Иосиф КОБЗОН

Иосиф КОБЗОН

Кобзон объявился в Москве в 1958 году, когда ему был 21 год. Поступил после армии в Музыкально-педагогический институт имени Гнесиных на вокальный факультет, а параллельно начал выступать на эстраде. В ту пору парень он был видный, с густой шевелюрой (парик у него появился только в 72-м), что не могло не нравиться девушкам. Поэтому на заре своей карьеры Кобзон пережил несколько любовных романов (правда, все они были скоротечными).

В 1964 году Кобзон очутился в эпицентре громкого скандала, о котором поведала одна из центральных газет. В статье из разряда зубодробительных сообщалось о том, что Кобзон, будучи на гастролях в Грозном, напился и стал врываться в гостиничные номера артисток, а одну из них даже пытался изнасиловать. По словам самого певца, все это было чистой ложью, однако доказать свою правоту он не смог – его объяснений никто не слушал. Не помогло даже письмо в защиту Кобзона, которое отправили в злополучную газету коллеги артиста. После этого скандала Кобзона на год отлучили от радио и телевидения, даже концерты в Москве отменили. Ему пришлось выступать в других городах, в частности в Ленинграде. Именно там он тогда и познакомился со своей первой женой – певицей Вероникой Кругловой. В те годы она пела в ленинградском оркестре Павла Рудакова и была чрезвычайно популярна. Как раз на сборном концерте Иосиф и увидел Веронику впервые. Она на тот момент была в разводе со своим первым мужем – эстрадным юмористом Виленом Кирилловским, о чем наш герой был прекрасно осведомлен. Решил воспользоваться случаем и сразу после концерта отправился за кулисы, чтобы познакомиться с Вероникой. Далее вспоминает она сама:

«Вижу, спускается по лестнице Кобзон, как-то смешно, по-казенному – боком. Никак не представился, сразу стал что-то говорить, говорить… Может, уже тогда считал себя королем сцены?

Как певец он мне категорически не нравился: был не очень пластичным, пел, как голосили тогда многие. Ничего особенного. Стоял на сцене истуканом, будто аршин проглотил, и натужно извлекал из себя звуки: «А у нас во дворе…» Это сейчас уже он стал великолепным певцом и исполняет песни намного лучше, чем в молодости.

Как на мужчину я на него тоже тогда не засматривалась. Тем более что на том концерте он украл у меня ноты. Великолепный мелодист Станислав Пожлаков незадолго до того написал для меня песню «Топ-топ, топает малыш», и в моей сумочке лежал ее единственный авторский клавир. Кобзон каким-то образом ухитрился эти ноты спереть: мне потом рассказывали знакомые артисты, как он ковырялся в стопке нот. Пришлось позвонить ему в гостиницу «Октябрьская». «Да, мой музыкант случайно взял ваши ноты. Прошу прощения. Можете забрать их в любое время», – произнес он надменно. Я же была научена мамой, что ходить к мужчинам в гостиницу неприлично. «Нет, – отвечаю, – я сейчас подъеду к гостинице, а вы, пожалуйста, спуститесь и принесите ноты». Просьбу он выполнил, но… Не успел Пожлаков написать второй клавир и оркестровку, как наша песня была уже быстренько записана в Москве Кобзоном и Миансаровой. Такой поступок даже по прошествии стольких лет иначе как воровством назвать трудно…»

Обидевшись на Кобзона, Вероника решила прекратить с ним всякие отношения. Но он оказался мужчиной чрезвычайно настойчивым – преследовал ее буквально всюду. Однажды оркестр Рудакова, гастролируя в Москве, выступал в Театре эстрады. В один из перерывов, когда Круглова вышла в буфет, чтобы выпить сока, ее подозвали к телефону. Она взяла трубку и услышала на другом конце провода голос Кобзона: тот приглашал ее вечером в один из ресторанов. Но Вероника отказалась, сославшись на занятость. Тогда Кобзон… заявился к ней в гостиницу. Причем не один, а с целой оравой друзей.

В течение нескольких месяцев Иосиф планомерно осаждал неприступную крепость в лице Кругловой, стал даже распространять в эстрадной тусовке слухи, что они с Вероникой живут вместе уже давно. Сама она узнала об этом случайно, когда приехала в Москву, чтобы в очередной раз записаться на телевидении. К ней подошла редактор Ирина Зинкина и радостно спросила: «Тебя можно поздравить? Вы с Есиком женитесь?» У Кругловой даже челюсть отвисла от удивления. «Кто тебе мог такое сказать?» – спросила она после минутной паузы. «Как кто? Сам Кобзон!»

Примерно в начале 1965-го Круглова наконец сдалась, и они стали жить с Кобзоном в гражданском браке. Когда об этом узнала мать певца, Ида Исааковна, она стала предпринимать отчаянные меры, чтобы разрушить этот союз, поскольку заподозрила в Кругловой реальную претендентку на статус супруги (Ида Исааковна мечтала женить сына на еврейке, а Вероника была русская). Сначала мама хотела просто поговорить с сыном по душам и убедить его отказаться от девушки. Но Кобзон, к ее удивлению, ответил категорическим отказом, что само по себе было удивительно: он всегда боготворил свою маму и практически ни в чем ей не отказывал. И вдруг – отказал. Тогда Ида Исааковна избрала другую тактику. Она стала приходить к молодым в их крохотную 14-метровую съемную комнатушку в районе Каретного Ряда, как правило, в те моменты, когда те только-только встречались после долгой разлуки (гастролировали они отдельно друг от друга). И часто получалось так, что свекровь спала на раскладном диване вместе с молодыми!

