков и стремились расшатать боевое построение, выдергивая на арканах воинов из строя. Расстреляв боезапас и потрепав боевой порядок неприятеля, татарский отряд бросался в бегство. Если противник обманывался этим и начинал преследование, то скоро попадал в засаду. Если же он стоял и держал строй, то за одним татарским отрядом налетал другой, потом третий, четвертый и т. д., и тем самым получалась как бы непрерывная атака свежими силами. Она длилась, пока враг не дрогнет и не побежит. Сами татары называли такую тактику боя «пляской». Русские воины называли такой способ атаки «лавой» и быстро сами научились его применять. Целью «пляски» было опрокинуть фланг противника, обратить его в бегство, сломать строй и вынудить к беспорядочному отступлению.
Татары часто осаждали города, но военная культура осады у них упала по сравнению со временами Золотой Орды. Они редко использовали артиллерию. В основном при осаде применялась простейшая тактика непрерывного штурма, когда на стены идут отряд за отрядом. Но татары предпочитали не связываться с хорошо укрепленными крепостями. Если не было возможности их поджечь, уморить осажденных голодом или взять город обманом или изменой, то татары чаще дотла разоряли городскую округу, изображая осаду и штурм только для устрашения и сковывания сил противника. Тратить время и силы на кровопролитные затяжные бои под крепостными стенами они не любили.
Главным достоинством татарской военной системы была высокая мобильность армии, которая достигалась тем, что каждый воин имел от двух до пяти сменных лошадей особой, татарской породы (пахмат). Это были лошади с приземистой шеей, низкорослые, неприхотливые в питании (могли есть кору деревьев и копытами добывать пожухлую траву из-под снега). Они были очень выносливы – суточный переход на таких конях составлял до 100 километров, и могли держать такой темп передвижения три-четыре месяца. Незадолго до похода татары сгоняли коней в одно место и 40 дней откармливали ячменем, но непосредственно перед выступлением не кормили, так как голодные кони легче смирялись с нагрузками и усталостью. Особенностью татарской конницы было то, что лошадей не подковывали или подковывали своеобразными подковами из бычьего рога, которые просто привязывали к копытам.
Татарская конница сперва выступала в поход медленно, в соответствии с мусульманскими обычаями пять раз в день совершалась молитва (намаз). За это время проводилась разведка и уточнялся маршрут похода. Зато когда он был утвержден, войско шло стремительно, пренебрегая остановками на молитву. Кони связывались веревками за хвосты, чтобы держали строй и подтягивали отстающих. Если кто-то, конь или человек, случайно спотыкался и падал под копыта, то его затаптывали насмерть: несчастный случай не был поводом, чтобы хоть на секунду остановить продвижение войска.
С этой совершенной военной машиной и предстояло столкнуться юному воеводе князю Курбскому. 21 июня тульский воевода князь Г. И. Темкин-Ростовский сообщил о набеге на Тулу крымских и ногайских татар. Щенятев и Курбский незамедлительно выступили со своим полком от Каширы к Туле.
Автобиографическое сочинение Курбского «История о великом князе Московском», написанная им в самом конце жизни в начале 1580-х годов, содержит эмоциональное описание боев под Тулой летом 1552 года. Видимо, они прочно врезались ему в память. В «Истории...» князь изобразил себя спасителем Руси, победителем Орды. По его словам, царь послал воеводу с товарищами (князь употребляет местоимения «нас», «мы», но своих соратников по именам не называет) всего лишь на разведку. Но Курбский «перевыполнил» поручение государя. Как только 15-тысячное войско под его командованием приблизилось к осажденной татарами Туле и расположилось на ночлег, крымцы доложили хану «о множестве войска христианского и решили, что сам князь великий пришел со своим воинством». Хан Девлет-Гирей страшно испугался грозного противника: «И в ту ночь царь татарский от града утек, на восемь верст в поле дикое, за три реки переправился, и оружие и имущество в реках потопил, и порох бросил, и верблюдов оставил, и войско бросил, которое ушло в набеги-загоны»[60]. Таким образом, Курбский рисует себя не только героем-победителем, от одного появления которого бежит супостат, но и намекает, что татары спутали отряд князя... с войском самого царя!
Наутро остатки крымского войска, позорно брошенного ханом, уяснив незначительность сил, находящихся под началом Курбского, начали наступление. В ходе полуторачасового боя князь, по его словам, наголову разбил врагов, при этом впервые пролил свою кровь: в сече был ранен в голову.
Правда, сам царь Иван Грозный был диаметрально противоположного мнения о полководческих талантах своих воевод. В 1564 году он писал Курбскому о боях под Тулой в 1552 году весьма нелицеприятные вещи:
«Как наш недруг, крымский царь, приходил к нашей вотчине к Туле, мы послали вас против него, но царь устрашился и вернулся назад, и остался только его воевода Ак-Магомет улан с немногими людьми, вы же поехали есть и пить к нашему воеводе, князю Григорию Темкину, и только после пира отправились за ними, а они уже ушли от вас целы и невредимы. Если вы и получили при этом многие раны, то никакой славной победы не одержали»[61].
Кто здесь прав – Курбский или Грозный? Русская официальная летопись оценивает итог боев под Тулой как однозначную победу русских войск, одержанную благодаря их храбрости. В то же время в ней и не могли быть отражены такие подробности, как, например, не вовремя случившаяся пирушка воевод. Мы не можем ни опровергнуть, ни подтвердить обвинения Грозного или патетику Курбского.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.