Служба первой очереди…

Служба первой очереди…

Такой шикарный обед, какой мы ели в Вене, был единственным за два года, что я был на фронте. В основном же питанием нас обеспечивала самая главная служба батальона – продовольственная. Именно она всегда числилась в командирских заботах первоочередной. В годы Великой Отечественной войны все вопросы питания личного состава решались в масштабе батальона. Вышестоящая хозяйственная инстанция только обеспечивала подчиненные службы набором продуктов, а ежедневное меню было делом начальства соответствующего низового звена.

В штат батальона входили заместитель командира по хозяйственной части, старшина батальона, хозяйственное отделение в составе шести человек с кухней. В распоряжение этого подразделения выделялся «Студебеккер» для буксировки кухни и транспортировки продуктов питания. Полевая кухня была двухкотельная, предназначенная для приготовления первого и второго блюд. Топилась она дровами, что на безлесных просторах Украины создавало проблему, которую частично решали, используя картонную упаковку снарядов, привозя ее с передовой снабженцам после загрузки танков боеприпасами. В ходе боев на Украине в распоряжении зампохоза батальона была передана КВ-радиостанция, снятая с подбитого «Шермана», что позволяло по вызову или по времени доставлять приготовленную пищу.

Раскладка запасов продуктов питания в батальоне была следующей. Каждый экипаж имел в машине НЗ на трое суток (консервы, колбаса или сало, сухари, сахар), который расходовался только в исключительных случаях с разрешения вышестоящего или непосредственного командира. Из продовольствия, доставляемого в Советский Союз по ленд-лизу, до нас, находящихся на передовой, доходили мясные консервы (до июня 1944 года называвшиеся солдатами «Второй фронт»), яичный порошок, сухое молоко, галеты, сливочное масло…

На продовольственном складе батальона всегда имелся запас продуктов не менее чем на полутора суток. Однако и в экипаже, и в батальоне продуктов всегда было значительно больше указанных выше запасов, как за счет трофейных, так и за счет своих, нормативных…

Сразу следует оговориться, что не всегда удавалось кормить танкистов и танкодесантников даже два раза в день. Не потому, что не хотели или не успевали, а обстановка не позволяла. Трехразовое же питание осуществлялось только при нахождении бригады во втором эшелоне корпуса или во время переформирования. Поскольку танкодесантники придавались батальону на весь период боевых действий, то о них можно говорить как о постоянном элементе боевого порядка «шерманистов». Мы их и возили на броне, и кормили, и при ранении эвакуировали в госпитали, а погибших хоронили вместе с танкистами.

Перед началом Корсунь-Шевченковской операции, намеченной на 8 утра 26 января 1944 г., 233-я танковая бригада 5-го мехкорпуса вышла в район села Красиловка. Личный состав был накормлен обильным калорийным завтраком, состоявшим из гречневой каши с тушенкой, хлеба с маслом и чая. Щедро угощая, хозяйственники по прошлому опыту знали, что, возможно, в этот день и не удастся еще раз подать танкистам и десантникам горячую пищу, поэтому каждый экипаж получил по доброму шмату сала, по килограмму колбасы, по две буханки черного хлеба. На отделение танкодесантников выдали двойную норму указанного выше провианта, поскольку в нем людей в два раза больше. За несколько часов перед наступлением члены экипажей танков и танкодесантники получили по шоколадному батончику с начинкой, которые приказано было съесть за полчаса до боя. Ни до этого, ни после до самого конца войны подобного не случалось. За пятнадцать минут до начала атаки поступила информация, что в связи с резким ухудшением погоды (пошел обильный мокрый снег) начало наступления переносится до ее улучшения, примерно на 1,5–2 часа. Нежданную отсрочку без промедления решили использовать для сна, ведь поднялись мы довольно рано, много успев сделать для подготовки наступления. Поставили охрану и, набившись в дома Красиловки, «как сельди в бочке», попытались уснуть. Не тут-то было! Лежим, глаза в потолок, а сон не идет! Даже забыться на несколько минут не удалось. Позже выяснилось, что батончик-то был тонизирующий! Ругались, особенно танкисты, отборной бранью. Какая дурья башка там наверху это придумала? Не сообразила или, скорее всего, не знала, к каким нежелательным последствиям это могло привести. Ведь командиры орудий в таком взвинченном состоянии, скорее всего, плохо бы видели перекрестие прицела и стреляли мимо. О нашем возмущении по линии политорганов доложили Военному совету армии. Больше такое не повторялось…