Однако, несмотря на столь плотную опеку, Кругловой все-таки удалось забеременеть. Беременность протекала тяжело: будущую мать мучил токсикоз. Учитывая крайне стесненные условия, заводить ребенка было явно преждевременно. Во всяком случае, так казалось Веронике. Но Кобзон был решительно настроен на ребенка, и в итоге Кругловой пришлось уволиться из оркестра Олега Лундстрема, где она тогда работала.

Мать же Кобзона по-прежнему не оставляла своих попыток поссорить влюбленных. Однажды она прилетела в Ялту, куда Иосиф отвез Веронику перед родами, и привела сыну… новую невесту. Представила ее как Свету и сказала, что она гораздо лучше, чем его нынешняя пассия. Кобзон возмутился: «Мама, я люблю Веронику! У нас будет ребенок! Оставь нас в покое!» Но мама и не думала отступать. В итоге ее усилия оказались не напрасными: Кобзон сломался и стал уговаривать невесту сделать аборт. Вероника пыталась его образумить, ведь будущему ребенку было уже четыре с половиной месяца! Но… Иосиф оказался упрямее.

Во время искусственных родов произошла клиническая смерть ребенка. У Вероники начался сепсис, и она угодила в клинику. Кобзона рядом не было, поскольку он отправился в родной Днепропетровск отмечать в кругу семьи свой день рождения (11 сентября 1965 года). Круглова отправила ему язвительную телеграмму: «Поздравляю! Я – в клинике!» Кобзон, правда, тут же бросил все свои дела и немедленно прилетел к возлюбленной. И первым делом пообещал, что они немедленно поженятся.

Свадьба Иосифа Кобзона и Вероники Кругловой состоялась 14 ноября того же года. В 15.30 молодые расписались во Дворце бракосочетаний на улице Щепкина, а в шесть вечера начался свадебный банкет в одном из самых роскошных увеселительных мест столицы – в ресторане «Гранд-отель» (был такой старинный особняк позади гостиницы «Москва»). На торжество были приглашены 400 человек. Вспоминает Вероника:

«На собственной свадьбе я чувствовала себя брошенной всеми Золушкой. Расчета в моем замужестве не было никакого: в то время Есик был нищим, как и я, и еще абсолютно никем на сцене. У нас тогда не было ни кола ни двора. Приходилось снимать махонькую комнатушку в огромной коммуналке в районе Каретного Ряда. Иосиф делал все возможное, чтобы зацепиться за Москву, но председатель Моссовета Промыслов почему-то отказывал ему в прописке. Однажды, выступая где-то публично, сказал, как ножом отрезал: «Живите у себя в Днепропетровске!» (По настоянию Иосифа мне пришлось однажды идти с просьбой о прописке к его родному отцу Давиду. Он работал в Москве инженером. Впечатления от Кобзона-старшего не осталось почти никакого: маленький щупленький еврейчик, сбежавший от первой супруги, когда самому младшему, Есику, было всего шесть лет.) Сама я, работая в Росконцерте, могла еще какое-то время обходиться без штампа в паспорте, а муж пользовался временной студенческой пропиской…»

Чуть позже молодые сумели-таки сменить свою убогую комнатенку в коммуналке на двухкомнатную квартиру на Щербаковской улице. Казалось бы, живи и радуйся! Ан нет – они начали все чаще ссориться. Причины были как чисто бытовые, так и творческие. Например, Кобзон стал ревновать жену к ее успеху у публики. (Именно из-за этого их совместная концертная деятельность продолжалась всего… три концерта.) В итоге Круглова предпочла выступать отдельно от мужа, а спустя несколько месяцев дело дошло до развода. Вот как об этом вспоминает Иосиф Кобзон:

«Как-то так получилось, что Вероника стала работать в концертной бригаде Игоря Гранова, т. е. мы разделились. А потом я вдруг узнал о ее, мягко говоря, теплых отношениях с композитором Леонидом Гариным. Таких вещей я не прощаю… Каюсь, сам бывал грешен, но тем не менее… Знаете, так уж устроен мужик. В общем, мы расстались. Я ей купил квартиру, она стала жить самостоятельно…»

А теперь послушаем рассказ Вероники Кругловой: «Я сообщила Иосифу, что ухожу. Он примчался с каких-то гастролей выяснять отношения…

Поначалу он страстно возжелал, чтобы я покинула наш дом на Щербаковской и ушла в никуда. Но потом, чтобы не делить квартиру, вынужден был пойти на уступки. «Я куплю тебе самую дешевую, самую дальнюю от центра квартиру», – говорил он с издевкой. И купил! Как сейчас помню, однокомнатную квартиру в Медведкове за 1400 рублей. Представляете, после концерта ехать до последней станции метро, потом еще минут двадцать добираться трамваем?! Мне поэтому часто приходилось брать такси, на что уходили почти все мои незначительные заработки…

Разводились мы очень мерзко. Более того, этот развод мне потом здорово аукнулся: заявки на мои концерты прекратили поступать в одночасье! Выехать на гастроли – пожалуйста, но выступать в Москве стало делом совершенно невозможным. Меня динамили администраторы всех мастей и рангов. Слова Кобзона, сказанные при расставании: «Я тебя с дерьмом смешаю. Сама приползешь ко мне на коленях!» – активно претворялись в жизнь. Я, к счастью, имела смелость отреагировать на такое хамство спокойно: «Умру, но не приползу!»

В 1966 году (вскоре после развода) судьба свела Кобзона с популярной киноактрисой Людмилой Гурченко. Вернее будет сказать, некогда популярной, поскольку как раз в те годы эта прекрасная актриса переживала период забвенья: на главные роли ее не приглашали, и она перебивалась одними лишь случайными эпизодами. Роман, а потом и брак с Кобзоном на какое-то время вернули Гурченко былую славу. Во всяком случае в народе долго «перетирали» перипетии их любовных отношений. Например, люди судачили, что 1 сентября Кобзон лично отводил дочку Людмилы Машу в 1-й класс. Говорили, что Кобзон помог приобрести квартиру для прежнего мужа Гурченко – Александра Фадеева, чтобы она не разменивала их общую, помог перевезти ее родителей из Харькова в Москву. Однако, прожив вместе три года, Кобзон и Гурченко все же расстались (более подробно об этом рассказывается в главе «ЛЮДМИЛА ГУРЧЕНКО»). Отмечает сам Иосиф Кобзон: «Мы оба виноваты. Я тоже не безгрешен. Человек я вспыльчивый, часто оскорблял людей. Женился я трижды и разводился всегда некрасиво. У Гамзатова есть строки: «Обижал я тех, кого любил. Милая, прости мне прегрешенья…» Это и про меня…»

Между тем в холостяках Кобзон снова проходил недолго – чуть больше года. И весной 1971-го встретил свою последнюю любовь – 18-летнюю красавицу Нелю. Произошло это не случайно. Инициаторами их знакомства выступили супруга известного эстрадного артиста Эмиля Радова и подруга матери Нелли. Именно к последней девушка приехала погостить из Ленинграда, где она жила и работала поваром 5-го разряда в престижном ресторане. Этим удобным моментом и решено было воспользоваться.

4 апреля в воскресенье в доме Радовых собралась привычная богемная тусовка: артисты, поэты, художники. Среди них был и Кобзон. Нелли с подругой матери пришли чуть позже, когда вся компания собралась в гостиной возле телевизора, чтобы лицезреть по ЦТ премьеру фильма «Белое солнце пустыни» (начался в 19.30). Вспоминает сама Нелли: «В комнате было темно. Я вошла, и какой-то мужчина уступил мне место. В темноте я не увидела его лица. А когда фильм закончился и включили свет, я его разглядела, но сразу не поняла, что это Кобзон. По телевизору ведь люди всегда по-другому смотрятся. Просто увидела высокого, молодого, интересного мужчину, который мне сразу понравился. Я узнала, что передо мной Иосиф Кобзон, лишь когда нас представили друг другу…»

Практически весь остаток вечера Иосиф и Нелли провели вместе, а когда пришла пора расставаться, певец предложил девушке встретиться завтра, чтобы сходить в ресторан. Нелли ответила согласием. Однако артист, у которого, видимо, уже тогда созрели далеко идущие планы, перед походом в ресторан привел девушку к себе домой – в двухкомнатную квартиру, где жил с мамой и сестрой. Как мы помним, мама для Кобзона была самым главным человеком в жизни, и он просто обязан был узнать ее мнение относительно Нелли. Смотрины прошли успешно, поскольку родословная у девушки оказалась та, что надо, – она была еврейкой.

9 апреля певец повел свою девушку в театр «Современник» на премьеру спектакля «Свой остров». Правда, все первое отделение Кобзон отсутствовал: у постановщиков отказала аппаратура, и ему пришлось бегать туда-сюда – помогать доставать нужные детали.

Через несколько месяцев Иосиф сделал Неле предложение. Вспоминает Нелли: «Я не ставила себе задачу стать женой известного артиста. Не скрою, до него у меня было много поклонников. Иосиф же к тому времени был готов жениться совершенно сознательно. У него имелись определенные требования к жене, и не только у него, но и у всей его семьи. На своих предыдущих ошибках он уже понял, чего конкретно в этой жизни хочет. Я в то время была молодой, очень скромной, застенчивой. Предполагалось, что буду иметь детей, потому что он очень хотел этого. Когда Иосиф сделал мне предложение, я сразу согласилась…»

Свадьба состоялась 3 ноября 1971 года в Ленинграде. Причем Кобзон привез туда два вагона своих друзей и коллег. Первую брачную ночь молодожены провели у близких друзей – Ивана и Мадлены Соотчан. Почему? Дело в том, что на следующий день замуж выходила сестра Кобзона, и вот она-то и провела с мужем брачную ночь дома. Что же касается медового месяца, то его Иосиф и Нелли провели в Прибалтике. Причем для Кобзона это путешествие свадебным оказалось наполовину: он даже там давал концерты.

1 января 1974 года у молодых супругов родился первенец – сын Андрей. По этому поводу певец вспоминает: «Вечером, когда Неля рожала, я выступал во Дворце спорта в Киеве. Звонил в 23-й роддом каждые пять минут. Когда в очередной раз набрал номер – это было уже ночью, – дежурная сестра (или врач) не выдержала: «Пожалуйста, перестаньте звонить. А то мы сейчас все тут родим…» Выписывали Нелю с Андреем седьмого, и я специально прилетел на один день из Киева, чтобы самому забрать их домой. Привез с собой в роддом наших близких друзей – композиторов, артистов… Было весело, шумно.