Другая обстановка и иной способ доставки питания на передовую… С 14 по 24 февраля сорок четвертого года части 5-го мехкорпуса, обороняясь на внешнем кольце окружения, отражали многочисленные атаки противника, пытавшегося пробиться к своим окруженным войскам в районе Корсунь-Шевченковский. В условиях сильной распутицы, десятидневных ожесточенных схваток с неприятелем приготовленная пища доставлялась на передовую, за редким исключением, два раза в день. Местность, на которой держала оборону бригада, была открытая с некоторым повышением рельефа в глубину его расположения, что исключало ручную доставку, а тем более подвоз всего требуемого для боя в светлое время суток. Наметили доставлять пищу в подразделения до рассвета и вечером, в темное время суток, используя танковый тягач, поскольку вручную это было бы слишком долго, а «Студебеккеры» не смогли бы добраться до места назначения по раскисшим полям. Тягач загружался 15 термосами приготовленного завтрака или ужина, на него садились три сопровождающих хозяйственника – и в путь! Быстро добирались до командно-наблюдательного пункта батальона, откуда емкости с пищей разносились по подразделениям. Пока воины кушали, технический персонал на тягаче успевал эвакуировать на СПАМ (сборный пункт аварийных машин) один-два поврежденных «Шермана» и возвращался назад с пустыми термосами, чтобы утром опять быть у нас.

Что готовили повара? Первые блюда отсутствовали, поскольку их сложно подвезти и тем более организовать раздачу на переднем крае. В основном варили кашу с мясом; макароны по-флотски; гуляш; мясо тушеное. Редко, правда, в качестве добавки к основному блюду варили и отправляли экипажам и десантникам картофель «в мундире». Хоть он и был нечищеный и холодный, но ели мы его с большим удовольствием, как деликатесное блюдо, ведь на Украине он редкость…

Кстати, о «наркомовских» ста граммах. Как правило, их привозили вместе с ужином, но вообще в боевой обстановке этим «зельем» особенно не увлекались и только в сложной обстановке, как в нашем примере, командир батальона давал добро на их выдачу.

После уничтожения окруженной Корсунь-Шевченковской группировки противника войска 6-й танковой армии участвовали в Уманьско-Батошанской операции, одном из крупнейших наступлений в условиях весенней распутицы. Пробираясь по раскисшим дорогам, меся вязкий чернозем, частям предстояло форсировать четыре реки: Горный Тикич, Южный Буг, Днестр и Прут.

Предвидя огромную сложность, в частности, продовольственного снабжения, соответствующие службы батальонов и бригады выдали экипажам сухой паек не на трое, как положено официально, а на десять суток. Последующие события подтвердили разумность данного решения. Впервые в этих боях пришлось задействовать не используемый нами ранее непривычный для советских танкистов сервис М4А2. В оснастку «Шермана» входили двухконфорочный бензиновый примус и пять столовых наборов (большая (суповая), десертная и чайная ложки, вилка и нож). В течение двенадцати суток наступления и кратковременного мартовского нахождения в обороне за рекой Прут танковый примус, на котором мы разогревали свиную тушенку и колбасу, поджаривали в котелках зачерствелый хлеб, а иногда кипятили воду для чая, нас очень выручал.