А потом случилась одна очень интересная история. Когда кавалькада машин ехала по Ленинскому проспекту, нас обогнал на своем красном «Пежо» Володя Высоцкий и махнул рукой: мол, останови. Я тогда держал Андрея на руках, и Высоцкий спросил: «Твое?» – «Мое!» – «Покажи!» Я откинул одеяльце, и Володя воскликнул: «Классный мужик! Поздравляю!» И уехал. А я сказал сыну: «Ну, быть тебе, Андрей, либо талантливым, либо бандитом!» Первое случилось, второго, надеюсь, не случится…»

Спустя несколько лет у Кобзона родился второй ребенок – дочь Наташа. В эстрадной тусовке брак Кобзона считался крепким. Кобзон всячески оберегал свою молодую супругу и один раз даже подрался из-за нее. По его словам, случилось это так: «Нелли тогда была в положении и к ней пристал то ли в автобусе, то ли в троллейбусе скрипач из ансамбля Карамышева. Вышел за ней на остановке, стал рассказывать про себя, навязываться со знакомством. Нелли попыталась ему объяснить: «Мой муж – Кобзон». А он ей в ответ: «Плевать я хотел на Кобзона». Ну, я проучил нахала…» (Стоит отметить, что в молодости Кобзон в течение нескольких лет занимался боксом. – Ф. Р.)

Между тем за годы совместной жизни между супругами бывало всякое. Были и разборки на почве ревности. Вспоминает сам певец: «Не буду утверждать, что не имел с женщинами никаких отношений. Но частых увлечений у меня не было, а те, что были, носили характер случайных. А целенаправленных – нет. Может быть, за всю нашу с Нелей совместную жизнь одно-единственное увлечение и могу вспомнить. Серьезное. (Видимо, речь идет о романе с Людмилой Сенчиной. – Ф. Р.) Но как только между нами зашел разговор о каких-то взаимных обязательствах, я моментально все отношения прекратил. Мысль потерять семью меня просто страшит. А Неля, когда узнала о моем увлечении, сказала: «Получишь сдачу в том же объеме».

Много лет спустя об одном из таких мимолетных увлечений Кобзона раструбили многие отечественные СМИ. Бывшая артистка оригинального жанра, танцовщица Галина Глотова утверждала, что родила от Кобзона ребенка. По ее словам, все происходило при следующих обстоятельствах.

В начале декабря 1976 года гастрольная судьба занесла Иосифа Кобзона в столицу Эстонии – город Таллин. Он выступал там с концертами в компании с другими артистами, и ничем примечательным те гастроли вроде бы не отличались – обычная эстрадная рутина. Но именно там певец познакомился с танцовщицей Глотовой. Вот ее собственный рассказ:

«Меня вместе с другими артистами пригласили выступать на «разогреве» публики перед Кобзоном. С мужем Альбертом Винбергом мы к тому времени уже почти расстались. Он постоянно пил, мы ссорились, несколько месяцев не спали вместе. А на Кобзона тогда заглядывался весь кордебалет: он мужчина видный, к тому же народный артист! Ну, и я обратила на него внимание…

Как-то вечером меня пригласили в номер к Левону Оганезову: мол, надо отметить рождение дочери Кобзона – Наташи. Но я сразу все поняла: пригласили-то без мужа… Захожу – точно, никакой вечеринки. Вскоре нас с Кобзоном оставили одних. Ну, тут все и произошло. Потом мы еще несколько раз бывали близки. А через месяц закончились гастроли, мы с Винбергом уехали выступать в Ханты-Мансийск, Кобзон – в Москву. Словом, общаться перестали…»

4 сентября 1977 года Глотова родила девочку, которую назвала любимым именем Кобзона – Викторией. Выйдя из роддома, она через нотариальную контору послала певцу сообщение: мол, можешь поздравить. Но от Кобзона не было ни ответа, ни привета. Правда, один раз он, по словам Глотовой, ей все-таки позвонил. Вике тогда было уже 10 лет. По словам Галины Глотовой: «Я и тогда, и после говорила ему, что он как отец должен был обеспечивать ее. А в ответ слышала: «Ты же никогда не докажешь, что она моя дочь. А если даже предположить это, все равно по закону алиментов я тебе платить не должен. Мы ведь не были мужем и женой». В декабре 1991 года Галина впервые подала иск в Киевский (теперь – Дорогомиловский) народный суд. Спустя некоторое время женщине сообщили, что на предварительном собеседовании Кобзон признал-таки свое отцовство. Однако когда в назначенный день Глотова пришла на судебное заседание, та же женщина-судья разговаривала с ней уже совершенно иначе: «Все ваши заявления – полная чушь. Почему бы вам не сказать, что отец вашего ребенка – Николай Рыжков, например?» (Тогда – премьер-министр СССР. – Ф. Р.) Сам Кобзон в тот день в суд не явился и даже не прислал своего представителя. Глотова после этого обращалась и в Мосгорсуд, и в Верховный суд – все было напрасно.

В марте 1999 года эта история стала достоянием широкой общественности благодаря «Комсомольской правде», которая опубликовала интервью с Галиной Глотовой под названием «У Кобзона нашлась внебрачная дочь» (номер от 26 марта). В нем женщина рассказала о своем мимолетном романе с Кобзоном, о своих попытках заставить его признать свое отцовство. Здесь же было опубликовано интервью с самой Викторией. Она рассказала следующее:

«Впервые мама сказала мне, кто мой отец, когда мне было 5 лет. Мы смотрели телевизор. Вдруг стали показывать концерт Кобзона. «Это твой папа», – говорит мама, а я никак не могу понять: при чем тут незнакомый поющий дядя? Ведь своим отцом я считала Альберта Винберга (Галина Глотова официально развелась с ним сразу после рождения дочери, но жили они в одной коммунальной квартире. – Ф. Р.). Он был очень хорошим и добрым человеком. Я не была обделена отеческой любовью и сиротой себя никогда не чувствовала. Когда училась в школе, знаменитым родичем не хвасталась. Так, только самым близким подружкам сказала… Поэтому никакого желания познакомиться с «родным» папой у меня не возникло.

На концерт к Иосифу Давидовичу впервые попала, когда мне было лет пятнадцать. Собиралась на дискотеку, но друзья переубедили: «Пойдем, посмотрим на твоего папочку!»

Ой, смешно так было: все на концерте серьезные такие сидят, важные, а рядом мы, малолетки, дурачимся. Так до конца и не досидели – свалили после первого же отделения: скукотища! Честно говоря, я никогда не была поклонницей таланта своего «отца».

Да и просто по-человечески я не хотела бы, чтоб Иосиф Давидович признал меня дочерью. Мне от него ничего не нужно. Кроме того, я считаю, что он незаслуженно оскорбил маму. Когда я родилась, ее ведь даже на товарищеский суд вызывали за связь с Кобзоном! Мама много всего пережила из-за моего рождения…

А вот с братом и сестрой – другими детьми Кобзона – мне бы хотелось познакомиться. Я чувствую, что они более родные люди.

Сейчас я одна воспитываю сына и часто думаю о будущем. Шоу-бизнес меня не привлекает: я выросла в артистической среде и знаю всю ее подноготную…»

В отличие от дочери, которая ничего не хотела от своего отца, Галина Глотова вела себя иначе: она настойчиво продолжала добиваться от Кобзона признания отцовства над своей дочерью. В частности, требовала провести генетическую экспертизу, заявляя при этом, что если та признает непричастность певца, она готова будет публично перед ним извиниться. Но… Кобзон от экспертизы отказался. По этому поводу адвокат певца за-явил: «Все иски г-жи Глотовой-Гуреевой неправомочны. Во-первых, за давностью событий, а во-вторых, по той причине, что Иосиф Давидович не вел с этой гражданкой общего хозяйства, не проживал совместно. Галина Сергеевна не привела в суд в 1991 году ни одного свидетеля, которые могли бы подтвердить наличие хоть каких-нибудь отношений между ней и Кобзоном. Хотя ей это право предоставляли. По имеющимся у меня документам, Глотова-Гуреева в ноябре прошлого года уже пыталась обжаловать в порядке надзора решение суда от 1991 года. Но ей отказали. А анализы сдавать уважаемому человеку, которого пытаются уличить в неблаговидном поступке, – это, извините, просто унизительно. Мало ли алчных женщин на белом свете!»

30 марта того же года газета «Московские ведомости» напечатала на своих страницах статью о реакции на эту историю жены певца. Вот ее слова: «Я не вижу никакого повода устраивать скандалы, выяснять отношения. Роль Хиллари Клинтон мне не подходит, потому что вся эта ситуация полностью абсурдна! Мы с Иосифом Давидовичем уже тридцать лет вместе. Если бы это действительно был ребенок моего мужа и Кобзон знал бы о его существовании, то, во-первых, он не стал бы от меня ничего скрывать, а во-вторых, никогда бы от дочери не отказался. Он любую бездомную кошку или собаку жалеет – домой тащит! Содержит два детских дома! Согласитесь, трудно представить, чтобы такой человек отказался от родной дочери. Да и я бы все правильно поняла. В общем, не оставили бы девочку без поддержки. Но тут ситуация в корне другая! Как у Ильфа и Петрова – «дети лейтенанта Шмидта». В ней мог оказаться кто угодно – например, Магомаев или Леонтьев. Но эта женщина выбрала Кобзона!

Есть еще ряд причин, подтверждающих, что все это бред. Во-первых, эта женщина утверждает, что во время беременности иногда… названивала Кобзону! Но как она могла это делать? Пейджеров или мобильной связи тогда не было. И своего кабинета с телефоном у мужа тоже не было. А дома к телефону всегда подходила я. Во-вторых, Кобзон – эстет. И любит очень красивых женщин. Г-жа же Глотова-Гуреева не вполне отвечает этим критериям.

Я не понимаю, за какую правду борется эта женщина? Чего она надеется добиться? Тем более таким недостойным путем! Неужели она не видит, что больше всех страдает ее дочь? Мне жаль девочку, у которой такая мать».

Спустя три недели (20 апреля) та же газета огласила результаты фотоэкспертизы по делу о «внебрачной дочери Кобзона» (ее по просьбе Глотовой провел доктор медицинских наук Виктор Звягин). Эксперт тщательным образом сличил фотографии Кобзона и его предполагаемой дочери и сделал следующий вывод: «Проведенные исследования портретных признаков внешности по методу словесного портрета из предполагаемых семейных триплетов Гуреева Г. С. (мать) – Глотова В. И. (дочь) – Кобзон И. Д. и Гуреева Г. С. – Глотова В. И. – Винберг А. А. (бывший муж Глотовой-Гуреевой) показывают большую возможность отцовства г-на Винберга Альберта Анатольевича в отношении Глотовой В. И. Вместе с тем исследования не позволяют исключить факт отцовства Кобзона И. Д. в категоричной форме».