В том, что мы перестали использовать примус, встав в оборону на плацдарме, заслуга заместителя командира батальона по хозяйственной части старшего лейтенанта Сергея Смирнова, который настоял, чтобы танкисты взяли с собой полевую кухню с обслугой, прицепив ее к танку. Когда этот «кортеж» двинулся, шутники тут же начали подтрунивать над экипажем: «Надо затопить кухню и пустить этот танк вперед. Фашисты с перепугу разбегутся, подумав, что на них наступает крейсер «Аврора»!»

Через два дня части вышли на твердую дорогу, идущую на город Могилев-Подольский. Кухню прицепили к трофейному «Дизельману», и, когда батальон остановился за Прутом, экипажам стали готовить и доставлять горячую пишу, по которой они очень соскучились. Соседние же подразделения так и сидели на сухом пайке, пока не подошли тыловые части.

Особая страница – это организация питания «шерманистов» при их дислокации в селе Скуляны. Чуть ниже в рассказе «Делу время, час забаве» я расскажу, как мы превратились из танковой в полеводческую бригаду. Так вот могу смело утверждать, что с марта до начала августа мы находились на трехразовом «санаторном» меню и не раз потом вспоминали «курортную» жизнь. Мало того, что все загорели, работая в поле или на огороде, у многих солдат, особенно недавно призванных в армию, прошли заболевания, связанные с авитаминозом.

При проведении Яссо-Кишиневской операции в августе 1944 года было решено все службы обеспечения батальона иметь в походном, предбоевом порядке. Поскольку ожидалось, что физические и моральные нагрузки на личный состав окажутся большими, если не колоссальными, от тыловых частей требовалось сделать все возможное и невозможное, чтобы танкисты и десант на броне питались нормально два, а то и три раза в сутки. Таким образом кухне приходилось работать на ходу, не рассчитывая на остановки. Не вдаваясь в подробности, отмечу, что хозяйственники и их добровольные помощники танкисты из резерва батальона, ординарцы командира батальона и ротных сумели справиться с нелегкой задачей, проведя полторы недели в напряженном труде на колесах, зачастую по 12–14 часов в сутки, при высокой температуре окружающего воздуха и жары от топки полевой кухни.

Готовили, как и раньше, только вторые блюда – те же каши из различных брикетированных круп: гречки, пшена, гороха, обильно сдобренные тушенкой. Конечно, однообразная пища до смерти надоела и танкистам и десантникам, которые, не скрывая своего неудовольствия, говорили: «Каша, в сотый раз. Черт забрал бы и ее, и вас!» Повар только руками разводил.

Хозяйственники делали многое, чтобы этот «ненавистный харч» становился более аппетитным, добавляя к нему лук, свежий перец, укроп и т. п., благо эти приправы в достатке росли на румынских огородах. Несколько исправила ситуацию и выдача по триста граммов виноградного вина на человека при каждом кормлении из запасов, накопленных в батальоне, захватывавшем склады и подземные винохранилища.