К данному заключению прилагалась таблица, где было указано соотношение сходных черт лица Виктории Глотовой с Иосифом Кобзоном и с бывшим мужем ее матери Альбертом Винбергом. Соотношение было таково: 20 против 15 в пользу Альберта Винберга. Правда, Звягин в своем заключении отмечал: «Изучение признаков внешности только по фотоснимкам в экспертной практике используется как крайняя мера и не может подменить собственно судебно-медицинское освидетельствование всех лиц, в отношении которых устанавливается родство». Однако пройти медицинскую экспертизу Кобзон так и не согласился, поэтому выводами Звягина дело и закончилось.

Однако вернемся к законнорожденным детям Кобзона. 19 января 1997 года женился его 22-летний сын Андрей. Однако прежде чем описать это событие, расскажем вкратце о самом виновнике торжества.

Андрей Кобзон с юных лет доставлял именитому отцу массу хлопот. Например, в школе он учился плохо, на одни тройки, и учителя в один голос говорили, что у него нет никаких перспектив и что родители его по тюрьмам искать будут. На этой почве в семье периодически возникали серьезные скандалы.

Рассказывает Иосиф Кобзон: «Когда он учился в первом классе, произошел смешной случай. Приезжаю с гастролей и вижу заплаканную жену и стоящего перед ней Андрея. Неля показывает его дневник: «Вот, успела перехватить, посмотри – нас в школу вызывают». Я открываю дневник, а там – одни пары. «Кто тебе дал право позорить мою фамилию? Забудь, что ты – Кобзон!» Выгнал его из комнаты, сижу, переживаю. Вдруг сын возвращается – ну, думаю, сейчас прощения просить будет. Он же спрашивает: «А фамилия Иванов подойдет?»

Но эта история впрок сыну не пошла. Позднее мы как-то решили поменять в квартире мебель и за шкафом сына обнаружили аж тридцать дневников! Андрей как нахватает двоек, так, опасаясь родительского гнева, дневник – за шкаф…»

В конце концов Андрей с горем пополам окончил 8 классов и из школы благополучно ушел. Отец хотел, чтобы сын поступил в Суворовское училище (мол, армия исправит парня), однако Андрей решил посвятить себя музыке – поступил в Гнесинское. После первого курса он взял академический отпуск и уехал в Америку, где был зачислен в один из самых престижных музыкальных институтов Голливуда. Правда, окончить его Андрею почему-то не удалось: за три месяца до защиты диплома он вернулся на родину.

Какое-то время играл на ударных в рок-группе, которую создали бывшие участники ансамбля «Воскресение». Одновременно готовил себя и к вокальной карьере, посещая уроки знаменитого педагога М. Л. Коробковой. Но затем решил расстаться с музыкой. Почему? Сам он объясняет это так: «Я почти всю жизнь прожил в музыкальной среде и понял: она очень гнилая. В кулуарах все разговоры – лишь про подзвучку и про баб. Отец таких людей называет лабухами. И я не стал на этой среде замыкаться, потому что – рано или поздно – это привело бы к тупику. В лучшем случае стал бы популярным музыкантом, выступал бы, как Маша Распутина, – по 10 тысяч долларов за номер, заработал бы денег и… прогнил изнутри». Поэтому Андрей пошел в бизнес и вскоре вместе с друзьями открыл фирму «Джусто».

В середине 1993 года в ночном заведении «Белый таракан» Андрей познакомился с фотомоделью из агентства «Red Stars» Катей Полянской. Они встречались более двух лет, пока отец Андрея не поставил наконец вопрос ребром: не пора ли жениться?

Свадьба одного из самых богатых женихов и одной из самых красивых фотомоделей России произошла, разумеется, в одном из самых дорогих ресторанов Москвы – в «Метрополе». Зеркальный и Красный залы отвели старшему поколению, Большой зал – молодежи. Гостей было множество, в том числе и именитых: мэр Москвы Лужков, генерал Громов, академики Рошаль, Кулаков, Палеев, артисты Ульянов, Зыкина, Брунов, Эсамбаев, Бабкина, Долина, Розенбаум, Петросян и многие-многие другие. Свое благословение молодоженам прислал сам патриарх Алексий II. Рассказывает Иосиф Кобзон: «Свадьбу нам подарили друзья. Те деньги, которые гости презентовали молодым, составили сумму, практически позволившую окупить все затраты. Я хотел оставить подаренное ребятам, но они предпочли компенсировать мне расходы. Андрей так и сказал: «Папа, праздник – это лучшее, что ты мог для нас сделать».

Однако молодые, конечно же, не остались без подарка: кольцо для невесты и свадебное путешествие – двухнедельный круиз по Карибскому морю. Правда, круиз пришлось на время отложить, так как сразу после свадьбы Катя свалилась с простудой.

Вскоре у молодых родилась дочка. Так Кобзон в первый раз стал дедушкой.

Что касается дочери Кобзона Наташи, то ее судьба тоже сложилась благополучно: успела поучиться в Америке, 9-й класс окончила в Москве, а 10-й и 11-й – в Бельгии. Вернувшись на родину, какое-то время работала пресс-секретарем у Валентина Юдашкина и одновременно готовилась к экзаменам в МГУ на юридический. Но в последний момент передумала и решила учиться в Америке. Правда, попала она туда с трудом, так как в связи с начавшимися в то время гонениями на отца ей долго не давали въездную визу. Но в итоге все утряслось.

6 сентября 1998 года Наташа Кобзон вышла замуж за уроженца Минска и гражданина Австралии, 30-летнего юриста Юрия Раппопорта. Свадьбу справляли в Москве, аккурат в День города. Шоу, в подготовке которого были заняты 40 режиссеров под руководством знаменитого сценографа Бориса Краснова, проходило в Международном торговом центре на Краснопресненской набережной. Гостей пришло около 800 человек. Из известных людей поздравить молодых прибыли мэр Юрий Лужков, Владимир Жириновский, управделами президента Бородин, космонавт Севастьянов, Игорь Николаев с Наташей Королевой, певица Гелена Великанова, вице-премьер правительства Москвы Ресин, Валентина Толкунова, Владимир Винокур, Лев Лещенко, Надежда Бабкина, Муслим Магомаев, Павел Буре, Аркадий Вайнер со своей дочерью Натальей Дарьяловой и др. Алексий II благословил молодых, а Джуна возвела их в дворянское звание. Корреспондентка газеты «Московские ведомости» С. Дементьева так описала происходящее:

«К подъезду ежеминутно подъезжали супердорогие автомобили – подсчитывая количество шестисотых «Мерседесов» и лаковых джипов, мы сбились на второй сотне. Настораживал вид мужчин, которые выходили из авто. По двое или по трое, в темных плащах и отчего-то все как один в желтых галстуках, они с сосредоточенным видом заходили в… ресторан. Чувствовалось, что для гостей свадьба – скорее обязанность, нежели удовольствие. «Я получил приглашение на эту свадьбу, – признался «Ведомостям» продюсер фестиваля «Кинотавр» Марк Рудинштейн, – хотя такие мероприятия недолюбливаю. Но так как Иосиф один раз в жизни мне очень помог, отдам его семье должное. А ведь люди, которые там собираются, мне неприятны. Когда стоишь и видишь, как они обнимаются и целуются, ненавидя друг друга, становится противно. Кобзон вообще отличается тем, что умеет собрать полярно противоположных людей, не испытывающих друг к другу никакой симпатии».

А вот что писал в «Комсомольской правде» В. Бродзкий: «Надо заметить, что столы не ломились от всевозможной снеди. Не было ни огромных подносов с царской рыбой, ни фаршированных глухарей и прочей невидали. Столы скромно украшали классические нарезки, икра черная и красная и запеченные поросята. В общем, скромно (для мероприятия такого масштаба) и со вкусом. Из алкоголя были отечественная водка, греческий коньяк и грузинское вино.

Вела вечер Светлана Моргунова. Поскольку на свадьбе было очень много соратников Иосифа Давидовича по музыкальному цеху, многие поздравляющие исполняли песни, на их взгляд соответствующие столь знаменательному событию. Муслим Магомаев, например, исполнил свою фирменную песню «Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…».

Счастливый отец также порадовал гостей своими песнями. Аккомпанировал Иосифу Давидовичу Ансамбль внутренних войск. В середине вечера раввин столичной синагоги обвенчал молодоженов. А в остальном эта свадьба была похожа на тысячи других…»

Спустя почти год после свадьбы (25 июля 1999 года) в одном из парижских родильных домов на свет появилась очаровательная девочка – вторая внучка Кобзона. В честь мамы певца девочку назвали Иделью.

Летом 2001 года Кобзон стал трижды дедушкой: в очередной раз родила дочку его невестка Катя. Правда, певец узнал об этом событии позже всех – в те дни он находился в коме.

А началась эта страшная история в начале июня, когда певец поступил в клинику имени Вишневского с обострением радикулита в пояснично-крестцовой области. Ему поставили подключичный катетер, чтобы лишний раз не беспокоить вены. (Катетер – игла большого диаметра с присоединенной к ней пластиковой трубкой, свободный конец которой закрывается заглушкой, игла вводится в вену под ключицу, а трубка прикрепляется к телу кусочком пластыря. – Ф. Р.) Но Кобзон позволил себе вольность – 8 июня улетел с катетером на Дни Москвы в Астану, чтобы исполнить там новую песню «Гимн Астане». Но вместо положенного одного дня Кобзон пробыл там три. В итоге у него на фоне общего сепсиса начались пневмония, плеврит и вдобавок отек легкого.

11 июня Кобзон вернулся в клинику Вишневского, а спустя четыре дня внезапно потерял сознание. Случилось это прямо в ванной, где певец приводил себя в порядок, чтобы через несколько часов выступить с концертом перед военными медиками.

В течение двух недель Кобзон находился в коме между жизнью и смертью. Жена, посоветовавшись с врачами, перевела певца в другую клинику – в «Медицину». И все время, пока муж находился там, Нелли была рядом. Ее молитвами он, собственно, и очнулся. На календаре было 28 июня.

Рассказывает Кобзон: «Когда я очнулся, сразу понял, что нахожусь в реанимации, но в какой-то темноте, как мне поначалу казалось. Больше ничего не помню, но, главное, я себя уже ощущал! 29-го начал общаться с женой, а 30-го – уже гораздо светлее было. 2 июля я впервые задал вопрос, кого родила Катя? (Мы ждали третью внучку.) Нелли ответила: «22 июня родилась девочка Аннушка…».

Весной 2003 года Кобзон стал четырежды дедушкой: Наташа родила дочку.

Рассказывает Иосиф Кобзон: «Я никогда не сюсюкаю ни с дочкой, ни с сыном. Терпеть этого не могу: «Ой, ты моя, зю-зю-зю, сю-сю-сю». Наташа и Андрей не каждый день слышат от меня ласковые слова. Но я всегда спрашиваю, как у них дела, чем они заняты, в чем нуждаются, какую помощь им можно оказать… Никогда в жизни не воспитывал детей «физически», то есть не бил их никогда. До сих пор считаю, что этого делать не следует. Но… мне хватало голосовых ресурсов.