16 марта 1945 года части 9-го гвардейского мехкорпуса вышли на западную окраину Будапешта. Первый батальон 46-й гвардейской танковой бригады сосредоточился в почти не пострадавшем в результате недавних боев за город парке большого господского имения, в котором разместился я и штаб батальона. Хозяева дома куда-то убежали, и в нем находились только две мадьярки из господской прислуги. Мы простояли здесь трое суток и на один из ужинов решили пригласить «хранительниц поместья». Хотя в венгерской столице в этот период было очень голодно, старшая венгерка наотрез отказалась; а та, что помоложе, – согласилась. Венгерского языка, кроме нескольких слов типа «спасибо» и «добрый день», никто не знал и еще перед ужином кто-то сказал мадьярке слово: «Бор (вино)». И развел руками, дескать: «Нет». Она слегка улыбнулась, поняв, о чем танкист вел речь. Гостью угощали всем, что у нас имелось: неплохо приготовленным и приправленным перцем гуляшом, мягким хлебом, сладким крепким чаем. Она ела с большим аппетитом. К концу ужина мадьярка поднялась из-за стола, подошла к лейтенанту Степану Хромову, взяла его за руку и повела к выходу. Все одобрительно загудели, довольные ее выбором – высокий статный офицер с небольшими щеголеватыми усиками, красившими его и без того симпатичное лицо. Вдогонку понеслись пожелания балагуров: «Степан, держи гвардейскую марку!» У молодых парней одно на уме!.. Пара вышла во двор, мадьярка подвела Хромова к моему танку, который стоял недалеко от дома, и показала на лопату, жестами велев офицеру взять инструмент. Степан, не понимая, что она хочет, тем не менее выполнил команду своей спутницы. После чего пошел с ней в глубину парка, где на небольшой поляне, взяв из рук Хромова лопату, она начала копать землю, непрерывно повторяя слово «Бор» и показывала рукой на избранное ею место. Тут же подбежало несколько танкистов с лопатами и принялись рыть яму. Сменяя друг друга, быстро углублялись в грунт на полтора, а затем и два метра. Ничего нет! Гвардейцы с укоризной поглядывали на мадьярку, но та продолжала твердить: «Бор, бор!» И, указывая лопатой на дно ямы, изображала выброс почвы. Еще сняли небольшой слой глины. И вдруг заступ наткнулся на что-то твердое. Ободренные танкисты принялись за работу с удвоенной силой. Прошло еще полчаса, и взору землекопов открылась объемная деревянная бочка литров на 200—250. Очистив ее от земли, подогнали танк и, заведя буксирные тросы, осторожно подняли драгоценный груз на поверхность. В этот момент подошел переводчик штаба бригады – за ним и начальник штаба гвардии капитан Николай Богданов, послал посыльного. Через него мы выяснили, что по венгерским обычаям в день рождения сына отец закапывает бочку вина, которая лежит в земле до совершеннолетия юноши. Хотя сыну хозяина только пятнадцать, но, по рассказам прислуги, барин был очень плохой человек и она решила ему отомстить вот таким образом, отдав нам бочку с вином.

Содержимое разлили по канистрам, отправив три емкости командованию бригады. Одарили и мадьярку. Ну и сами, конечно же, сняли пробу – прекрасное вино! Я распорядился передать его остатки под личную ответственность зампохоза и выдавать только раненым и больным. Гвардейцам хватит и законных «наркомовских».

Конец марта. Наступление частей 9-го гвардейского мехкорпуса в северо-западном направлении продолжается. Передовые его бригады вышли на подступы к границе с Австрией. Взяты города Шопрон и Сомбатхей. Разведка еще раньше донесла о том, что в приграничных с Венгрией районах находятся австрийские регулярные части и погранзаставы. Нами был получен приказ в случае оказания сопротивления со стороны австрийских войск поступать как с вероятным противником.

События, к счастью, развернулись совсем по-иному.

5 апреля северо-западнее Шпрона нас встретили австрийские парламентеры с белыми флагами. Они сообщили, что их части готовы пропустить советские наступающие войска на территорию Австрии без боя, чему мы были очень рады. Мало того, мы получили от них приглашение на завтрак. Действительно, в нескольких сотнях метров впереди дымились полевые кухни, горели костры. Я дал согласие на званый завтрак, приказав оставить в «Шерманах» по два человека, а остальным идти в гости. Через час произвели смену экипажей. Австрийское армейское меню нам понравилось, но более ценной оказалась информация о группировке гитлеровцев в городах Маттерсбурге и Винер-Нойштадте, полученная нами от хозяев угощения и пограничников.

Николай Богданов, хорошо знавший немецкий язык, по моей просьбе выяснил у австрийцев состояние дорог южнее Вены; расположение оборонительных позиций немецких войск в этом районе; силы и средства фашистов в столице. Австрийские командиры щедро поделились с нами сведениями, имеющимися в их распоряжении, которые пригодились гвардейцам в последующие дни. Такая откровенность австрийцев окончательно убедила нас в их лояльности к Советской Армии, что подтвердилось в дальнейшем отсутствием стычек с местными гарнизонами при наступлении на Вену. Наша дружеская кратковременная встреча закончилась взаимным обменом подарками: мы дарили трофейный шоколад, американскую тушенку, водку и сало, а нам преподнесли в основном различные фрукты, овощи и вино.