Одно время, например, меня не устраивали некоторые подружки моей дочери: мне казалось, что они слишком рано уводят ее на сомнительный сексуальный путь. Я кричал: «Наташа, мне надоели твои ночные дискотечные бдения! Что это такое: консьержка в подъезде видит, как ты, юная, 16-летняя, возвращаешься каждую ночь?!» А Наташа: «Папа, ты рожал и воспитывал дочь для консьержки или для себя и для общества?» – «Перестань мне отвечать на все шутками! Я запрещаю!» – «Папа, не надо мне запрещать. Иначе я уйду и буду жить самостоятельно!.. То, о чем ты думаешь, гораздо проще сделать днем, чтобы не привлекать к себе внимания. А мы с друзьями ночью просто развлекаемся». Я говорю: «Все твои друзья старше тебя. Они уже прошли Крым, Рим и медные трубы». – «Вот и хорошо, что они все прошли, – значит, мне есть у кого учиться». Сложный был период…

А с мамой у Наташки отношения на равных. На равных абсолютно во всем. Обе – те еще модницы! Часто обсуждают что-то, советуются. Порой повышают друг на друга голос. Меня это всегда возмущает. Я говорю жене: «Неля, ну что это такое?» А Наташа перебивает: «О-о, баритон пришел!» Я ей: «Ах ты… Ты как разговариваешь?! Кто тебе разрешал?!» – «А ты как разговариваешь?» – спрашивает дочка. «Да какое твое дело, как я разговариваю? Что я тебе, подружка, что ли?» – «Да, подружка…» Тогда я говорю жене: «Неля, если ты такое позволяешь, то я не хочу больше вмешиваться в этот процесс». Я все-таки за то, чтобы дочь понимала, кто есть кто. Если мама стала подружкой – это хорошо: доверяйся ей, как подружке. Но нельзя командовать мамой и быть с ней на равных. Я родом с Украины, из провинции. У нас всегда называли родителей на «вы»: «Мамо, Вы…»

Хотим мы или не хотим, но дети постоянно обращают свои взоры в сторону родителей, так как для них это два главных человека. Сын мог видеть (когда мы с ним вдвоем куда-то уезжали) и какой-то мой легкий флирт, и то, что я при нем позволял себе выпивать, что курю, слышал, как в мужской компании и соленое слово могу сказать. Не потому, что я специально его к этому приучал. Просто я человек эмоционально несдержанный.

Мама же у нас практически не имеет недостатков. Мама – чистоплюйка, хозяйка: просыпается рано и сразу начинает заниматься домом. (Сейчас дети живут отдельно, а когда мы еще вместе жили, Неля очень строго спрашивала со всех нас за беспорядок.)

Думаю, что наши дети правильно соизмеряют положительные и отрицательные черты своих родителей. И оставляют рациональное, доброе зерно как фундамент своей будущей жизни в обществе. Поэтому, несмотря на то плохое, что они могли видеть у родителей (в частности, у меня), я спокоен за них. Дети знают, что отец бывает груб, совершает какие-то проступки, но в принципе он – хороший. Потому что добрых дел у него тоже много. Они знают о моих взаимоотношениях с детьми в детдомах, знают, что я никогда не откажусь от друзей, если даже их заподозрят в чем-то…

В идеале дети должны одинаково относиться к родителям, но я понимаю, что сердцу не прикажешь – для них мама намного ближе. Однако знаю и то, что, когда летом 2001-го для меня наступили критические минуты, мои дети сразу примчались из-за границы. Когда я вышел из комы, то увидел сначала плачущие глаза жены, а потом – сияющие лица детей…»

В 2004 году распался брак Андрея Кобзона и Кати Полянской (она потом вышла замуж за футболиста Дмитрия Булыкина). Для отца Андрея это было сильным ударом, поскольку невестку он по-настоящему любил. А тут сын вдруг решил развестись с ней ради фотомодели. Разлучницу звали Настя, и она была… кореянкой. Короче, Кобзон-старший был сильно недоволен сыном и долго не хотел признавать его новую возлюбленную. Но затем все-таки вынужден был смириться с его выбором. В январе 2008 года у Андрея и Насти родился первенец – сын Михаил (назван в честь сразу двух людей: отчима Иосифа Кобзона и отца Нелли). И Кобзон-старший лично приехал в роддом, чтобы поздравить молодых с пополнением, тем более что это был его первый внук (против пяти внучек). Как заявил певец в интервью «Московскому комсомольцу» (номер от 29 января, автор – И. Лышицкая):

«Катя – типичная восточная девушка без комплексов, без вредных привычек – не пьет, не курит. Идеальная невестка, жена и мать. Она такая маленькая, что, когда была беременной, казалось, живот больше ее самой. Настя – молодчина, сама рожала, без кесарева. Вот что значит восточная генетика. Она очень долго и основательно к родам готовилась – правильно питалась, гимнастикой занималась…»

В 2007 Кобзон отметил 70-летний юбилей. Однако вскоре после него в СМИ просочилась информация, что у певца обнаружен рак. С этого момента начались его мытарства по различным клиникам как у себя на родине, так и за рубежом. И главным помощником Кобзона в этих мытарствах, его опорой стала жена Нелли. Не случайно сам певец в одном из интервью заметил: «Я счастлив, что когда-то повстречал Нелли». Действительно, это счастье, когда люди прожили вместе не один десяток лет и в конце жизни не устали друг от друга, а, наоборот, стараются помочь своей второй половине чем только могут.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.