Особенности материально-технического, и в частности продовольственного, обеспечения в Хингано-Мукденской операции, проводившейся в августе-сентябре 1945 года, вытекали из тех своеобразных природных условий, в которых пришлось действовать танкистам.

Когда части 9-го гвардейского мехкорпуса находились в районе Чойболсан, хозяйственники бригады установили тесный контакт с монгольскими скотоводами, державшими в этом районе на выпасе десятки тысяч голов овец и лошадей. Договорились о взаимовыгодном обмене – мы давали аратам различные крупы, сахар, чай и соль, а взамен получали свежее мясо, по которому очень соскучились, наевшись свиной тушенки за два года войны по горло.

В ходе наступления в пустыне Гоби и в Предхинганье у нас всегда было горячее трехразовое питание, о котором мы позаботились заранее. Запасы дров разместили на автотранспорте, танках и тягаче, а за два дня до начала операции засолили в бочках около 300 кг баранины, которая нас хорошо поддержала до выхода на западные склоны хребта Большой Хинган. Там из-за отсутствия бензина все автомобили батальона пришлось оставить, взяв с собой в переход через горы только медицинскую машину. Продукты разместили в танках и на тягаче, прицепив кухню, как и на Украине, к «Шерману».

Переход через перевал Коробонлин в западной части Большого Хингана выдался очень трудным. Первые километры горной дороги показали, что в таких сложных условиях горячую пищу готовить не удастся, поэтому я разрешил экипажам расходовать НЗ. Возимые сутодачи были под рукой, их мы используем, когда преодолеем горы, а сейчас главным было движение вперед и сохранение физических сил гвардейцев.

Под городом Лубэй, когда подразделения бригады ждали подвоза горюче-смазочных материалов трое с половиной суток, мы сразу же наладили нормальное питание. Зампохоз приобретал, а вернее, поскольку у нас не было местных денег, на тушенку и крупы выменивал почти полуметровые китайские огурцы, лук, помидоры.

Вскоре кончился запас дров, которые мы везли для кухни, а достать древесину или уголь на Центрально-Маньчжурской равнине было практически невозможно. Хозяйственники вожделенно поглядывали на притороченные к каждому танку два бревна-самовытаскивателя длиной от 4,5 до 5,5 метра. Гвардии старший лейтенант Сергей Смирнов попросил у меня разрешения взять несколько этих кругляков для приготовления еды, заставив меня задуматься: «Топливо для кухни нужно, а если на предстоящем маршруте попадутся болотистые места? Ведь бревна, это немудреное средство, неплохой помощник при преодолении таких тяжелых участков – знаем по богатому «западному» опыту». В конечном итоге я принял решение, устраивающее и экипажи, и хозяйственников, приказав на каждый «Шерман» оставить одно бревно длиной 3,5 м (ширина танка 2865 мм, так что такой длины должно хватить), а остальное отпилить, расколоть и передать на кухню.

С 16 августа, как стало известно позже, для частей 9-го гвардейского мехкорпуса наступил заключительный этап операции. Пройдя от Лубэя и до Мукдена за пять суток на сухом пайке, мы были остановлены. Правда, у нас в изобилии имелись огурцы, как свежие, так и малосольные, которые приготовили в канистрах, освободив последние от запаса пустынной воды; помидоры и лук. Такая «приправа» помогала с аппетитом съесть и сухой кусок колбасы. И еще в рационе появились яйца, которые круто сварили перед выходом на марш. Их хватило, по крайней мере, на двое суток. Уже потом мы узнали неплохой китайский рецепт – круто сваренные яйца на несколько дней помещают в крепкий рассол, после чего их можно хранить продолжительное время. Вот только содержимое яйца имеет темно-синий цвет, что для европейского человека несколько необычно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.